Когда закончилось совещание, Михалыч быстро прошел по всем постам, предупредил бойцов и пообещал приехать к шести часам утра, после чего поторопился к своей “шестерке”.
По его настоянию Александра Михайловна согласилась не выезжать с территории завода без его сопровождения. Она стояла около машины, окруженная участниками прошедшего совещания, неподалеку от машины курил Витя, водитель Александры Михайловны.
Михалыч подошел к Вите, тот пожал протянутую руку и сказал:
— Лучше с утра опохмелиться, чем с вечера перебрать.
— Что, — что? — не понял Михалыч.
— Шутка такая. Завтра к семи приезжаем.
— Я в курсе. Ты за мной следи, когда выедешь с завода. Я сзади у вас буду, но не на хвосте, а так, чтобы проследить, ежели что. Перед поворотом во двор пропусти меня вперед, я двор осмотрю и в подъезд зайду первым. И не гони, у меня все-таки “жигуль”, а не форд, — сказал Михалыч и направился к своей машине.
Наутро он к шести часам утра уже был на заводе.
Ночь прошла спокойно, как и предполагалось, противник еще не знал о принятых решениях.
Своему директору Михалыч пока ничего не сообщал, так как считал, что именно он отвечает за объект и шефу доложит, когда событие состоится.
Примерно через час после прибытия Александры Михайловны на завод за ним прибежал самый молодой боец из состава караула и Михалыч поспешил на пятый этаж.
— Вот, Николай Михайлович, бумаги для вас: выписка из протокола совета директоров и копия приказа исполняющего обязанности генерального директора, — сказала Александра Михайловна, протягивая ему два листка бумаги с напечатанным на них текстом.
Михалыч взглянул на приказ, напечатанный на бланке завода. Под текстом приказа стояла аккуратная подпись Александры Михайловны.
— Ну вот, совсем другое дело, — радостно сказал Михалыч, так-то лучше….
— Вы же знаете, что все это не ради кресла, а ради самого завода. Мы не вправе бросить наше дело и сдаться, — сказала она, — Нам люди доверяют, и мы обязаны это доверие оправдать. Поверьте, что это не просто красивые слова.
Часы показывали уже половину десятого. Михалыч стоял на территории завода у поста, расположенного у служебных ворот. Все ждали появления бывшего генерального директора. Михалыч грыз травинку и рассеянно слушал рассказ дежурившего “на воротах” охранника, тоже из бывших “ментов”, который, радуясь наличию нового слушателя, рассказывал Михалычу о своей теще:
— Представляете, у нее тридцать восемь вязаных варежек, и все на одну руку. Я ее спрашиваю, а почему, мол, вторую-то варежку не связать? Так она мне говорит, что ее, видишь ли, узоры интересуют, поэтому она одну свяжет, а вторую ей уже не интересно. Знать бы еще заранее, что и дочь такая же, в мамашу уродилась.
Рассказ был прерван сигналом подъехавшего к закрытым воротам автомобиля. В щель между двумя половинками ворот было видно, что приехала служебная “Волга” с Русланом Гаджиевичем.
Михалыч, как когда-то перед выходом на ковер, внутренне собрался и вышел с территории завода через проходную, расположенную у ворот. Он остановился в трех шагах перед дверью, за ним сзади встал охранник, только что жаловавшийся ему на причуды своей тещи.
Руслан Гаджиевич, не понимая, что случилось, в состоянии крайнего раздражения выскочил из машины,
— Что, черт возьми, здесь происходит, — закричал он, размахивая руками. Его южный акцент всегда становился заметнее, когда Руслан нервничал. — Почему… не открываете ворот?
— У нас есть приказ, — стараясь ничем не выдавать своего волнения, спокойно сказал Михалыч. Сказав это, он не пошевельнулся и оставался стоять, немного расставив ноги и держа руки в карманах куртки.
— Какой, на хрен, приказ? — заорал Руслан Гаджиевич и сделал два шага по направлению к Михалычу.
Михалыч достал из внутреннего кармана куртки сложенный пополам лист бумаги и протянул его бывшему директору. Тот взял лист, раскрыл его и прочитал:
“Настоящим объявляю о том, что с сегодняшнего дня на основании решения совета директоров приступаю к исполнению обязанностей генерального директора общества…”.
Прочитанное оказало на Руслана Гаджиевича магическое воздействие. Он замер на полуслове, глядя на лист бумаги с напечатанным на нем текстом, не понимая еще, что же произошло. В его планы, которые он выстраивал и шаг за шагом претворял все последние месяцы ничего подобного не входило.
Но прошло несколько секунд, как от растерянности бывшего генерального директора не осталось и следа.
— Здесь никто не имеет права отдавать приказы, кроме меня, понял, сука!
Руслан приблизился вплотную к Михалычу, размахнулся и хотел было ударить его кулаком в лицо, но Михалыч увернулся и рука нападающего прошла мимо. Михалыч не стал перехватывать его руку, хотя навыки самбиста ему позволяли сделать это без особого труда. Он продолжал стоять, держа руки в карманах куртки. Только голову наклонил немного вперед и продолжал внимательно следить за действиями противника.
Руслан еще больше возбудился, выкрикивая непонятные Михалычу слова, он рванулся к машине, правая дверь которой оставалась открытой, выхватил из “бардачка” автомобиля охотничий нож, нажал на кнопку, нож со щелчком открылся, и Руслан кинулся с раскрытым ножом на Михалыча.
Водитель Руслана Гаджиевича, до сих пор сидевший за рулем, выскочил из машины, но вмешаться в происходящее не успел: Руслан кинулся с ножом на Михалыча, норовя ударить его в живот. Михалыч отреагировал мгновенно: перехватил руку с ножом, крутанул ее, нож выпал, и Михалыч тут же отпустил руку нападающего, но доводя болевой прием до конца. Руслан попробовал ударить Михалыча левой рукой, но тот опять уклонился, и удар не достиг цели.
Руслан Гаджиевич стоял перед Михалычем и тяжело дышал. На нем по-прежнему был дорогой черный костюм, двубортный пиджак был застегнут на все пуговицы, но ярко-красный галстук сбился набок, блестевшие туфли покрылись пылью, а черные блестящие волосы Руслана растрепались и сам он потерял тот лоск, который он сам считал самой важной составляющей своего имиджа.
Михалыч сунул руки в карманы куртки и опять стоял в прежней позе, слегка наклонив голову. В его облике ничего не изменилось. Охранник, который все это время находился сзади, так и не сдвинулся с места.
— Ну погоди, я еще с тобой разберусь, тебя зароют, понял? — выдавил сквозь зубы Руслан, после чего поднял с земли нож, сложил и сунул его в карман, повернулся и сел в машину, сильно хлопнув дверью.
“Волга” развернулась и выехала на проспект. Михалыч возвратился на территорию завода.
Только перед обедом, определив перечень мер по усилению охраны завода и предупреждению проникновения в служебные помещения, в охраняемые зоны и на территорию объекта посторонних лиц, Михалыч поехал в свой офис доложить обстановку.
В здании бывшего оборонного НИИ охранное предприятие, в котором работал Михалыч, занимало три маленьких рабочих комнаты и четвертую — оружейную. От остальных помещений бизнес-центра их комнаты были отделены массивной железной дверью.
Директор охранного предприятия Геннадий Петрович сидел в своей семиметровой комнатенке и заполнял журнал проверок состояния оружия и боеприпасов.
— Ты почему пистолет не сдаешь? — кивком ответив на приветствие Михалыча, тут же задал он ему свой вопрос.
— Я на объекте был.
— Что там стряслось?
— Руслана сняли.
— Как сняли, — Геннадий Петрович прекратил писать в журнале и поднял голову, — ведь собрание только через две недели?
— Сегодня утром сняли решением совета директоров.
— Я что-то не понимаю, его ведь на собрании должны были переизбрать?
— Понимаешь, у них там что-то с уставом не прошло в прошлом году и назначение Руслана тогда было вроде как не по уставу, поэтому совет директоров решил, что его можно снять, — попробовал объяснить Михалыч.
— Это все Александра Михайловна придумала?
