— Мне понятно, — сказала Раиса Андреевна, — значит, будем проводить два собрания. Собери на 17 часов совет директоров, — продолжила она, обращаясь к Татьяне Ивановне, — там примем решение о двух собраниях и назначим даты. А что нам теперь ждать от наших захватчиков? — спросила она Расина.

— А сколько у них уже акций? — задал свой вопрос Дмитрий Сергеевич.

— Около пятнадцати процентов.

— А у Игоря Витальевича?

— Пока около пяти. Но скупка идет довольно быстро, я думаю, они «Республику» обгонят, — ответила Раиса Андреевна.

— Значит, «республиканцы» полагают, что через полтора месяца у них будет не менее 30 процентов акций, — задумчиво сказал Дмитрий Сергеевич.

— Почему через полтора? — в один голос спросили Гусева и Захарова.

— Они рассчитывают провести повторное собрание, созываемое взамен несостоявшегося, и сделать это собственными силами. Им сейчас нужно перехватить инициативу в проведении собрания, чтобы иметь законную возможность провести собрание самостоятельно. На первом собрании кворума, понятное дело, не будет, зато второе собрание проводится уже при кворуме в 30 процентов. Для них это реальная цифра, которую «Республика» в состоянии достичь. Поэтому, имея 30 процентов акций и право на проведение собрания, при условии, что вы им не помешаете это сделать, они проведут свое собрание и изберут в органы управления своих людей. А после этого приступят к силовому захвату предприятия.

— А как это так, они что, проведут собрание без нашего участия? — спросила Татьяна Ивановна.

— Во-первых, вы об этом можете не узнать. Даже, если они сделают рассылку извещений о собрании, в письмах могут оказаться, например, рекламные буклеты или что-нибудь еще в таком роде. Кроме того, они могут просто написать протокол своего собрания, и пока вы будете его оспаривать, они проведут новое собрание, потом еще одно. Еще они могут получить определение суда, запрещающее вам голосовать на собрании, и так далее. В любом случае не следует давать «Республике» возможность проводить собрание самостоятельно.

— Господи, что же это творится? — воскликнула Татьяна Ивановна, — уже нигде правды не найти. Раньше такого не могло быть. Давайте письмо, что ли, напишем.

— Кому? — спросил Расин.

— Не знаю кому. Президенту, губернатору, председателю суда — кому угодно.

— Губернатор уже проникся нашей проблемой и сам написал письмо председателю КУГИ. Вам легче от этого стало?

— А вы что предлагаете?

— Во-первых — бороться. Оспаривать действия приставов, определения судов и так далее. Во-вторых — писать, но писать открытые письма и платить за их публикацию. Пиар играет нам на руку и работает против наших противников. На нашей стороне правда, а правду говорить легко и приятно, на их стороне — ложь и подкуп, такие вещи стараются скрывать. Если мы начнем трубить об этом на весь мир, то создадим определенные проблемы для противника, когда он понесет отдавать очередной конверт с деньгами. Но пиар это вспомогательный инструмент, основное — работа в судах.

— Все-таки раньше ничего подобного не было, — со вздохом сказала Татьяна Ивановна.

— А раньше вы бы куда побежали? — запальчиво спросил Дмитрий Сергеевич и Раиса Андреевна ответила:

— Известно куда — в горком партии. Там тебе и суд, и прокуратура, и судебные приставы. Удобно — все в одном месте. А сейчас? Не знаешь, куда еще сунуться. И ведь правда на нашей стороне, однако доказать это, похоже, выше наших сил.

— В горком, говорите? В советское время чиновник себе что присваивал? Те блага, которые ему государство поручило распределять: продукты, которых всем не хватало, машины, квартиры, путевки, шмотки заграничные. Чиновник немного этого добра у государства для себя брал, друзей своих не забывал, но обиженных вокруг него не было, потому, что «все вокруг было народное, все вокруг было мое». А теперь? Теперь имущества у государства все меньше и меньше. Пока было имущество — нашлись ушлые люди, которые успели схватить свой кусок. Теперь же приходится отнимать у тех, кто не в силах сам постоять за себя. Я люблю повторять, что капитализм — это общество, в котором все покупается и продается, кроме судебных решений. А им, охотникам до чужого имущества, как раз судебные решения и нужны в качестве инструмента для отъема. Следовательно, платить они готовы именно за такие решения. И объектом их атаки становится не государство, с которого, по большому счету уже нечего взять, а другие собственники, которые по своей наивности сами создали для захватчика условия, в которых он чувствует себя как рыба в воде. Я, ненароком, вас не обидел?

Раиса Андреевна и Татьяна Ивановна притихли, слушая запальчивую речь Расина.

Первой нарушила тишину Раиса Андреевна:

— Игорь Витальевич сказал, что работу в судах они целиком возьмут на себя, — сказала она.

— Другими словами, он вам дал понять, что в моих услугах его компания не нуждается, — едко заметил Расин.

— Позвольте напомнить, что договор вы заключали не с ним, а со мной, — возразила Гусева, — поэтому мы по-прежнему рассчитываем на вашу помощь. Но в этой ситуации, как вы понимаете, мы не можем не считаться с Александровым. Вы уж нас извините.

В этот раз Расин приехал в «Пригородное» по собственной инициативе.

Деревья в небольшом парке уже набрали полную силу июньской зелени, зелени свежей, еще не припорошенной летней пылью.

Однако Расину было не до красот природы. В кабинет Раисы Андреевны он вошел весьма обеспокоенным.

— Что-нибудь случилось, Дмитрий Сергеевич, — спросила Гусева, сразу заметив его обеспокоенность.

— Кажется, случилось, — со вздохом ответил ей Расин, — Регистратор, которому мы передали ведение реестра, принимает много документов от людей Игоря Витальевича и от «Республики». Встречаются они там регулярно, даже перекурить вместе выходят — работы много, всё за пять минут не оформишь. И вот о чем проболтался один из «Республиканцев»: он сказал, что еще до начала скупки акций между руководством «Республики» и Александровым была договоренность, что эту операцию они проводят вместе. Но перед началом скупки Александров «соскочил с темы», отказался в скупке участвовать, причем без какого-либо объяснения причин. А потом вдруг всплыл на другой стороне.

— Может быть это так, а может быть — провокация, — заметила Раиса Андреевна.

— Я тоже так подумал, — ответил ей Расин, — поэтому решил проверить. Есть у меня один знакомый, который регулярно общается в бане с нашими захватчиками. Я его попросил аккуратно задать вопрос первому лицу «Республики» и ответ он получил точно такой же. Я не думаю, что вас разыгрывают, чтобы поссорить с Александровым. Очень это все похоже на правду.

— Может быть, может быть, — задумчиво произнесла Раиса Андреевна, глядя в окно.

— Если это так, — продолжил Расин, — то вся эта скупка акций идет в одни ворота, а видимость борьбы создана, чтобы вы в нее поверили и сами способствовали этому процессу.

В дверь кабинета два раза стукнули, после чего она распахнулась и на пороге появился крупный и немного рыхлый мужчина с бумагами под мышкой.

— Раиса Андреевна, — сказал он, — срочно нужна ваша подпись.

Гусева поморщилась, но, подавив раздражение, сказала:

— Давайте, что там у вас?

Взяв в руки несколько документов, она раздраженно кинули их на стол:

— Ну и какая срочность в моей подписи? Что, нельзя было в общую папку все это положить?

Расин с удивлением наблюдал за происходящим. Заметив удивление Дмитрия Сергеевича, Гусева сказала, указывая рукой на вошедшего мужчину:

— Вот, знакомьтесь, Сергей Сергеевич, наш новый финансовый директор, сотрудник Игоря Витальевича.

Сергей Сергеевич кивнул Расину и, не дожидаясь, ответа, сказал:

— Кстати, Игорь Витальевич сейчас сюда едет и будет минут через двадцать пять. Вы будете еще в это время?

Раиса Андреевна опять поморщилась.

— Буду, куда же я денусь с подводной лодки, — ответила она, но Сергей Сергеевич продолжал стоять посреди кабинета, и тогда Раиса Андреевна сказала, — Сергей Сергеевич, если у вас ко мне больше ничего нет, оставьте нас, пожалуйста. Вы же видите, что мы разговариваем.