– Мисс Персефона, мне срочно нужно поговорить с леди Сиборн.

– Мама очень утомилась на свадьбе и еще не покидала свои покои, – быстро сообщила она и не отступила в сторону; по ее мнению, не следовало беспокоить мать какой-то проблемой, с которой и сама могла справиться.

– Тогда я не знаю, что делать! – в отчаянии воскликнул Гивидж.

Сердце Персефоны наполнилось страхом от его испуганного взгляда и искривленного рта.

– С чем именно? – резко спросила она.

– Вот с этим. – Он протянул ей лохмотья мужской бобровой шляпы.

Персефона чуть не вскрикнула от ужаса, когда узнала любимый головной убор своего брата Маркуса. Как будто кто-то ударил его по голове дубинкой или, что вероятнее, он сорвался с лошади на всем скаку. Последнюю мысль она постаралась сразу откинуть, ибо сомневалась в способности крепкой головы брата без серьезных последствий пережить такое падение.

– Где ты ее нашел?

– Сегодня утром под дубом Трех Сестер. Ее принес мне Джо Брандт. Он знал, что мистер Маркус покинул Эшбертон еще вчера после ужина, но не был уверен, известно ли ее светлости. Он боялся все испортить, если можно так выразиться.

– Маркус действительно уехал? – с неодобрением спросила Персефона. Она вполне догадывалась, почему брат желал покинуть их общество: они стали обсуждать свадьбу и каждодневные дела, чего Маркус всегда старательно избегал.

– Мистер Маркус лично просил конюха как можно дольше держать в тайне его отъезд.

– Не сомневаюсь в его словах, – рассеянно ответила она. Ей вспомнилось, что была молодая танцовщица, которая жила где-то неподалеку и, похоже, в любой момент готова была принять ее брата с распростертыми объятиями. Может быть, ей что-нибудь известно о его местонахождении?

– Мисс Персефона, Джо сказал, что под шляпой он нашел вот это. Так не пошутил бы даже мистер Маркус, – сказал Гивидж, покопался в кармане своего жилета и выудил оттуда тяжелый перстень.

Персефона ахнула. Она увидела в перстне необычный камень с выгравированным фантастическим морским чудищем среди волн. Эта шутливая карикатура обыгрывала фамилию Сиборн – буквально «рожденный морем», а сам перстень принадлежал ее покойному отцу. Ричард с большой неохотой надел его на свой палец только после получения наследства лорда Сиборна. С тех пор Персефона больше не видела ни кольца, ни брата. Осознав, что теперь замок, дом и все огромное поместье принадлежат ему, Рич поскакал прочь с такой скоростью, словно за ним гналась дюжина чертей. «Как всегда, твердо решил идти своим путем, – горько подумала Персефона, – и ему это отлично удалось». Кольцо означало первую весть о судьбе Рича с того дня, когда он словно растворился в воздухе.

– Не говори об этом моей матери, – попросила она и посмотрела на старого слугу и друга, молчаливо глазами умоляя не осложнять и без того тяжкую ношу леди Мелиссы.

– Да как я могу не сообщить? – возразил тот.

– Это ее убьет, – ровно сказала Персефона. – После смерти отца и исчезновения Ричарда ей и так пришлось нелегко. Нельзя, чтобы она узнала об опасности для обоих ее сыновей. По крайней мере, пока мы не поймем в чем дело.

– Мисс Персефона, но мы же не можем притвориться, что ничего не было. Вдруг мистеры Ричард и Маркус оказались во власти каких-нибудь бессовестных негодяев?

– Нельзя принимать скоропалительных решений. Мне надо хорошенько подумать, – настойчиво возразила Персефона и протянула руку за кольцом и бесформенной шляпой, при этом пристально смотрела старому слуге в глаза.

Тот в конце концов еле заметно пожал плечами и нехотя передал обе находки.

Она с некоторым облегчением вздохнула, но страх за безопасность братьев все равно лег на ее душу тяжким бременем.

– Гивидж, поговори, пожалуйста, с Джо и тем конюхом. Уверена, ты уже попросил их молчать, пока не поговоришь с моей матушкой. Пусть они и дальше держат рот на замке, пока мы не докопаемся до истины.

– Конечно, я исполню вашу просьбу, мисс Перри, но нельзя бездействовать слишком долго, – предостерег тот, называя ее детским прозвищем.

– Мы и не будем, но какой-то враг явно хочет, чтобы мы ударились в панику. Я же намереваюсь, назло ему, действовать исключительно со здравомыслием.

– Только не откладывайте чересчур надолго, ладно, мисс Перри? Иначе мы можем потерять след мистера Маркуса.

– Надеюсь, в моих жилах достаточно крови Сиборнов, чтобы этого не допустить, Гивидж, – ответила она и пристально посмотрела ему в глаза, показывая: она, как никогда, говорит серьезно.

«Инстинкты меня не обманули», – безрадостно думала Персефона, бродя по кабинету Джека. Тот в это время вместе со своей новоиспеченной герцогиней стремительно приближался к Озерному краю. Если б только вчера поднялась тревога, тогда ничего бы и не случилось. Сердясь на себя за уже невосполнимое промедление, она ощутила, как начинает подступать паника. Вероятно, следует уведомить магистраты и их констеблей, а может, даже и сыщиков с Боу-стрит, чтобы они бросились по следу Маркуса и его похитителя? Персефону передернуло при мысли о том, кто подбросил им кольцо ее покойного отца и шляпу брата. Подкинуть родным вещи, явно отобранные против желания их обладателя, – за этим угадывался холодный и расчетливый ум. И угроза, о которой она боялась даже подумать.

– Что же еще вы можете мне рассказать? – спросила она у предметов в своих руках.

Для размышлений над этим вопросом девушка положила кольцо и шляпу на стол и застыла, так и не выпустив перекинутого через руку шлейфа длинного платья.

– Что тут происходит? – раздался вдруг раздраженный мужской голос.

Хорошо, она не успела еще что-то сказать вслух неодушевленным предметам, иначе выставила бы себя окончательной идиоткой.

– Как вы, черт подери, тут оказались? – с негодованием поинтересовалась она у появившегося Александра Фортина.

Тот в самый решающий момент помешал ее мыслям.

– Я был приглашен, помните? – резко вопросил он, и Персефона вспомнила, что Джек предоставил своему шаферу в пользование личные апартаменты на случай, если тот решит загоститься.

После свадьбы кузен в них уже не нуждался и потому предложил лорду Калверкоуму ими воспользоваться. И даже, как он сказал, притвориться, будто тот в своем неприступном уэльском замке, если от этого ему будет легче. Джек, как правило, не потакал капризам своих знакомых, но сейчас отнесся с большой чуткостью к желанию своего друга максимально избегать чужих взглядов. Впрочем, Персефона неохотно признавала: в данном случае неприязнь к любопытному, а то и сочувственному вниманию – это не просто прихоть.

– Да, я помню, – рассеянно согласилась она, а про себя пожелала, чтобы он побыстрее ушел. Она не может думать в присутствии этакого римского полководца в боевых шрамах.

– Может, вы скажете мне наконец, что случилось? – безапелляционно поинтересовался он, словно вместе с покоями Джека получил и его власть.

– С чего вы решили, что что-то случилось? – с раздражением вскинулась Персефона.

– А что еще я могу подумать? Сначала сын главного герцогского конюха на всех парах мчится к домику дворецкого. Затем уже сам дворецкий по какому-то срочному делу влетает в хозяйский дом, а у вас потрясенное выражение лица. Объясните, что происходит! – потребовал граф, он даже не пытался изображать вежливого гостя и притворяться, будто это не его дело.

– Я занята, – быстро объяснила она свою невежливость.

Персефона нетерпеливо подумала: «Сейчас нет ни времени, ни сил ходить на цыпочках вокруг колючего и раздражительного приятеля Джека и нет необходимости доверить ему всю эту ужасающую ситуацию». Граф насмешливо посмотрел на ее безжалостно скрученные юбки и сапоги для верховой езды и вопросительно поднял брови. Но Персефона не желала расправлять юбки и рисковать в них запутаться, лишь бы доказать ему, что она благовоспитанная леди.

– Неужели вы и дальше собираетесь слоняться по этому кабинету и заламывать руки? Полагаю, вам стоит переодеться, иначе вы споткнетесь и упадете, – сказал он, словно она сама не могла додуматься.