Кэрри открыла дверь и выглянула на лестничную площадку. Все благополучно сидят по квартирам. Она быстро спустилась вниз и отперла тяжелую входную дверь.

Нет. Этого не может быть.

Она заморгала и захлопнула дверь.

Сердце гулко стучало. Она считала удары: один, два, три, четыре, пять. У нее что-то не в порядке с головой. Может, она вообще спит – заснула на диване перед поблескивающим огнем.

Один. Два. Три. Четыре. Пять.

Кэрри снова очень медленно повернула ручку, моля Бога, чтобы все это ей привиделось.

Холодный ночной воздух заполнил легкие, и волосы у нее зашевелились. Но не от холода.

Это был ребенок. Кто-то оставил на пороге ее дома младенца.

Какое-то мгновение Кэрри не могла пошевелиться. Мозг не работал, тело застыло. То, что она приняла за мяуканье, на самом деле оказалось плачем. И с каждой секундой этот плач пугал ее все сильнее.

Первое желание – бежать. И быстро. Скрыться, забаррикадироваться, спрятаться. Ничего хорошего ее не ждет.

Но… она не смогла подавить естественный инстинкт, как бы ни старалась. И она сделала то, что сделала бы любая мать, – она подняла маленький сверток и прижала к груди.

Одеяло было холодным, и от потрясения ее заколотило.

О нет. Ребенок…

Без единой мысли в голове она прошла к ближайшей квартире – той, откуда раздавалась ритмичная музыка, – и громко постучала кулаком.

– На помощь!

С минуту никто не отвечал. Потом музыку выключили, и она услышала шлепанье босых ног по деревянному полу. Дверь отворилась, и… она чуть не задохнулась.

Это был он. Спутанные темные волосы, усталые глаза и голая грудь. На нем только облегающие бедра джинсы, а на кисти ярко-розовая гипсовая повязка. Но все равно он великолепен. Кэрри смущенно заморгала, пытаясь совладать с собой. Он нахмурился:

– Что, черт…

Она быстро прошла мимо него в квартиру.

– Мне нужна помощь. Я нашла ребенка на пороге нашего дома.

– Ребенка? – он явно был поражен, затем положил руку ей на плечо, провел в комнату и усадил в кресло у камина.

– Что мне делать? Что мне делать с ребенком? Кто мог так поступить? – Она бессвязно бормотала, не владея собой. Она в Нью-Йорке, в квартире незнакомого мужчины, с подкинутым младенцем и… в пижаме.

Этого не могло произойти в действительности. Мозг подавал ей громкий сигнал убираться отсюда. Но она не слушала. Не могла слушать.

Она не отрываясь смотрела на сверток в одеяле, на маленькое личико. Глаза ребенка были закрыты, но лобик наморщен. Это девочка? Или мальчик? Внутри у нее что-то сжалось.

Она не должна здесь находиться. Ни в коем случае. Она – последний человек на свете, кто может позаботиться о ребенке.

Мозг кричал об этом, а тело не слушалось, не повиновалось ей. Она подняла руку и пальцем погладила холодную щечку.

День Дэна Купера из неудачного превратился в нелепый. Он узнал ее. Конечно же он ее узнал. Она – девушка с печальными глазами, что живет наверху.

Он чувствовал, что ее взгляд остановился на его голой груди. Если бы не ее настойчивый стук в дверь, он успел бы надеть рубашку. А сейчас он схватил футболку со спинки дивана, потом снова посмотрел на нее. Она, кажется, немного успокоилась и перестала бормотать. Она вообще замолчала, сидела перед камином и смотрела на ребенка, как загипнотизированная.

Выучка полицейского заставила его действовать. Только бы у нее голова не поехала. Этого ему еще не хватало для полноты картины сегодняшнего дня!

Он подошел к ней, дотронулся до ее руки и, опустившись на колени, заглянул в глаза:

– Как вас зовут?

Она бросила на него беглый взгляд:

– Кэрри. Кэрри Маккензи. Я живу наверху.

Он кивнул. Он заметил ее акцент. В той квартире часто жили служащие зарубежных фирм. Эту девушку он видел, но ни разу с ней не говорил. Она всегда выглядела так грустно, словно на нее свалились все несчастья на земле.

Может, она была беременна? Но он заметил бы. А может, она самостоятельно родила ребенка у себя наверху?

Он окинул ее внимательным взглядом. Пижама и халат могут скрыть что угодно.

Дэн сделал глубокий вдох. Нельзя терять время – он должен задать ей вопрос.

– Кэрри… это ваш ребенок?

– Что? – Она резко вскинула голову и в ужасе посмотрела на него. Но… в ее взгляде он увидел еще что-то. – Нет, разумеется.

Какое облегчение. Он не один год проработал полицейским, чтобы не отличить правдивый ответ от вранья. Слава богу. Ненормальная соседка с младенцем… Это был бы перебор.

Он протянул руку и откинул край шерстяного одеяла с лица ребенка. Ребенок дышал, но щечки у него были бледные.

Ближайшая детская больница была рядом с Центральным парком. В такую погоду им туда не добраться. И «скорая» наверняка застрянет по дороге. Хотя он не был специалистом, но ребенок, по его мнению, выглядел здоровым.

Дэн встал:

– Каким образом вы нашли ребенка?

Она наморщила лоб:

– Я услыхала шум и подумала, что это кошка. Я спустилась вниз, чтобы посмотреть.

– Вы подумали, что это кошка? – не поверил он.

Голубые глаза сощурились: его тон ей не понравился.

– Видите ли, трудно что-либо разобрать, когда грохочет ваша музыка.

А мисс с печальными глазами, оказывается, не такая уж робкая особа.

– И когда вы услышали звуки?

Это было важно. Очень важно.

Она покачала головой:

– Не знаю. Может, минут пять назад. Может, больше.

Он быстро схватил куртку с вешалки у двери и сунул босые ноги в бейсбольные ботинки.

Она встала:

– Вы куда? Не оставляйте меня одну. Я не умею управляться с младенцами.

Он повернулся к ней:

– Кэрри, ребенка оставили около нашего дома. Там на улице, возможно, кто-то попал в беду. Я должен проверить.

Она закусила губу, посмотрела на ребенка и еле заметно кивнула.

А Дэн вышел из дома на холод и огляделся. Куда идти? Кругом ничего и никого, кроме снега. Любой след заметает через пару минут – такой сильный и густой снегопад.

Дэн перешел улицу и внимательно осмотрел их дом. Почему выбран именно этот дом? Почему кто-то оставил ребенка здесь?

В домах на другой стороне улицы свет горел в основном на втором и третьем этажах. Их дом – единственный, где свет был на первом этаже. Понятно. Кто-то хотел, чтобы ребенка нашли поскорее.

Дэн быстро прошел по улице, ища хоть какой-то знак, какую-то подсказку. Он заглянул в проходы между домами, проверяя, не укрылся ли кто-нибудь за мусоросборниками, вглядывался в дверные проемы.

Никого и ничего подозрительного.

Он проверил переулки по обеим сторонам улицы. Надо было надеть носки – парусиновые бейсбольные ботинки успели промокнуть. Температура, должно быть, упала на несколько градусов, поскольку солнце уже зашло. Он провел на улице всего несколько минут, а уже замерз.

Дэн поднял голову, и сердце у него подпрыгнуло: у окна его квартиры стояла Кэрри, держа на руках ребенка. На ее лице было написано отчаяние и ожидание, словно она надеялась, что он найдет мать этого младенца.

Он не представлял, что когда-нибудь увидит такое – женщина с ребенком в окне его комнаты. Она подняла жалюзи, и за ее спиной был виден большой, немного продавленный диван, старое бабушкино кресло с высокой спинкой, обеденный стол. Комод. Кухонный стол. Картина над камином.

Что-то его задело. Его квартира – это его личное пространство, куда он почти никого не приглашал. Пересчитать знакомых девушек, переступивших его порог, он мог бы на пальцах одной руки. Ну, он, конечно, встречался с девушками, но стоило им после нескольких месяцев посмотреть на него с надеждой на продолжение отношений, как он всегда находил возможность осторожно с ними порвать.

Поэтому, увидев Кэрри в своей квартире с ребенком на руках, он мгновенно принял решение держаться от нее подальше. И чем скорее, тем лучше.

Но… она очень милая. И к тому же из Лондона. Значит, у нее нет планов здесь оставаться. Может, легкий флирт, чтобы убить время?