Бритоголовый кузнец, сложив руки на груди, наблюдал за работой ученика. Светлая по сути, но почерневшая от копоти, борода мужчины, заплетённая в тугую косу, свисала, исчезая за отворотом фартука. Ровные как стрелы брови выгнулись, губы сжались в узкую полоску. Мужчина был одет в почерневшие от сажи штаны и кожаный фартук, с плеч свисала мохнатая безрукавка из козьей шкуры. Его звали Сакс33, как других звали Готами, Финнами или Славянами. Северяне не утруждали себя запоминанием сложно произносимых и непонятных имён своих рабов. Трель – всё равно, что вещь, лопата или котёл для варки еды, ему не обязательно иметь что-то своё, пусть даже это его собственное имя.

– Держи пласт ровнее и не оттягивай руку при ударе, – бритоголовый мастер шагнул вперёд, но, тут же отступил, поняв, что ученик и сам в состоянии исправить ошибку. Даньша, не выпуская молота, вытер вспотевший лоб. Искры летели на земляной пол, шипели и гасли, превращаясь в тёмную хрустящую массу.

– Лучше подмечай место для удара, ощути, где сталь мягкая, а где нет, да не забывай просить о милости Велунда34.

«Молись своему хромоногому сам, – хмыкнул Даньша. – Наши боги не хуже кузнецам помогают». Не доверяя чужим богам, парень всё же понимал, что лучшего мастера-оружейника, чем этот германец, он раньше не встречал. Дядька Валдай научил племянника ковать подковы, косы, да топоры. Сакс же, помимо этого, мог изготовить настоящий меч, боевой шлем и, даже кольчугу. Таких умений от молодого деревенского кузнеца никто раньше не требовал.

Ещё несколько часов подмастерье усердно трудился.

– Готово, – радость переполняла Даньшу.

Оба, мастер и ученик вышли на улицу, холодный воздух трепал влажные волосы и охлаждал распаренные тела. Сакс аккуратно взял изделие, оглядел с видом знатока и вернул обратно:

– Отдохни, а затем приступим к закалке.

Даньша, вертя в руках заготовку, сделал несколько шагов в сторону моря: «Когда-нибудь, я буду не только ковать мечи, но и научусь ими владеть. Я не собираюсь всю жизнь оставаться рабом».

От воды веяло холодом.

1

Их сковали общей цепью, чтобы не нашлось таких, кто пожелал бы выпрыгнуть за борт и свести счёты с жизнью. Корабль, на котором плыл Даньша, помимо основной команды вместил ещё семнадцать невольников. Будущие трели, оборванные, изголодавшиеся, жались друг к дружке, тщетно пытаясь согреться.

Рана на голове давала о себе знать, но тошнота и рвота прошли. Не зря говорят: «Время лечит». Правда тому были и другие причины. Предприимчивые хозяева, увидев, что непривычные к качке пленники страдают морской болезнью, просто-напросто их не кормили. Через несколько дней один из невольников умер, затем ещё двое. К тому времени остальные перестали страдать из-за качки, и викинги, скинув умерших за борт, впервые накормили выживших пленников какими-то помоями.

– Мне совсем не нравятся эти тучи, – Эгиль заметно нервничал. – Будет шторм, и начнётся он раньше, чем мы доберёмся до суши.

– Что мы можем сделать? – волнение горбуна передалось конунгу.

– Возможно, придётся выкинуть часть добычи, драккары перегружены.

– Это нужно сделать сейчас?

– Я не знаю. Берег уже должен показаться, но если начнётся буря… В этих местах сплошные рифы.

Первые раскаты грома заглушили последние слова кормчего. Они прозвучали почти одновременно со вспышками молний. Гребцы налегли на вёсла, и корабли устремились вперёд. Дождь обрушился резко, мощным потоком. На горизонте, наконец-то показалась земля.

– Нас несёт на рифы, как я и говорил! – Эгиль управлял кораблём одной рукой, второй привязывал себя к рулевому веслу.

Драккар бросало, точно скорлупку, но горбун, словно клещ, прилип к палубе и громко ругался. Ветер и грохот заглушали большую часть слов. Конунг тоже привязал себя к мачте, он не вмешивался в управление кораблём.

– Нужно сбросить лишний груз! – послышалось с кормы.

Корабль уткнулся носом в очередную волну, накренился, но удержался на плаву. Воины бросились выбрасывать тюки с добычей. Одна баржа едва не налетела на «Вепря», но Эгиль изо всех сил налёг на руль, и корабль ушёл от столкновения. Перегруженная баржа, накрытая следующей волной, ушла под воду, словно стальная наковальня. Ингельд размышлял, видя, как стихия губит остальные корабли: «Сначала мы потерпели поражение, а теперь вся взятая добыча опускается на дно. Это конец. Но, даже если мы выживем…».

Вернуться в свои земли, оставленные и опустошённые. Что ждёт его там, без сильного войска, без добычи? Теперь он ниддинг – изгой. Может поклониться в ноги королю, которого он предал и тот пощадит? Вряд ли.

Ингельд сквозь стену брызг разглядел Эгиля, тот передав руль помощнику, хватаясь за корабельные скамьи, пробирался на нос корабля. Горбун сделал очередной прыжок и остановился, неподалёку от конунга.

– Я вперёд, с кормы ничего не видно, а сейчас нужно знать, что у нас под килем! – вечно недовольный кормчий, на этот раз улыбался.

От этой улыбки Ингельду ещё больше стало не по себе:

– Не понимаю!

– Впереди бухта, нужно пробраться к ней и переждать бурю!

Ингельд, не разделявший радости главного кормчего, пытался разглядеть бухту, о которой говорил горбун. В этот момент, идущий параллельно с «Вепрем» драккар, накрыло волной. Корабль покосился, и завалился на бок. Ингельд и Эгиль смотрели, как море забирает барахтающихся в волнах людей.

Кормчий и конунг переглянулись.

– Мне пора! – крикнул Эгиль и рванул вперёд.

В этот момент сильный удар потряс судно. Ингельд видел, как одноглазый кормчий ударился о борт корабля. Мачта треснула и рухнула, едва не утащив за собой конунга. Палуба под ногами ходила, он едва успел ухватиться за канат. Новая вспышка ослепила вожака данов, раскат грома заложил уши.

– Налегайте на вёсла, бездельники, если не хотите, что бы рыбы жрали ваши потроха! – послышался приглушённый крик.

Эгиль, по-прежнему, руководил командой, Ингельд вздохнул с облегчением. В этот момент судно накренилось, и вода хлынула с правого борта.

– У нас течь! – заорал кто-то.

Ингельд бросился к месту, где образовалась пробоина. Несколько человек пытались заткнуть ее, чем придётся, кто-то вычерпывал воду. Люди боролись за свои жизни. «Если мы выживем, я пойду к королю. Меня он не пощадит, но моих людей не тронет» – вознося молитвы, конунг вместе со всеми вычерпывал воду. Корабль продолжал погружаться.

Несколько крючьев упали на палубу. Они поползли к бортам, словно огромные крабы, верёвки, на которых они висели, натянулись и «Вепря» потащило в сторону.

– Заберите меня в свои норы, чёрные дварфы35. Это ты, старый обжора, – откуда-то сбоку раздался хохот Эгиля.

Оказавшийся рядом драккар, зацепив, «Вепря» абордажными крючьями и помог тонущему «собрату» удержаться на плаву. Кормчий «великодушного соседа» – Берси, не слыша слов одноглазого, что-то кричал своим гребцам, держась за рулевое весло. Воины с «Вепря» уже прыгали на палубу корабля-спасителя. Прикованные цепью пленники, молили о помощи, но их никто не слушал.

Вскоре все викинги и сам конунг покинули борт тонущего корабля. Последним перебрался Эгиль.

– Ты очень вовремя, толстяк, – горбун схватил Берси за затылок и притянул к себе. – Знал бы ты, как я рад тебя видеть.

Берси, маленький крепыш с толстой шеей и торчащей во все стороны сосульками бородой ощерился:

– Плыл мимо, смотрю…

– Довольно, пора рубить канаты.

Эгиль не успел договорить. Страшный удар потряс оба судна, многие попадали с ног. Корабль, принявший на борт людей конунга, буквально, развалился пополам, рифы на этом участке торчали повсюду.

В считанные минуты пучина поглотила всех.

Оставшиеся пять кораблей уцелевшие после шторма в течение трёх дней пережидали бурю. Даньша видел смерть конунга и его людей, видел, как шли ко дну и другие драккары флотилии. Корабль, на котором везли Даньшу, один из последних добрался до спасительной бухты.