После смерти Джона правительство назначило ей пенсию — 50 тысяч долларов в год. Она не представляет себе, как будет жить на такие скудные средства. Конечно, есть состояние Джона, есть еще страховые полисы, которые он оформил на детей, от всего этого ей идут отчисления, но распоряжаться основной суммой она не может. Правда, Джон оставил ей 150 тысяч долларов годового дохода. Если она вступит в новый брак, эти деньги отойдут детям. И теперь Жаклин, которой случалось спускать в магазинах чуть не по 40 тысяч долларов в три месяца, придется существенно ограничивать себя. Быть осмотрительной. Не выходить за рамки бюджета. Для нее это равносильно возвращению в ад. Деньги, обладание желанными вещами — только это может дать ей покой и уверенность. Владеть, приобретать все больше и больше, чтобы забыть о надоевших в детстве ссорах из-за денег, о материнских лекциях о бережливости, о трагическом банкротстве Блэк-Джека. Роскошь, старинная мебель, поместья, свежие букеты и сверкающие пепельницы, расставленные строго по местам, — все это лечит от тревоги, заслоняет от беды. Когда мы видим людей недобрых, скупых, мелочных, надо задаться вопросом: почему они такие? Обычно такими становятся не случайно и не собственной воле. Этим людям страшно. Они боятся потерять то, в чем видят свою сущность. Едва Джеки стала обретать уверенность в себе, как все рухнуло и ей надо возвращаться к отправной точке. Все, что она создавала такими трудами, стиснув зубы, пошло прахом. Джон не просто умер, он бросил ее. Его измены, его холодная расчетливость, его эмоциональная глухота не зачеркивали главного: он был с ней, он защищал ее. «Он надежный, как скала», — говорила она. С ним она чувствовала себя в безопасности. Их брак не был сделкой, как утверждают многие. Это был союз двух невротиков. Он женился на женщине, которая на первый взгляд походила на его мать, которая выдерживала испытания не дрогнув и с улыбкой на лице. Она вышла замуж за мужчину, который, опять-таки на первый взгляд, походил на ее отца и мог — она в это искренне верила — исцелить ее от разочарований первой детской любви. Мужчина-лекарство: пусть он и растравлял ее детские раны, в конце концов он исцелил бы ее. Мужчина, похожий на Блэк-Джека, — с той разницей, что тот никогда бы ее не бросил.
И вот он ушел, в расцвете сил, в сорок шесть лет, и оставил ее одну с ее кошмарами.
Она сердита на него: он нарушил гармонию ее существования, вновь отдал во власть тревог и страхов. Как он мог так поступить с ней, после всего, что она дала ему? Как ей теперь быть, как выйти из этого положения — ей, тридцатичетырехлетней вдове с двумя малыми детьми, со скромными доходами, без всякой поддержки? Джеки — более глубокая, более сложная натура, чем ее мать, поэтому ей не приходит в голову снова выйти замуж. Она знает, ни один мужчина не может сравниться с тем, кого она потеряла. Он ей нужен. Он принадлежал ей. И не имел права уходить!
Потом она спохватывается, стыдится своих эгоистических жалоб. И снова превращается в строгую, отрешенную затворницу. То молча предаваясь горю, то начиная брюзжать, она мечется, как маятник, между двумя этими состояниями, причем не может удержаться от приступов ярости, которые превращают ее в мегеру. У Джеки всегда была склонность к переменам настроения, порывы истинного благородства чередовались у нее с приступами болезненной мелочности, однако статус Первой Леди восстановил ее душевное равновесие.
Сейчас она вдова, она лишилась влияния, лишилась важной роли в обществе, исполнение которой помогло бы развеяться. Раньше ей нельзя было потерять лицо, и она в совершенстве овладела техникой самоконтроля, искусством держать себя в руках, — теперь от этого ничего не осталось. Словно взорвался котел, в котором бурлила застарелая, давняя злоба.
В такие минуты она ополчается на свое ближайшее окружение. Обвиняет слуг в том, что они обкрадывают ее, и просит свою верную секретаршу отчитать их. Она ведь теперь бедная! Урезает заработную плату тем, кто на нее работает, отказывается платить сверхурочные. Если они правда любят ее так преданно, как утверждают, поработали бы за малые деньги! Подумали бы сначала о ней, о ее горе, о ее трудностях, а уж потом о долларах, которые можно с нее содрать. А счет, составленный ей телохранителями (их у нее два, и они предоставлены ей правительством), которые оплачивают ее мелкие покупки, когда сопровождают ее по магазинам, — почему он так велик? «Куда они девают деньги? МОИ деньги! Бросают на ветер, как будто это их собственные!» У нее бывают страшные приступы гнева, она убегает, хлопая дверьми, в свою комнату и запирается там, чтобы всласть выплакаться. Она несчастна. Никто не любит, не понимает ее. Теперь придется жить без всякой защиты. Она глушит горе транквилизаторами и крепкими напитками, без конца, как одержимая, перелистывает фотоальбомы. Альбомы с фотографиями цветов, фарфоровой посуды, столового и постельного белья, мебели. Она приводит в порядок свои воспоминания. Даже завела папку, на которой написано «Джек». Чтобы ничего не забыть. Чтобы сохранить иллюзию прошлого. Но стоит выйти на улицу — и она волей-неволей сталкивается с реальностью. Все напоминает ей о Джоне. Кругом развешаны его портреты. Эти фотографии в черной рамке с жестокой очевидностью доказывают: Джон мертв. И она возвращается домой, обессиленная, опустошенная. Чем дальше, тем больше ее терзает страх. Перед тем как сесть в такси, она требует, чтобы телохранители обшарили машину сверху донизу.
Унять ее тревогу способны только деньги. Деньги и дети. Она будет заботиться о них как обычная, рядовая мать. Она старается скрыть от них свои страдания, беседует с ними о папе, показывает фотографии, ездит с ними туда, где бывала с Джоном. Например, в Аргентину: в этой стране Кеннеди взошел на горную вершину и оставил там камень в память об этом событии. Теперь они втроем поднимаются на эту гору, и Джон-Джон кладет на камень отца свой камешек. Впоследствии они еще не раз приедут туда, чтобы проверить, на месте ли оба камня и лежат ли они один на другом. Для Джеки это минуты покоя, потому что они примиряют прошлое с будущим. Джон и Кэролайн помогают ей справиться с горем.
Младшая сестра, Ли, советует ей перебраться в Нью-Йорк. В таком огромном городе легко затеряться, там она не будет привлекать к себе внимания. Джеки соглашается и переезжает в квартиру из четырнадцати комнат на Пятой авеню, в которой останется до конца жизни. (Чтобы купить эту квартиру, она продала дом в Вашингтоне.) Теперь у нее будет другая жизнь, другой круг друзей. Она перестанет встречаться с теми, кто напоминает ей о Джоне, о годах, проведенных в Белом доме. Эти люди смертельно на нее обидятся, будут говорить, что она отрекается от них, сжигает мосты. Но Джеки уверена: это единственный способ порвать с прошлым, которое неотступно преследует ее. И первый шаг должна сделать она сама.
Так начинаются пять лет грустной, праздной жизни. Она занимается президентской библиотекой Джона Кеннеди, поддерживает неугасимый огонь на могиле, катается на лыжах или плавает вместе с детьми и с представителями клана Кеннеди, которые продолжают заботливо опекать ее: им тоже пригодится символ по имени Джеки. Ведь младший брат Джона, Боб, тоже метит в президенты. Когда они собираются все вместе, она может поговорить о Джоне. И потом, Джо Кеннеди оплачивает все ее счета, Боб выступает как ее заступник и покровитель, Этель, Джоан и Юнис — как подруги и наперсницы. Хоть она и ненавидит клан Кеннеди, среди этих людей она чувствует себя защищенной, ей становится легче. Она уже не одиночка. Она принадлежит к клану. Кроме того, надо подумать о детях. Нужен человек, который сможет играть для них роль отца. Таким человеком станет Боб: в последнее время они очень сблизились. Он заглядывает к ним почти каждый вечер, когда бывает в Нью-Йорке, а это случается часто, поскольку его избрали сенатором от этого штата.
Детей Кеннеди, как и саму Джеки, часто преследуют разные неуравновешенные личности и пристают с разговорами о Джоне. «Мы еще не установили личность психопатки, которая на Троицу, когда мы выходили из церкви, набросилась на Кэролайн. Она кричала: «Твоя мать — злая женщина, она убила трех человек. А твой отец жив!» Я умоляла ее оставить бедного ребенка в покое, это было ужасно». Другой случай произошел в годовщину убийства, когда Джеки забирала Джона-младшего из школы: «Я обратила внимание, что за нами идет небольшая группа детей, среди которых я узнала одноклассников Джона. И вдруг один мальчик произнес достаточно громко, чтобы мы могли услышать: «Твой отец умер, твой отец умер!» Другие стали за ним повторять — вы знаете, какими иногда бывают дети. Так вот, Джон выслушал их, не говоря ни слова. Потом подошел ко мне, взял меня за руку и пожал ее, как будто хотел защитить меня, заверить, что все будет хорошо. Эти дети шли за нами по пятам до самого дома».
