Я подошел, глядя на нее сверху вниз.

— В чем дело? Я не так долго отсутствовал, чтобы пройти по маршруту дельта-фактора.

Ким не отрывала взгляда от моего лица.

— Мы снова вернулись к икс-фактору, Морган. — Ее голос был совершенно ледяным. — Посмотри на эти деньги.

Я нахмурился, но все же отставил стакан и внимательно изучил купюры. Добрая американская валюта.

— Что в них особенного?

— Это часть тех денег, которые ты здесь оставил. Откуда они у тебя?

— Откуда, черт побери, мне знать? — Я швырнул их назад, раздраженный ее тоном. — Либо я получил их через банк в Майами, либо выиграл внизу, в казино.

— Но у тебя были и собственные деньги, не так ли?

— Немного. А что такого?

— Немного или очень много, Морган? Может, целая куча денег, которую ты мог потратить здесь без опасения быть пойманным?

— О чем ты говоришь?

— По номерам серий они совпадают с теми сорока миллионами, которые ты украл.

— Послушай... — начал я.

Ким покачала головой с холодным и укоряющим выражением.

— А я только было подумала... — Она поднялась, тяжело взглянула на меня и добавила: — Впрочем, это не важно.

Кое-какие мелкие фрагменты продолжали складываться в одно целое. Возможности выстраивались напротив вероятностей, и тонкая ниточка стягивала их все ближе. Это по-прежнему была волнистая и едва заметная ниточка, но по мере роста опасности она должна была окрепнуть и натянуться, а картина происходящего стать более реальной.

На это нужно было время, а оно бежало очень быстро.

День катился к концу, я старался не замечать презрительные взгляды Ким, которые она время от времени бросала на меня. Дважды я спускался в казино, обратив внимание, что толпа поредела примерно вдвое — каждый час уезжало все больше народу. Диаграмма продвижения урагана показывала, что, отклонившись на три часа на север, он вернулся на прежний путь и, набирая мощь, неспешно, но неуклонно двигался на Нуэво-Кадис. Оставалось весьма возможным, что он снова свернет и пройдет стороной, но не многие хотели испытывать судьбу.

Огромные стеклянные окна казино, выходящие на улицу, были заклеены и укреплены досками, но через еще открытую главную дверь я видел, какая суматоха царит снаружи: целые вереницы такси устремлялись в аэропорт, фургоны, нагруженные домашним скарбом и ребятишками с огромными испуганными глазами, наоборот, все прибывали в столицу: местные жители надеялись, что здесь найдут большую защищенность от стихии.

Хотя по-прежнему стоял прекрасный тропический день с жарким, раскаленным докрасна солнцем в ярком голубом небе, на котором были заметны лишь несколько высоких облачков на юго-западе, — все же в воздухе ощущалось напряжение. Дюжины встревоженных птиц бестолково носились, перекликаясь пронзительными, раздраженными криками.

В течение получаса я наблюдал за вялой игрой за столами и даже пару конов сыграл в рулетку, но этот день не располагал к выигрышам. Крупье, как могли, приветствовали любое проявление активности. Атмосфера была слишком удушающей, чтобы подстегивать интерес игроков, продолжавших играть, только повинуясь привычке.

Но для меня было во всем нечто большее, чем просто гнетущая атмосфера. Я чувствовал странную горячую точку между лопатками, которая могла быть отличной мишенью для кого-то. В прошлом я уже много раз ощущал нечто подобное, чтобы это игнорировать. Это не было предчувствием — просто комбинация обстоятельств, которую распознало мое подсознание и сразу же послало сигнал опасности в эту самую точку на моей спине.

Я медленно обернулся, оглядывая посетителей в казино. Я знал в лицо нескольких из свиты Ортеги; другие держались так непринужденно, что это тоже моментально бросалось в глаза. Я разглядел Марти Стила, который как раз в эту секунду посмотрел на меня, помахал рукой и вернулся к игре. Завсегдатаи, как обычно полностью поглощенные игрой, совершенно не волновались из-за урагана, туристы же беспрестанно смотрели на часы и каждые несколько минут выясняли, нет ли изменений в авиарасписании, убивая время за столами в ожидании вылета.

Я не заметил никого, кто бы привлек особое внимание. Но уязвимая точка между лопаток была по-прежнему горяча. Я вознамерился было заказать напиток в баре и тут увидел, как Анджело подает мне сигнал, поэтому вместо бара направился к лифту. В это время суток в лифтах не было лифтеров, так что, войдя в пустую кабинку и нажав кнопку, мы оказались одни.

У нас было не так много времени, и Анджело говорил очень быстро:

— Исправленный паспорт доставлен сеньорите Гордо, как вы хотели. Сегодня вечером она получит форму горничной. На ее имя куплен билет на рейс 51, вылет завтра вечером. Она выйдет из гостиницы вместе с другими горничными, когда закончится смена; брат Марии Лопес отвезет ее в аэропорт на своем грузовике.

— Ты уверен в этих людях?

— Как в собственной матери, сеньор. Они наши, какой была и Роза Ли.

— Люди Сабина начеку в аэропорту, Анджело.

— Я полагаю, как и все женщины, она владеет искусством грима. Не потребуется слишком много воображения, чтобы изобразить из себя горничную или встревоженную туристку, в спешке уезжающую. Я знаю этих людей, сеньор. Таможня — одно большое недоразумение. А вот людей Сабина следует опасаться, но об этом позаботятся. — Он посмотрел на меня и улыбнулся. — Существует много способов отвлечь их внимание.

— Они будут проверять билеты?

— Вряд ли. Служащие аэропорта не привыкли к подобной суматохе. Они будут рады выпроводить всех отъезжающих как можно скорее, не задавая никаких вопросов. Очутившись на борту самолета, она окажется в абсолютной безопасности. Самолеты взлетают немедленно, как только заполнятся.

— За тобой не следят, приятель?

— Я смогу позаботиться о себе. Опасность со стороны начальника полиции Сабина грозит в основном вам.

— Если бы мне надо было беспокоиться только об этом, я был бы счастлив, — сказал я. — Как насчет сегодняшнего вечера?

— Я буду свободен час после шести. Визит к вам в номер — последний перед перерывом на ужин.

— Отлично. Я буду ждать, — кивнул я.

Лифт остановился, и Анджело вышел.

Когда я зашел в наш номер, Ким там не было. Ее сумочка исчезла вместе с тремя пятисотдолларовыми купюрами; но остальные деньги были на месте, под ковром, где я их и положил. Насколько я мог судить, вся ее одежда тоже висела в шкафу. Я перевернул комнату в поисках записки, но она ничего не оставила.

Я беззвучно выругался. Ким должна была вести себя осторожнее. Никто не давал ей полномочий действовать самостоятельно — только постоянно находиться при мне. Если она решила что-то предпринять в связи с этими тремя купюрами, то здорово рискует нашими шеями.

Солнце катилось к горизонту, оставляя за собой пурпурную полоску света, которую потом смоет ночь, завернув город в безлунную черную мантию. Что бы ни случилось с Ким, я не мог даже попытаться выследить ее. Когда до шести осталось несколько минут, я засунул в кобуру на поясе свой сорок пятый, и тут же раздался стук Анджело в дверь.

Он зашел, неся на подносе ужин на двоих, спрятал в карман подписанный мной чек, за которым ему следовало зайти еще раз позднее, и спросил:

— Вы готовы, сеньор?

— Полностью. Как там охранник?

— Утоляет жажду бутылкой вина в подсобке.

— А что, если он потом спросит тебя об этом?

— Он сам потребовал вина, сеньор. Он скоро заснет.

— О'кей, тогда двинем.

Выход наружу был значительно упрощен почти полным отсутствием народа в отеле. В цоколь мы спустились на служебном лифте, после чего отправили кабину на первый этаж, успев нажать кнопку, едва выскочили в коридор. Потом мы пробрались мимо завалов из картонных коробок с посудой к окну, ведущему в вентиляционную шахту между отелем и примыкавшим к нему зданием. Анджело с силой растворил окно соседнего здания, протиснулся в него и махнул мне рукой, чтобы я следовал за ним. Оказавшись внутри, я положил руку на его плечо, и он повел меня по каким-то лабиринтам, в которых, казалось, хорошо ориентировался. Наконец мы очутились перед служебным выходом на боковую улочку.