— Молодец, пап! Ты настоящий гений! — Сергей громко захлопал в ладоши. — Даже мама не придумала бы лучше.

— Но... — попытался вмешаться Тырышкин.

— Витюш, не возражай, — Сергей выразительно посмотрел на него и облизнул губы. — Легенда недалека от истины. Мы теперь практически родственники.

— Но ночевать будешь дома, — выдвинул условие Одинцов. — Тебе нет восемнадцати и вообще.

— Посмотрим, — строптиво ответил Сергей, допил кофе и с громким стуком поставил кружку.

— Виктор Алексеевич, у вас есть дети? — уныло спросил Одинцов.

— Дочка, — думая о своем, машинально ответил Тырышкин.

— Если когда-нибудь у вас будет сын, то никогда, слышите, никогда не позволяйте ему ходить ему на бальные танцы! А ты, — он гневно взглянул на Сергея. — Одевайся и на выход, если не хочешь, чтобы приехали люди Гольцмана и вывели тебя силой. Дома будет серьезный разговор.

Оставшийся день прошел как-то смутно и непонятно. Тырышкин что-то пожевал без особого аппетита, наскоро ополоснулся и лег отсыпаться. Подскочил с постели от громкого стука, и какое-то время не мог сообразить где находится. Бешено билось сердце, на лбу выступила испарина и слегка подташнивало.

— Да пошло все, — злобно пробормотал он, и закутался в покрывало, намереваясь снова заснуть, но зазвонил телефон. — Слушаю? — рявкнул он в трубку.

— Тырышкин, ты там не оглох случаем? — недовольно спросил Сергей. — Открывай, я все равно не уйду.

— Что ты здесь делаешь? — краем глаза отмечая, что Евдокия Семеновна оперативно заняла наблюдательный пост, возмутился Тырышкин.

Сергей молча вручил ему большую яркую коробку, и, прижимаясь к его телу, нагло протиснулся в квартиру.

— Я задал вопрос! Что это такое?

— Кофеварка. Я не собираюсь пить растворимую муть, у которой от кофе только название.

— А ну-ка, пиздуй домой, пацан, — тоном, от которого стыла кровь в жилах у последственных, произнес Тырышкин.

— Сейчас, угу, — снимая кроссовки, саркастически отмахнулся Сергей. — Я принял решение.

— Какое еще решение? Как же вы меня задолбали, — тоскливо произнес Тырышкин.

— Беспрецедентное. Я согласен мыть посуду и выносить мусор, — торжественно произнес Сергей и быстро поцеловал его в губы.

— Тебе папу не жалко? — демонстративно вытирая рот, поинтересовался Тырышкин.

— Жалко. Но тут ничего не поделаешь, придется ему терпеть, пока я не перерасту противный возраст.

— А я-то с какой стати должен терпеть?

— Ну, может быть потому, что моя мама замужем за очень серьезным человеком, а папа заместитель главы местной администрации? Подходящая причина?

— Блядь, — мрачно пробурчал Тырышкин.

— Как же мне нравится твоя грубость, Витюша! Люблю строптивых! — воскликнул Сергей, снова поцеловал его и направился в комнату. — Не задерживайся, отнеси кофеварку и иди ко мне, мой мохнатый зверь.

Тырышкин тяжело вздохнул и поставил громоздкую коробку на пол. Такое бурное развитие событий напрягало, но бутерброды, напичканные холестерином, в любом случае хуже.

— Ты мужик, — сказал себе Тырышкин. — Ты выжил в Чечне под пулями. Ты не сломался в браке с Аленой Мироновой. Ты сможешь вытерпеть закидоны спятившего малолетки. Скоро наступит лето и он уедет в столицу.

— Кстати, Тырышкин, я решил освоить технику минета на практике, — крикнул Сергей. — Ты согласен поучаствовать?

— Ну, блядь же, — отметив как предательски дернулся член, выругался Тырышкин и пошел участвовать.