Важное судное решение было принято Василием в Новгороде. Когда он узнал, что наместники и тиуны нарушают закон при разборе тяжб, он приказал избрать там 48 присяжных из достойных и уважаемых людей, чтобы они по очереди судили все дела с тиунами. К сожалению, этот закон не получил развития во всем государстве. Летописцы отмечают, что Василий обеспечил безопасность и установил тишину в Новгороде: он узаконил там пожарную и ночную стражу; следуя московскому примеру, повелел закрывать вечером улицы рогатками и этим совершенно прекратил воровство.
Ярмарки. Торговая связь с Востоком
В 1524 г. Василий запретил нашим купцам ездить на летнюю ярмарку в Казань, чем нанес ей чувствительный урон. Для торговли с Азией великий князь определил место в Нижегородской области, на берегу Волги. В Казани астраханские, персидские и армянские купцы больше всего покупали наши меха, сами казанцы получали из России соль и другие необходимые товары. Наказав татар, мы нанесли урон и себе, т.к. приучить купцов к новому, ненаселенному месту, где когда-то существовал монастырь Св. Макария, разрушенный татарами еще при Василии Темном, оказалось очень сложно. Стоимость изделий из Азии возросла, т.к. появился недостаток в самом необходимом, особенно в соленой рыбе из Казани.
Со временем Макарьевская ярмарка стала знаменитой.
В 1504 г. ногайские послы приезжали в Москву специально для того, чтобы ходатайствовать перед великим князем о разрешении своим купцам продавать лошадей в России.
Интересным было посольство индийское от хана Бабура (или, может быть, от его сына Хумаюна), одного из потомков Тамерлана. Хан знал о России и хотел вступить с ней в дружественный союз и торговые связи. Он хотел, чтобы послы и купцы свободно ездили из Индии в Москву, а из Москвы в Индию. Василий милостиво принимал индийского посла, не препятствовал индийским купцам ездить в Москву и своим в Индию. Но, как видно из летописи, «не приказывал к нему о братстве»: он не знал, кем был хан Бабур, самодержцем или только урядником Индийского царства.
Один генуэзский путешественник капитан по имени Павел приехал в Москву с письмами от папы, тогда Леона Х, с намерением проложить торговый путь в Индостан через Москву. Говорили, что индийские пряности в дальнем плавании теряют свой аромат. Он убедительно доказывал нашим боярам, что мы за несколько лет можем обогатиться от этой торговли, а государева казна наполнится золотом от купеческих пошлин; что россияне, употребляющие в изобилии пряные зелья, будут иметь их вдоволь и дешево. Но, как пишут историки, государь не хотел открывать иноземцу наших торговых путей с Востоком.
Послы иноземные и русские
Иноземным послам были в тягость скучные российские обряды, и они жаловались на долгие, хотя и радушные приемы, хотя сам Василий гордился тем, что оказывал милости послам в России.
О церемонии приема послов и об отношении к ним пишет подробно Герберштейн. После долгих мытарств во время следования к Москве, остановок в поле, несмотря на сильный мороз, плохого питания в дороге, иноземных послов, наконец, встречали дворяне, которых посылал великий князь. С этих пор дело шло веселее: везли быстрее и кормили лучше. Перед Москвой всегда встречали пышно. Появлялось несколько чиновников в богатых одеждах с отрядом конницы, произносились речи, спрашивали о здоровье и т. д. Двор посольства находился близ Москвы-реки. Это было большое здание со многими комнатами, в которых никто не жил. Приставы служили гостям и при этом все время сверялись со списком, где было записано, что давать послам литовским, что азиатским, а что немецким; сколько давать мясных блюд, сколько меду, масла, перцу и даже дров. Придворные чиновники ежедневно спрашивали их, довольны ли они угощением? Ко дню представления готовились долго, и день приема приходилось ждать неизвестно сколько времени. Послы не имели права заводить знакомств, сидели в одиночестве и скучали. Наконец наступал день представления, и тогда для торжественного въезда послов в Кремль, великий князь обычно дарил им коней с богатыми седлами.
Принимая послов, Василий хотел, чтобы они видели богатство русского народа и могущество великого князя, и в день их представления велел закрывать все лавки, оставлять все дела. В этот день все граждане в своих лучших одеждах шли к Кремлю. Из окрестных городов созывали дворян и боярских детей. Знатные чиновники выходили навстречу послам. Войско выстраивалось «в ружье». В приемной палате, несмотря на множество народа, царила тишина. Государь сидел на троне; возле него на стене висела икона; перед ним, с правой стороны лежал колпак87, с левой – посох. Бояре сидели на скамьях в одежде, усеянной жемчугом, в высоких горлатных шапках88. Посол императора Максимилиана Франциск де-Колло писал: «Когда мы ночью возвращались из Кремля, все улицы были освещены так ярко, что ночь казалась днем». Кроме даров послам отпускалось ежедневно в изобилии все, что им было нужно. Если послы что-то покупали, это воспринималось как обида.
Из русских послов нам известен посол Василия Дмитрий Герасимов. Историк того времени Павел Иовий89 хорошо отзывается о нем. От этого историка мы узнаем, что наш посол учился в Ливонии, знал литовский язык, был послом великого князя в Швеции, Дании, Пруссии, Вене. Герасимов отличался здравым умом, кроткостью и вежливым обращением.
Царские дары
Герберштейн пишет, что когда иностранным послам пришло время покидать Москву, им было пожаловано платье, подбитое собольим мехом. Они надели новое платье и пришли к Василию поблагодарить за полученный дар, как полагалось по обычаю. Государь тут же прибавил к полученному платью по два сорока собольих мехов, по 300 горностаевых и по 1500 беличьих мехов. Когда Герберштейн приезжал с посольской миссией в первый раз, то, по его словам, он получил в дар сани с превосходной лошадью, белым медвежьим мехом и другим удобным покрывалом. Кроме того, ему дали много вяленой белуги, осетра и стерляди.
Вообще, российская щедрость не имела границ и в другие времена. Последующие цари посылали с посольствами в другие государства большие подарки. Так, Федор Иванович в 1595 г. послал императору Рудольфу II следующие дары: 1003 сорока соболей, 519 сорока куниц, 120 чернобурых лисиц, 7000 лисиц, 3000 бобров, 1000 волчьих шкур, 74 лосиные шкуры.
Двор Василия. Охота
Двор Василия III был пышным. Василий увеличил количество сановников, прибавив к ним оружничего, ловчих, крайчего90 и рынд. Рындами назывались оруженосцы, молодые знатные люди, избираемые по красоте, приятной внешности, стройному стану; одетые в белое атласное платье и вооруженные маленькими серебряными топориками; они ходили перед великим князем, когда он являлся народу; стояли у трона, а в воинских походах хранили государевы доспехи.
Василий занимался государственными делами до обеда. После обеда он оставлял все дела. Великий князь любил сельскую тишину и жил летом в Острове, Воробьеве или в Москве на Воронцове поле до самой осени. Он часто ездил в другие города и с двором на любимую псовую охоту в Можайск или Волок Ламский (Волоколамск), где тоже иногда принимал иноземных послов. О великокняжеской охоте мы можем судить по рассказу барона Герберштейна. Государь сидел на украшенном коне, одет был в дорогое платье, без рукавиц, но с покрытой головой. Головным убором его служил колпак. Этот колпак был украшен золотыми пластинками наподобие перьев. Платье его было наподобие терлика91, расшитого золотыми нитями. На поясе висели два ножа и кинжал; за спиной, ниже пояса, кистень, украшенный золотом.
