— Меня это не беспокоит, — возразила мисс Петтигрю строго и мужественно, — Я должна высказать свое мнение. В глубине сердца вы знаете, что Ник никогда не останется верен вам. Однажды вы обязательно состаритесь. И тогда он перестанет смотреть на вас. Даже когда ему будет пятьдесят, он все равно будет глазеть на молоденьких девушек.

Мисс Лафосс вздохнула.

— О, Боже! Эта мысль меня удручает.

— Почему бы не рискнуть, — спросила мисс Петтигрю, — и не выйти замуж за Майкла? Знаете, — коварно добавила она, выбрасывая на ветер последние лохмотья чести и добродетели, — если это не сработает, вы всегда сможете вернуться к Нику. Вы ведь все равно не собираетесь выходить за Ника.

— О, Гвиневра! — с усмешкой сказала мисс Лафосс.

— Я знаю, — виновато вспыхнула мисс Петтигрю.

— Вы коварная искусительница, — обвинила мисс Лафосс. — Вы прекрасно знаете, что я бы не решилась. Он бы избил меня, как боксерскую грушу.

— Моя дорогая! — возразила мисс Петтигрю. — Вы не… преувеличиваете?

— Я не хотела бы делать ставку на Майкла, — сказала мисс Лафосс.

— Но в его пользу есть так много доводов, — продолжала соблазнять мисс Петтигрю. — Представьте, что Ника не существует. Тогда бы вы вышли за Майкла?

— Ах! — мрачно сказала мисс Лафосс. — Не уверена.

— Но почему? — удивилась мисс Петтигрю. — Он такой симпатичный. Кажется, у него есть деньги. Он любит вас. Что не так?

— Он совсем не респектабельный, — сказала мисс Лафосс. — Ничто не сможет сделать Майкла респектабельным. Женщина может флиртовать с кем угодно, но замужество дело очень серьезное. Здесь нужно быть очень осторожной. Надо думать… о следующих поколениях.

— О! — ахнула мисс Петтигрю, совершенно потрясенная, этот аргумент выбил ее из колеи.

— Вот именно, — сказала мисс Лафосс.

Мисс Петтигрю мгновенно сложила оружие. Она поднялась с кресла и всплеснула руками. Ее лицо приняло виноватое и умоляющее выражение.

— Я была дерзка, — сказала она. — Нетерпелива, груба. Вы поставили меня на место. Но я все-таки должна сказать. Вы мне очень нравитесь. Я не вижу, что ждет вас в будущем. Эта жизнь, которую вы ведете, чем она закончится? Пожалуйста, пожалуйста, выходите за Майкла.

— Дорогая моя, — улыбнулась мисс Лафосс, — вы надеетесь наставить меня на путь добродетели?

— Если бы я только могла.

— Разве это так важно?

— На самом деле, это действительно так, — начала мисс Петтигрю.

Затем она замолчала. Ей еще не было пятидесяти, но когда-нибудь она обязательно станет одинокой старой женщиной без дома, без мужа, детей и друзей. Вся ее спартанская жизнь была прожита в целомудрии и добродетели. Следовательно, у нее не будет ни дома, ни воспоминаний. Мисс Лафосс тоже когда-нибудь доживет до пятидесяти лет. Предположим, она придет к этому рубежу с равным итогом, так же без дома и друзей. Что тогда? Сколько радости принесут ей ее воспоминания?

— Нет, — сказала мисс Петтигрю. — Я не знаю, будет ли это лучшим выходом.

— О, моя дорогая, — тихо произнесла мисс Лафосс.

Мисс Петтигрю подняла голову. С прерывающимся дыханием она взволнованно заговорила:

— Я никогда никого не любила. Я хочу знать, что это такое. Я всегда хотела это узнать. Есть сотни таких же как я, которые тоже хотят знать. Стоит ли?

— Да, — ответила мисс Лафосс. — Для меня, да.

Мисс Петтигрю села.

— Я старше вас, — сказала она, — и глупее. У меня нет ни вашей красоты ни вашего ума. Я советую вам выйти замуж не ради добродетели или из обычая, но только исходя из собственного жизненного опыта. У меня нет ни друзей, ни денег, ни семьи. Я хочу спасти вас от подобной участи.

— О, моя дорогая, — снова повторила мисс Лафосс.

— Пока он добр к вам, это все, что имеет значение, — сказала мисс Петтигрю. — Я знала немало хороших людей, но никто из них не хотел жениться на мне.

— О, Гвиневра, — вздохнула мисс Лафосс.

— Тот первый молодой человек совсем неплох, — продолжала мисс Петтигрю. — Но я не советовала бы вам выходить за него. Я не хочу спешить с выводами, но я думаю, что он немного еврей. Он выглядит не совсем англичанином. И я уверена, когда дело доходит до брака, безопаснее придерживаться своего племени.

— Конечно, — скромно согласилась мисс Лафосс.

— А Ник, ну, Ник не сделает вас счастливой надолго. Думаю, вы и сами это знаете. Но Майкл, ах, Майкл! — сказала мисс Петтигрю с сияющим лицом. — Я не буду много говорить, потому что уже достаточно сказано, но я в жизни не встречала молодого человека, который бы понравился мне больше. И он англичанин до мозга костей.

— В самом деле, — заметила мисс Лафосс, — Майкл покорил вас с первого взгляда.

— Да, — просто сказала мисс Петтигрю.

— О, дорогая! — ответила мисс Лафосс.

Не в силах больше сдерживаться, она наклонилась вперед и послала мисс Петтигрю воздушный поцелуй.

— Я подумаю над этим, обещаю.

Мисс Петтигрю чувствовала себя ослабевшей после такого выброса нервной энергии.

— О, Боже! Надеюсь, вы не сердитесь на меня за такую откровенность? Мне просто необходимо было выговориться.

— Сержусь! — поразилась мисс Лафосс. — Я? Разве я не говорила вам, что у меня не было матери. Никто никогда не утруждался хоть раз прочитать мне нотацию. Это было прекрасно. Я не отказалась бы от нее ни за что на свете.

Она снова повернулась к туалетному столику. Мисс Петтигрю с большим интересом следила за ее манипуляциями. Она покачала головой.

— Моя дорогая, — осторожно заметила она, — не слишком ли много макияжа для леди?

— Однажды я вела себя как леди, — сказал мисс Лафосс. — Конечно, выйти замуж за дворянина непростое дело. Вы даже не представляете. Он был джентльменом. И должен был стать баронетом, когда его старик умрет. Или чем-то вроде того, я вечно путаюсь в этих титулах. Так что я вела себя с изысканным тактом. Мне пришлось отказаться от помады: он очень любил целоваться. Помада, видите ли, оставляет следы, а старый баронет имел отличное зрение и крепкие моральные устои.

Мисс Петтигрю вспомнила о своих правилах житейской мудрости, которые напрочь отвергали помаду.

— Ну, я и вела себя как леди, — продолжала мисс Лафосс. — Не пользоваться помадой, не показывать ноги. Понимаете? Улыбаться, не разжимая рта, держать дистанцию. Я ни разу не позволила себе отступить от правил! И что же? Через неделю я увидела его с какой-то раскрашенной похотливой сукой в помаде от уха до уха и в платье выше колен.

— Моя дорогая, — в смущении пробормотала мисс Петтигрю. — Я хочу сказать, ну, вы же можете использовать другие выражения.

— Хуже, чем «похотливая»? Научите меня. Я с удовольствием буду их использовать.

— Нет, нет, — ответила мисс Петтигрю, краснея. — Э-э… «сука».

— Ну, хорошо. Не сука. Беспородная сука.

Мисс Петтигрю предпочла не настаивать на формулировках. Она все еще чувствовала себя сбитой с толку. История мисс Лафосс была рассказана несколько сумбурно, некоторые моменты были вовсе не ясны, и мисс Петтигрю очень хотелось выяснить судьбу лорда, не любившего помаду.

— Так что же произошло с лордом?

— Он женился на той шавке с помадой и ногами, — просто сказала мисс Лафосс, — когда старик умер. А я усвоила урок.

Она задумчиво накрасила губы. Мисс Петтигрю глубокомысленно кивнула.

— Понимаю, — сказала она, — надо собрать как можно больше информации о будущем муже. Мое невежество поистине ужасно.

— Вы научитесь, — успокоила ее мисс Лафосс.

— Я готова учиться, — безнадежно произнесла мисс Петтигрю, — но дни моих завоеваний давно в прошлом.

— Никогда не говорите «никогда», — сказала мисс Лафосс.

Она в последний раз провела пуховкой по щеке.

— Готово. Все. Теперь вы, Гвиневра. Ваша очередь. Удалите старый макияж.

Мисс Петтигрю поспешила в ванную и вернулась с сияющей, как у школьницы, кожей. Мисс Лафосс приготовила инструменты для удаления блеска. Мисс Петтигрю заняла свое место перед зеркалом.

Ее взгляд уже отметил беспорядок в ее внешности. Волны, созданные умелыми руками мисс Дюбарри, съехали на правое ухо, платье немного помялось. Лицо мисс Петтигрю было бледно, как у привидения. Легкая аура «шика» исчезла без следа. Серьги безжизненно повисли над плечами.