Рейнер кивнул, в очередной раз поражаясь чуткости этой женщины.

— Спасибо.

— Пока. — И, грустно улыбнувшись, Ноэль повернулась и направилась к лифту.

Ему отчаянно хотелось окликнуть ее, позвать, попросить остаться. Но он сдержался. Хотя ему до смерти жаль расставаться с Ноэль, то, что произошло, — к лучшему. Явно к лучшему.

Пусть даже глупое сердце нашептывает ему совсем другое.

Просидев за письменным столом до полуночи, Ноэль состряпала вполне приличную статью — ее последний вклад в проект “Знакомьтесь: Мистер Холостяк”. Да, свидание Рейнера и Мертл Клэм прошло не слишком удачно, однако Ноэль, призвав на помощь воображение, изложила события в наиболее выгодном свете, благоразумно опустив ряд подробностей, в том числе и отпечаток грязной собачьей лапы на “пятой точке” мисс Клэм.

Оставшуюся часть ночи она заново переживала их с Рейнером жгучий, одурманивающий поцелуй и прокручивала в голове те нелепые байки, которыми он потчевал ее снобку-матушку. Неужели он напридумывал всю ту забавную чушь только ради нее, Ноэль? Если бы только не ложка дегтя в бочке меда — упрямое нежелание Рейнера говорить о дочках. Ведь наверняка он оказался в больнице в связи с девочками… Увы, Рейнер Тиндалл ей не довернет, считает ее беспринципной интриганкой и лгуньей, не желает говорить с ней откровенно. Ох, как это гадко!

Ладно, неважно. Редакторское задание выполнено, статья написана, Рейнера она больше не увидит. Никогда в жизни.

В офис Ноэль явилась на час раньше, благоразумно сбежав из дому до того, как мать встанет. Ей вовсе не улыбалась перспектива выслушивать за завтраком рассуждения миссис Лайсетт о подходящих молодых людях и новомодных диетах. Ноэль бросила портфель на стол, внушая себе, что на самом деле она рада счастливому завершению проекта, который обернулся для нее сильной эмоциональной встряской. Теперь наконец она вольна выбросить Рейнера Тиндалла из головы и вернуться к нормальной жизни. Пусть эта жизнь одинока и тосклива… зато свободна от потрясений и катастроф, которые в изобилии обеспечил ей мерзавец Руперт.

— Ноэль! — прогремел на весь офис гулкий голос Гордона, главного редактора “Ботани-Бей”. — Пойди-ка сюда!

Ноэль извлекла из портфеля последнюю порцию “Мистера Холостяка” и последовала за боссом в его кабинет.

— Вот, пожалуйста. Все готово, — не без тайной гордости произнесла она, кладя рукопись на стол.

Гордон, не глядя, сдвинул стопку листов в сторону.

— Это я на досуге прогляжу. Есть вещи и поважнее. — Он жестом указал на стул. — Присаживайся.

Озадаченная Ноэль повиновалась. Да какая муха укусила Гордона? “Знакомьтесь: Мистер Холостяк” — его любимое детище; босс над каждой новой статьей так и трясся, а теперь даже не взглянул.

— Я вся внимание.

— Ты знаешь, что у Рейнера Тиндалла есть дочери?

— Ну да, а что?

— К нам только что поступил анонимный звонок. Говорят, одна из дочек Тиндалла угодила в больницу, вроде бы по недосмотру няни.

О нет! Худшие подозрения Ноэль подтвердились. Вот отчего Рейнер был как на иголках, вот отчего нервничал и злился на весь белый свет и на нее тоже — до тех пор, пока они не поцеловались…

— В самом деле? — Она постаралась, чтобы голос ее звучал ровно, как если бы не столкнулась с Рейнером в этой самой больнице не далее как вчера вечером, как если бы семейные дела мистера Тиндалла оставляли ее глубоко равнодушной.

Да знай Гордон о вчерашней их встрече, он бы разбушевался не на шутку: с какой стати она тут же не ухватилась за пикантную историйку, с какой стати не раскрутила многообещающий сюжет? А что ей на это сказать? Что ей было любопытно, но это личный интерес, не профессиональный… При одном взгляде на измученное лицо Рейнера о работе и о газете Ноэль позабыла напрочь.

А вот Рейнер, напротив, подумал о ней самое худшее. Стоило ей появиться в больнице, и он решил, что пронырливая журналистка пронюхала о его несчастье и уже готова воспользоваться случившимся в корыстных целях. Сколько же боли причиняла эта мысль! Гордон с энтузиазмом закивал.

— Вот именно. А ты знаешь, кто бабушка этих девчонок?

— Что-то такое слышала… Кажется, фото-модель Джорджиана Кэссиди.

Гордон ослабил галстук и с довольным видом подмигнул.

— Вроде бы этот Тиндалл удочерил двойняшек своей сводной сестрицы, после того как она разбилась на мотоцикле. Это была сенсация та еще: бабушка близнецов вся из себя знаменитость, да и семейство Тиндалл в городе хорошо известно. Но прежде, чем что-то удалось опубликовать, Тиндалл позатыкал всем рты, одного репортера чуть на месте не пришиб, а потом сдал на руки полиции “за нарушение частных владений”, и шумиха как-то сама собой улеглась. Теперь вот одна из девчонок угодила в больницу, и мы — первые, кто об этом прослышал. Из этой истории такую конфетку можно сделать — пальчики оближешь!

Ноэль похолодела, в душе ее что-то оборвалось. Разговор с боссом принял самое что ни на есть нежелательное для нее направление. Но журналистка ощущала себя беспомощной марионеткой в чужих руках.

—Словом, отправляйся в больницу святого Павла и все там разведай. Ты ведь с Тиндаллом уже знакома, верно? Это нам только на руку. Надави на него, если надо, пусти в ход свои чары… И помни: мы должны любой ценой опередить конкурентов.

Да, но Ноэль меньше всего на свете хотела “давить” на Рейнера или выведывать его тайны. Она пообещала не делать его личную жизнь достоянием прессы и обещание свое собиралась сдержать. Любая скандальная публикация такого рода способна навредить Рейнеру и его дочкам. Маленьким, ни в чем не повинным девочкам.

Ноэль в замешательстве грызла ноготь большого пальца.

— Гордон, знаешь, боюсь, что с этим заданием я не справлюсь.

— Как это не справишься? — возмущенно взревел босс. — Не ты ли уже полгода умоляешь, чтобы тебе поручили что-нибудь серьезное? Вот твой шанс. Смотри не упусти его, слышишь!

Но она не может, никак не может. Даже ради того, чтобы пробиться в “большую журналистику”, вырвавшись из порочного круга “газетных сплетен”. Нет, это задание не для нее!

Как яростно накинулся на нее Рейнер вчера вечером. И это только прелюдия к тому, что ее ждет, если у нее действительно хватит храбрости заявиться к нему с утра пораньше с диктофоном в руках.

“Кстати, Рейнер, расскажи-ка мне поподробнее про твоих удочеренных близняшек, и про их алкоголичку-мать, и про бестолковую няню. А то я как раз пишу заметку для колонки “Сплетни”!”

В груди у Ноэль стеснилось. Да он ее на кусочки разорвет, это уж как пить дать! Но она журналистка, и там, где речь идет о работе, личным чувствам и пристрастиям не место. Однако и глубине души Ноэль знала: всякий человек, а уж тем более Рейнер Тиндалл имеет право на неприкосновенность личной жизни. Тем более сейчас, когда его маленькая дочурка угодила в больницу…

Но работа есть работа, ее нужно делать, хочешь ты того или нет. А Ноэль свою работу любила, не говоря уже о том, что остро в ней нуждалась. Так что придется забыть о своих чувствах и о том, как неловко ей тревожить Рейнера в такой тяжелый момент жизни.

Может, удастся убедить, что для него же лучше, если статью напишет она, а не кто-нибудь другой? Слабый лучик надежды замерцал и снова погас. Она сгладит острые углы, подаст материал под его собственным углом зрения, воспрепятствует искажению фактов… Да только пойди объясни это Рейнеру — он же ничего и слушать не станет!

— Ну? — нетерпеливо осведомился Гордон. — Ты здесь до второго пришествия будешь сидеть и думать?

— Ладно, уже иду. — Ноэль удрученно встала, поднесла руку к пылающему лбу. — Но заранее скажу: Тиндаллу это ой как не понравится, Гордон!

— Ах, жалость-то какая! — небрежно отмахнулся главный редактор. — И отчего это никто не любит, когда о его личной жизни в газетах пропечатывают? Так что не робей, вперед! И грязи, побольше грязи.

“Побольше грязи”. Гадость какая! Возможно. Но только это ее шанс получить прибавку к жалованью и продвинугься в редакционной иерархии на ступеньку выше. На карту поставлена ее карьера — и ее самоуважение. Нужно сделать так, чтобы материал был, и точка!