Кейтон заметил, что девицы при этих словах многозначительно переглянулись, и подумал, что общество не расположено к мисс Вейзи, девицы смотрели на неё с явным неодобрением, а мисс Ренн - так и с откровенным гневом, при этом ему показалось, что причина подобной неприязни - отнюдь не в бестактности мисс Вейзи по отношению к нему. Кейтон был эгоистичен и не верил, что кто-то способен обидеться на ближнего за обиду, нанесённую другому.
Напоследок Ренн, виновато улыбнувшись, спросил его, решил ли он ехать с ними в среду? Энселм предпочёл, чтобы у него об этом не спрашивали, но отказаться не мог: это было бы воспринято так, словно он всё ещё таил обиду и не мог простить оскорбления. Скрепя сердце, пообещал быть в среду в восемь утра возле дома.
При этом он заметил и взгляд Роуэна, с которым тот распрощался с гостями. Было заметно, что Остин сильно огорчён чем-то, но чем - Энселм не понял. Сам Кейтон торопился уйти, но сделал это только после того, как Роуэн с мисс Вейзи и Гордон Тиралл с сестрой откланялись. Тогда он поспешно распрощался с хозяевами, поклонился на прощание мисс Мелани и мисс Эбигейл, сойдя с крыльца и заметив в свете фонарей вдали квартала мисс Вейзи, содрогнулся, и резко свернул в сторону моста.
Глава 5.
"Человек услышит твои слова, только если поймёт,
что ты говоришь с любовью к нему..."
Оставшись наедине с сестрой, кузиной и её подругой, которую знал с детства, Ренн дал наконец волю гневу.
- Рейчел, я же просил, чтобы эту особу сюда не приглашали!
В разговор вмешалась мисс Мелани, понимая, что с ней Альберт вынужден будет быть сдержанным.
-Мистер Ренн, Рейчел здесь ни при чём. Это я пригласила Джоан, мне нужно было отдать ей несколько писем и приглашение к Комптонам. Уверяю вас, мы и сами неоднократно осуждали поведение мисс Вейзи, а незадолго до вашего прихода мисс Тиралл назвала её высокомерной и наглой и советовала нам поговорить с ней... - Черты Альберта смягчились, но не общностью мнений, а упоминанием о мисс Энн, которая, как знала Мелани, весьма нравилась брату её подруги. - Но что толку? Она никого не слушает! Успех в свете вскружил ей голову, она потеряла и скромность, и рассудительность!
- Я сомневаюсь, что она их когда-нибудь имела... - пробурчал мистер Ренн, но было заметно, что гнев его несколько угас. - В любом случае, прошу вас больше не присылать ей приглашений. Надеюсь, в среду на пикник она вами не звана?
- Нет, ведь в среду вечером у милорда Комптона званый ужин. Она полагает, что ей с утра едва хватит времени на то, чтобы привести себя в "божеский вид"...
- Ваш друг не сильно обиделся на мисс Джоан? - в гостиной впервые после ухода гостей прозвучал голос Эбигейл Сомервилл.
Ренн вздохнул.
-Кейтон человек большого ума, и не думаю, что он не понял, что представляет собой мисс Вейзи. Но он раним и болезненно самолюбив, и мне показалось, что он больно задет её бестактностью. - Ренн вздохнул. - Я благодарен вам, Эбигейл, за любезность и доброту. Я видел, как вы стремились смягчить его боль.
- Мне тоже показалось, что он уязвлен куда сильнее, чем показал, - грустно проронила Эбигейл.
...Альберт тоже был расстроен куда больше, нежели показал. Он возлагал на поездку в Бат большие надежды. Они были связаны для него с матримониальными планами: он давно присмотрел себе невесту, надеялся на взаимность и собирался посвататься. Но были у него и другие надежды, и прежде всего на то, что здесь, в Бате, вдали от учебных залов колледжа, ему удастся по-настоящему сблизиться с Кейтоном.
Человек твёрдый и добросовестный, он был отстранён в общении, но его неприступность объяснялась нежеланием обнаруживать свои истинные чувства. Он с большой неохотой открывал душу, и только сестра знала, насколько он чувствителен и сентиментален. Альберт жаждал любви тех, кем дорожил, а дорожил немногими. Формальные отношения его не интересовали.
Одним из проявлений сентиментальности была мечта Ренна о друге, затаённая и тщательно скрываемая. Он мечтал о доверительном общении, о возможности раскрыть себя душе другого, равного и понимающего. При этом сближался с людьми с трудом, был скован и к тому же критичен, и достойными внимания находил немногих. Поэтому с друзьями ему не везло. В школьные годы он не обретал в товарищах понимания - они казались то излишне поверхностными, то просто пустыми. Одноклассники равно боялись его принципиальности и суровой силы, за что он и был прозван Наковальней, если же они подмечали в нём эмоциональные порывы - смеялись.
После поступления в Оксфорд Ренн в первый же день познакомился с Кейтоном, и сразу был покорён - раньше, чем сам осознал это. Его заворожили сумрачность черт этого лица, тяжёлый проницательный взгляд и ощущение потока силы, идущей от него. Блестящий рассказчик, погруженный в обманы и неясности, в атмосферу недосказанных, нарочито неточно высказанных мыслей, Кейтон никогда не давал понять, что скрывается в глубине его души. Этот человек, неспособный быть поверхностным или мелочным, не боявшийся доходить до крайностей и погружаться в бездны духа, сразу очаровал, точнее, околдовал его.
Ренн внимательно наблюдал за Кейтоном, стараясь лучше понять Энселма. Как врага такого человека стоило страшиться, особенно из-за малоприятной привычки никогда не забывать причинённую ему боль: когда спрятанные и подавленные чувства проступали, Кейтон пугал Ренна. Язвительность, извращённый юмор, навязчивые идеи - он видел всё это в Кейтоне, но его собственные уравновешенность и хладнокровие тянулись к непредсказуемости и чёрной магии Энселма, ибо иррационально сочетались в Кейтоне с искрящимся остроумием, богатством мыслей, временами - с шармом и непринужденностью.
Альберт видел и вовсе потаённое, особенно страстную чувственность, едва сдерживаемую волей, но не считал Кейтона развращенным. Райс и Камэрон, с коими он познакомился в Лондоне, были пошлы и циничны, распущены и лишены брезгливости, но Энселм, хоть и проводил с ними время, как казалось Ренну, вовсе не был похож на них. Он никогда не ронял скабрезностей, не любил низменных шуток, предпочитал вообще не заговаривать на темы любовные.
Симпатия и восхищение заставляли Ренна искать дружбы Кейтона. Но увы... Нельзя сказать, чтобы Кейтон отторгал его, но дружелюбие его было холодно и лишено доверительности. Альберт не мог понять, почему ему не удаётся пробиться через броню этой отстранённости: он был внимателен к Энселму, старался даже случайно не задеть его самолюбия, всегда был готов помочь и временами откровенно льстил ему - но ничего не помогало.
Произошедшее в его гостиной подлинно взбесило Ренна: это была не только обида Кейтона, но и оплеуха ему самому. Он знал, сколь раним Энселм, и какие спазмы боли и пароксизмы злости может вызвать это пустое происшествие. Кейтон болезненно реагировал бы и на оскорбление, нанесённое ему без свидетелей, токмо ли паче - при всех! Ренн морщился, думая, что тот может теперь начать избегать и его самого, и едва ли примет его приглашение: ему будет неприятно видеть людей, ставших свидетелями его унижения.
Мисс Эбигейл искренне порадовала мистера Ренна своим заботливым вниманием к его другу. Кузина нравилась Альберту: в ней было много здравого смысла. Щедрая и приветливая, мисс Сомервилл воспринимала жизнь как-то безоблачно и вдохновенно, он всегда чувствовал в ней одухотворенную возвышенность и тягу к иррациональному. Ренн не был, однако, увлечён: не боялся умных женщин, но Эбигейл казалась ему слишком сложной. Он знал, что она способна на сопереживание, но её внимание к Кейтону сначала даже обеспокоило: Ренн боялся, что именно сочувствие унизит того ещё больше. Но согласие Кейтона поехать с ними на пикник чуть успокоило Альберта. Чёрт бы побрал эту Джоан! Ну что стоило этой бестактной дурочке зайти на час раньше?
