Через некоторое время к нам в класс вошли директор школы Терехов и наша физичка. Директор много говорить не стал, так как понял, что с нами, дубами, говорить не о чём и воспитывать нас бесполезно.
Он сказал: "Наша преподавательница физики человек образованный, обучена в высшем учебном заведении, дело своё знает, ей доверено обучать людей физике и она умеет и может работать. Если кому-то из вас не хочется учиться, то прошу вас покинуть наше учебное заведение". Нам ничего не оставалось делать, как встать из-за парты и уйти. У дверей я остановился и оглянулся. Директор что-то говорил оставшимся ученикам, а преподавательница физики стояла у стола, опёршись кулачком о край стола и смотрела прямо перед собой. Она была чёртовски красива, а мне не хотелось уходить и подольше посмотреть на неё. Шедший за мной Миша Попылькин насмешливо вымолвил: "Чего встал, зазевался, выгнали тебя из школы, так шагай восвояси и по возможности побыстрей". Мы ушли. Моих товарищей по парте вскоре призвали в Советскую армию. А я уехал в другие дали в надежде заработать длинные рубли и большие деньги, которых я не мог заработать в существовавших тогда условиях.
Так бесславно закончилось моё продолжение образования в вечерней школе рабочей молодёжи. К потерянным четырём годам в своём обучении грамоте в будущем я ещё прибавил потерю в десять лет. Дорого обошлась мне эта ошибка, которую я допустил на уроке физики, ибо с увеличением возраста голова и мозги стали работать хуже и обучение наукам воспринималось тяжелее. Но, что же, что прошло, того уж не вернуть. И я никому не желаю, чтобы совершать такие и подобные ошибки.
С. Лойно, Кировской обл. 1949 г
65. СТРОИТЕЛЬСТВО МАСТЕРСКОЙ.
Окончив школу Ф.З.О., я получил рабочую специальность плотника, и уже умел что-то самостоятельно построить, например деревянный жилой дом. Во время обучения мы кроме теоретических занятий занимались строительством и ремонтом деревянных жилых домов, бараков и социально-культурных объектов. После окончания школы мы пошли строить здание механической мастерской, которая нужна была для ремонта и содержания в работоспособном состоянии имеющихся в нашей Лоинской лесосплавной конторе технических средств - автомобилей, тракторов, катеров и других лесосплавных средств. Наше предприятие Лоинская сплавная контора треста Камлесосплав, по нашим тогдашним меркам крупное предприятие, занималась весной и летом сплавом леса по реке Каме и её притоку речке Порыш в плотах и молем врассыпную, а осенью и зимой заготовкой и вывозкой леса, сплоткой леса в плоты, строительством жилья и подготовкой к следующему весеннему и летнему страдному сезону. Здание мастерской запланировано построить на незатопляемом берегу реки. Инженерные изыскания и проектирование провели специалисты, а нам предстояло конкретно построить здание в натуре. Вся наша работа проводилась вручную oт начала до конца, так как транспортных и подъёмных средств у нас не было. Летом, во время хода леса по реке, мы с помощью трелёвочного трактора натаскали на берег реки достаточное количество для строительства мастерской леса. Сначала вручную вырыли отдельные котлованы для установки деревянных фундаментных стульев глубиной в два метра, определяемой уровнем промерзания фунта в зимнее время. Размеры котлованов в плане определялись удобством работы для нас, землекопов и оптимальным количеством выбранного грунта. Фундаментные стулья готовились по определённому специалистами размеру из толстых комлевых частей дерева, затем обжигались на костре для увеличения срока их работы и устанавливались в приготовленные котлованы и засыпались грунтом. Работы мы выполняли с готовностью от сознания того, что мы делали нужное для всех дело, и никакого энтузиазма, эйфории и геройства у нас эта работа не вызывала, тем более, что занятие такое не из лёгких, да и зарплата была очень низкой. Строительные брёвна для укладки в стены мы готовили из сырого леса, который сначала обрабатывали, то есть очищали его от коры, обтёсывали по размеру каждое бревно и острагивали ручным рубанком. Подготовленные таким образом на отдельной площадке гладкие брёвна мы несли на место и укладывали в стены.
Оконные и дверные блоки также готовились на другой отдельной площадке, транспортировались на наших плечах и устанавливались на положенное место в стене.
Материалы для полов, потолков, крыши готовились также на подготовительных площадках и, по мере необходимости, переносились на наших плечах и спинах и укладывались на место. Работа тяжёлая, безрадостная, особенно при транспортировке строительных материалов и при подъёме их на высоту. А в осеннюю пору к этому примешивалась непогода-дождь, снег, слякоть, гололёд, что многократно усложняло наше дело, делало нашу работу опаснее, тем более на высоте, и производительность труда нашего падала, а вместе с ней падал и наш заработок, и так-то очень низкий. Не всегда было достаточно ручного плотничного инструмента, почему его нельзя было изготовить в достаточном количестве и сделать его качественным, нам было неведомо, и никто нам этого не объяснял. В помощь нам давали ручные электроинструменты, но это были тяжёлые, несовершенные машины, но мы были рады и им, и с их помощью мы быстро просверливали отверстия, долбили гнёзда, делали запилы, пропилы, то есть то, что нужно для соединения деревянных конструкций. Процесс работы немного ускорялся, и мы были довольны и такой подмогой. А в работе при острожке брёвен с помощью электрорубанка получился ляпсус-ошибка и недоработка. При острожке полукруглых брёвен этим электрическим инструментом производительность труда резко упала по сравнению с острожкой ручным рубанком. Мы были вынуждены вернуться к старому методу острожки брёвен ручным двуручным рубанком, таская его взад и вперёд, елозя своими задницами по бревну и раздирая свои штаны до дыр, что отражалось очень хорошо на наших личных расходах, так как спецодежды в то время не было, и не было о ней никаких разговоров.
Наружные стены мастерской мы возвели, и установили конструкции для крыши - стропила обрешётку, вспомогательные раскосы. Крыша для защиты от атмосферных осадков выполнялась из продороженных досок, уложенных в два слоя по обрешётке. И если раньше при установке фундаментов, возведении стен мы обходились без металлических изделий, таких как гвозди, скобы, штыри, то покрывать крышу и прибивать доски нам потребовались металлические гвозди. Их не было и не предвиделось в дальнейшем их поступления. Почему нельзя было их изготовить и в достаточном количестве тогда, когда оправились от прошедшей войны заводы и предприятия, которые
могли делать и выпускать металлоизделия в необходимом количестве и качественные? Может не кому было этим заниматься при обилии, как нам думалось, чиновников в руководстве страной и нами. К нам привезли проволоку и из которой мы стали нарубать стальные отрезки и использовать их вместо гвоздей для крепления досок. Забивать такие проволочные отрезки без острия было трудно, а в мёрзлые концы и края досок почти невозможно. Мы разбивали свои пальцы, руки, раскалывали концы и откалывали края мёрзлых досок, грубо говоря, наносили вред своим рукам и при этом делали некачественную работу. Мы попытались заточить отрезки проволоки на электрическом наждаке, однако нас прогнали от этого наждака, установленного на полу, мотивируя это нарушением действующих правил безопасности. Мы возмутились: это что такое дикость или тупость? Когда требовалось, мы работали на вертикальных стенах с подобным электроинструментом как эквилибристы, да нередко ещё и в сырую погоду, и никто не обращал никакого внимания на нарушения всеми правил безопасности, в том числе и наши руководители. Мы пошли сначала к мастеру и попросили его, чтобы он организовал заточку концов наших самодельных проволочных гвоздей. Мастер отнёсся к нашей просьбе наплевательски, не пытался помочь нам. Тогда мы пошли к начальнику участка, чтобы он решил вопрос заточки проволочных гвоздей, который пообещал нам помочь, ибо вопрос касался не только наших разбитых пальцев и рук и расколотых досок, но и производительности труда и когда надо работу делать быстрее, потому что наступила холодная осень и впереди близкая зима. Но начальник участка человек очень занятый и потому не нашёл времени помочь нам. Мы продолжали работать в таком же низком темпе, как и прежде, руководители равнодушно проходили мимо нас и никогда не интересовались ходом нашей работы. Создавалось впечатление, что никому нет никакого дела до производительности труда, до быстрейшего окончания строительства мастерской, которая нужна была в то время, как воздух для наших ремонтников и механизаторов. Нам трудно было понять громадную пропасть между словами и делами руководителей. С одной стороны нам беспрестанно болтали о повышении производительности труда, об ускорении процесса производства работ, а тут на самом деле получалось, как наоборот. Думалось, что если бы был настоящий хозяин, то он мог бы организовать этот труд лучше, умнее; толковее, а мы бы справились быстрее, качественнее, безопаснее, а главное заработали побольше для себя. Но толковых ответственных за общее и за своё дело и грамотных людей было мало, и не они определяли процесс производства работ. Большинство же руководителей, как мы думали, на самом деле не интересовались производительностью труда, эффективностью строительного дела, не говоря о наших заработках, наших разбитых руках, расколотых досках, о безопасности и охране труда, и о качестве выполненных работ.
