ХЛЕБ сдавали государству регулярно, строго выполняя план. Но надзиратель зорко смотрел и видел, что хлеб в колхозе оставался после сдачи его по плану и докладывал об этом руководству района. В колхоз приехали партийные и советские руководители из района и дали команду собрать всех колхозников на общее собрание. Цель - заставить людей проголосовать за сверхплановую сдачу государству оставшегося хлеба.
Колхозники пришли на собрание вечером после работы. Высокие чины без обиняков заставляли голосовать за сдачу хлеба сверх плана. Люди были не согласны с таким принудительным предложением и говорили:" План сдачи хлеба государству рассчитывали и составляли вы, находящиеся у власти, а не мы. Какой еще с нас спрос? Мы свое дело сделали - сколько было запланировано сдать хлеба, мы то и сдали. Остальное оставьте нам. Вами рассчитанный план сдачи был и так напряженным". Чины обвиняли колхозников в несознательности, во вредительстве, предательстве, угрожали вообще не давать хлеба на трудодни; предупреждали, что не отпустят их с собрания до тех пор, пока они не проголосуют за сверхплановую сдачу хлеба, увещевали и, образно говоря, выкручивали руки, ломали хребты, ставили на колени. В ход шло все, чтобы уломать строптивых колхозниц. А они не сдавались:" Если мы сдохнем от недоедания и голода, то никакого хлеба в дальнейшем не вырастим, и ничего государству не дадим. Вы этого хотите?"
Собрание затягивалось за полночь. Чины стояли на своем, колхозники - на своем. Шум, гам, крики, слезы. Наконец, Пелагея Ивановна, пахарица, сильная женщина, встала и воскликнула: "Бабы! нам не победить этих дармоедов. Они завтра нажрутся браги и будут дрыхнуть, а нам надо будет идти выполнять работу домашнюю и общественную, которую за нас делать никто не будет. Надо голосовать "за!". Лица высоких чинов посветлели и они начали улыбаться. Они взяли измором и победили колхозников, которые проголосовали за сверхплановую сдачу хлеба. В ближайшем номере районной газеты "Кайский горнорабочий" появилось сообщение: "Колхозники колхоза "13-я годовщина Октября" на общем собрании дружно решили сдать хлеб сверх плана.
Надзиратель от коммунистистической партии оставался в колхозе до тех пор, пока не были обработаны зерновые хлеба. Остававшийся пока в полях необработанный хлеб в снопах, - уложенных в скирдах - шаромах, но этот представитель от районных властей считал и учитывал весь урожай зерновых и докладывал своим руководителям обо всём. Процедура сверхплановой сдачи хлеба повторялась ежегодно и не по одному разу. Для раздачи хлеба на трудодни колхозникам оставалось очень мало. Чем питаться и как проживать? Люди слабели от недоедания, болели, уходили из жизни в молодом возрасте, в том числе добровольно.
Наступил 1945 год. Война шла на территории Германии и других европейских стран. В начале мая нам сообщили, что война закончилась, и это событие нужно отметить. Женщины сварили овсяной браги, ячменного пива, приготовили небогатый общий обед. И так мы скромно отметили День Победы. Широко праздновать не было времени, так как надо было работать на полях.
Потом стали приезжать агитаторы, собирали нас и говорили о том, что положение в стране очень сложное, так как Западная часть страны находится в руинах, разрушены и разорены города, села, заводы, фабрики, электростанции, шахты, железные дороги, колхозы, совхозы, десятки тысяч деревень сожжено. И все это надо восстанавливать и побыстрее. Обещаний сладких не давали. Приезжавшие пропагандисты говорили о том же,разъясняли и вселяли надежду, что под руководством Коммунистической партии наш народ справится со всеми трудностями. Да мы и сами знали кое-что о разрушенном хозяйстве Западных районов страны из первых уст эвакуированных с Запада страны людей, проживавших в отдельных лагерных пунктах Вятлага. Они приходили в наши деревни во все время их эвакуации менять свои вещи и изделия на молоко, картофель, овощи. Сами по себе эти их обменные действия вызывались немалой нуждой. Они нам и рассказывали о полных и неполных разрушениях в их краях.
Закончилась война, и им надо было возвращаться домой, в свои разрушенные дома и на разорённые земли. Всё надо было восстанавливать заново, с самого нуля. Кто им поможет? Надежда только на тех людей, по землям которых не прошла война, и которые остались не разрушенными, и не разорёнными, хотя с изрядно изношенным хозяйством. Мы понимали это хорошо без агитаторов, без пропагандистов, которые пытались объяснять нам очевидные вещи, ибо жившие вблизи нас эвакуированные люди знали лучше и больше, чем приезжавшие к нам агитаторы и пропагандисты, пользовавшиеся официальной печатью и действовавшие по╛наслышке. И пошли мы с прежней силой гнуть спину. Мантулить. Работать. Вкалывать. Вламывать.
Д. Гонцово. Кировской обл. 1941-1945г.г.
17. ИЗ ЖИЗНИ
Мы сидели на скамейке, у такой же, которые устанавливались у забора каждого дома в деревне, с двумя дедами и говорили о недостатках, недоработках, разорении и о падающих колхозных делах. Дед Андрей Иванович высказал предложение о том, чтобы я остался в колхозе с тем, чтобы потом быть председателем колхоза, и такое предложение в тех условиях могло быть осуществлено. В те времена компартия Советского Союза направляла в деревни руководителей из города с тем, чтобы поправить дела в разваливающихся колхозах.
Второй дед - Иван Николаевич, деревенский плотник и столяр резко возразил и сказал, что из меня председателя колхоза не получится. "Ты не умеешь материться". Говорили, что этот дед был белогвардейским офицером в прежние войны, был по своему грамотен, и поэтому знал, что говорил.
Колхозники, и эти два деда знали меня по прежней работе в качестве помощника бригадира в средине сороковых годов, и видели тогда, что я не был способен быть жёстким руководителем в то время, и не всегда был способен заставить производительно работать колхозника.Не надо было быть мямлей, а надо было быть жёстким, и заставлять работать некоторых нерадивых людей, которые были, есть и будут всегда, с помощью нецензурного мата, рычания, ругани, стучания кулаком по столу, топания ног по полу. То есть применять некоторое насилие к работнику, чтобы он выполнил работу.
Ко времени нашего разговора прошел почти десяток лет с тех пор как я работал помощником бригадира в колхозе, и приобрёл какие-то навыки, в том числе и в руководстве коллективом, чему-то научился, и теперь не был слабеньким деткой. Но в разваливающемся колхозе я не хотел оставаться, так как я уже проработал в промышленности и в Советской армии семь лет, а будущее того колхоза было туманным и неизвестным. Хотя в деревне и в колхозе надо было интенсивно работать, выращивать зерно, скот, чтобы обеспечивать государство необходимым питанием л сырьём. Большевики распорядились по- своему. Ликвидировать "неперспективные деревни".
При попытке получить документ - паспорт после окончания службы в Советской армии в районном отделе внутренних дел - РОВД мне определённо стали отказывать в получении паспорта, и говорили, чтобы я шёл работать в любой колхоз, а в колхозе такой документ, как паспорт, не нужен, и можно якобы прекрасно прожить без него. После долгих хождений и требований моих паспорт мне выдали.
В будущем я научился матерной лексике, нецензурным словам, повышению голоса, грубости, яростной полемике, стучанию кулаком по столу и топотом ног по полу и другим жёстким и неприятным методам выдачи задания некоторым непонятливым подчинённым работникам, якобы не понимавшим, а в действительности не хотевшим понимать технологию необходимой работы, а точнее сказать хотевшим отлынить от дела, хотя они были научены такому делу. Таких было немного, но чтобы доказать и убедить их в необходимости выполнения нужной всем позарез иногда работы или обязанности приходилось затрачивать никому ненужные время и усилия на разговоры и увещевания. Почему нужно заставлять выполнять необходимые для общества дела и обязанности грубыми методами, не знаю. И это при том, что работник получает за свою работу и дела зарпплату, пусть и недостаточную, но эту зарплату определяет не местный руководитель, а государство.
