Саваоф.

++ 7РР, 0,5… АУАУ

Я, собственно, тоже склонялся к этому мнению, но события развернулись вот каким макаром: ребята выросли, причем оказались абсолютно разными, как молитва и пуговица. Исав – простой, добродушный, бесхитростный. Прост, ох, прост! Не честолюбив ничуть, учиться не желает, пропадает вечно в лесу да в поле, дичь бьет просто отлично, стрелой в глаз попадает. Отец любит его очень: он ведь, Исаак-то, как я уже писал, баранины не терпит, а дичинки посмаковать – это он с удовольствием. Бекаса, скажем, или кроншнепа. А мать, Ревекка, мяса вообще не употребляет, овощи тушит себе в отдельной кастрюльке, зато и второй сын, Иаков, у ней в почете – он кухарить горазд. И почтителен он и во всем-то у мамы позволения испросит, – маменькин сынок, да и только. Но хитер, ох, хитер! Брата не любит, дураком считает. А Исав не обижается, ему все эти интриги нипочем, знай себе наконечники для стрел натачивает. Так которому отдать предпочтение?

А на днях и вовсе ЧП случилось! Это я своими глазами наблюдал, шествуя по земле невидимо. Заглянул в окно Исааковой квартиры, вижу: Иаков, как всегда, на кухне возится, кашеварит. «Ах, старательный хлопец, – думаю, – никак и есть он мой избранник». И как раз Исав вваливается после очередной охоты. Пыльный, похудевший, усталый.

– Здорово! – говорит Иакову.

– Здравствуй, – кивает тот.

– Ох, и жрать хоцца – смерть! – кричит Исав и носом поводит. – А что это ты там, братуха, варганишь? Что это там красное-красное в котелке?

– А это не твоя забота, – говорит Иаков, – что варю, все мое.

– Да ладно тебе, – миролюбиво говорит Исав, – я и сам вижу: чечевичная похлебка. Налей мисочку.

– Вали отсюда, жуй своих дятлов.

– Каких еще дятлов?

– Ну, я не знаю, кого ты там стреляешь, дятлов или дроздов, что ли.

– Дай поесть-то, жадоба! – возмущается Исав. – Все отдам за миску похлебки и хлеба кусманчик.

Тут у Иакова глаза загорелись ярко, как звезда Сигма-5 в соседней с Вами, коллега, системе.

– Уступи мне первородство, – говорит, – получишь обед.

– Да на кой мне это первородство, – кричит Исав, – если я сейчас с голодухи копыта откину! Бери мое первородство, давай сюда чечевицу.

– Договорились! – Иаков ударяет ладонью по ладони брата. – Держи миску да помни, что ты теперь мой младший брат.

– Да пожалуйста, – бормочет Исав, дуя на горячую похлебку, – может, ты бабушкой моей стать желаешь? И это разрешаю.

– Зря не болтай, – говорит Иаков внушительно, – бабушка бабушкой, а первородство мое…

Вот так оно и случилось, коллега. Что скажете? Выходит, быть Иакову первым? Правда, еще отец его на это дело не благословил, да Иаков его обведет вокруг пальца, будьте уверены.

С почтением Саваоф.

СРОЧНО. Прошу объяснить значение выражения «Откинуть копыта», употребляемого в Солнечной системе.

СРОЧНО. Ваш запрос отвечаем: «Откинуть копыта» – умереть. Впервые употреблялось животноводами планеты Земля. При падеже скот, околевая, ложится на бок и соответственно отбрасывает ноги в сторону. Плату по срочному тарифу перечислите на наш счет за номером 25618.

2 –., за 57 ООГРРРРРР «М»

Ваше «М» заставило меня поразмышлять. Да, возможно. Вы правы. Но пока послание Ваше преодолевало расстояние, разделяющее нас, произошло то, что я и предсказывал: Иаков надул родителя, как младенца. Вот как было дело.

Исаак, почувствовав недомогание и задумавшись над бренностью своею, велел Исаву настрелять свежей дичинки и изготовить рагу. «Наемся всласть напоследок, – сказал он, – тут и благословлю тебя, сын, на наследование мне, как старшего и любимого, прежде нежели я умру».

Тот взял лук с колчаном и помчался исполнять отцову волю. Тут Иаков с матерью – тоже хитрая бестия! – быстро освежевали двух козлят, потушили, и Иаков понесся с этим кушаньем к отцу. План у него был простой: выдать себя за брата, поскольку отец к тому времени был слеп, как почтовый ящик, и узнавал Исава только на ощупь: Исав лохматый был с ног до головы. Иаков и обмотал свои руки шкурками убитых козлят. Подделка грубая, да Исаак ничего не заметил, и когда Иаков вошел к нему и представился Исавом, старик ласково пропел:

– Где ты был, Исавушка?

– На охоте, батюшка, – в тон ему пропел Исаков.

– Что принес, Исавушка?

– А покушай, батюшка…

Он подал ему блюдо, а Исаак задержал его руки в своих. Как он не разобрал, что шерсть козлиная, удивляюсь! Он только пробормотал:

– Голос, голос Иакова, а руки, руки Исавовы.

Иаков прикусил язык и в дальнейшем отвечал только меканьем. Потом слепой сказал:

– Подойди, обними и поцелуй меня, сын мой.

Иаков на этот случай надел макинтош Исава, пропыленный, продымленный от костра и пропахший потом.

– Точно, – сказал Исаак, – запашок моего набольшего.

Он ухватил большой кусок козлятины, – и опять же удивляюсь: неужели козлятину можно спутать с дичью! – и тут же, жуя с набитым ртом благословил хитрого Иакова. Дело было сделано. У нас законы железные: выданный товар обратно не возвращается и не обменивается. Бедняга Исав, возвратясь с охоты, выломал здоровый дрючок и носился по окрестностям в поисках братца. Только Иаков-то помнил судьбу Авеля и уже улепетывал к дяде по материнской линии, в Харран, с тем чтобы переждать там десяток-другой лет. Знал, что брат отходчив.

Выходит, все же этот пройдоха – мой избранник? Что скажете, коллега?

Долго и с надеждой ждал Вашего послания, но не дождался; Вероятно, какой-нибудь пьяный почтмейстер заслал его на другую планету.

Спешу сообщить о последнем моем приключении с Иаковом.

Думал я: «Хитер он и изворотлив, пожалуй, чересчур. А вот проверю, крепок ли физически. От Исава он в свое время убежал, а убежит от меня ли?»

К тому времени как раз предстояла встреча Иакова с Исавом. Нашкодивший Иаков порядком струхнул, узнав, что Исав движется ему навстречу, прихватив четыреста молодчиков. Чтобы умаслить брата, Иаков тут же послал ему в подарок двести коз, двадцать козлов, двести овец, двадцать баранов, сорок коров, десять быков, двадцать ослиц, десять ослов, тридцать верблюдиц с верблюжатами. Верблюдов же мужского пола не послал, пожадничал. Опять же думал, что в случае чего он со своими на этих верблюдах удерет.

Получилось так, что в одну темную ночь Иаков остался один на берегу речки Иавок. Все остальные переправились на ту сторону, Иаков тоже хотел пуститься вброд, уже снял левый башмак, тут-то я его и подстерег.

– Стой, – говорю, – а ну, давай поборемся.

Понятно, он не знает, что я – это я, ну и отвечает по привычке:

– Вали отсюда.

Я без лишних слов обхватил его и стараюсь повалить. Борюсь честно, чудес не применяю. Только не поддается он, сопит, буйвол здоровый. Час боремся, другой – все ничья. Наконец удалось ему вывернуться, перехватил он меня за пояс да как трахнет о землю! Аж земля раскололась и ручеек из щели забил. Ей-ей, будь я смертным, сейчас все атеисты могли бы с полным правом утверждать, что да-таки бога нет.

При падении я все же успел ногами зацепиться за него, так что он тоже упал на одно колено. Повредил я ему жилу на бедре. До сих пор хромает. Выходит, и мы не лыком шиты!