– Нехорошо вы живете, не дружно, – качая головой, начал он. – Посмотреть со стороны, так просто стыд. Вечные ссоры, раздоры… И ведь уж кажется: чего вам не хватает, ну? Все у вас есть, вы полностью обеспечены, живи себе да радуйся, ан нет! Брали бы пример с родителей. Мы с мамой никогда не ссоримся, а разве мы в тех условиях воспитывались? Да у нас, если прямо говорить, и детства-то не было! Как появился я на свет, так с первого дня вынужден был сам заботиться о своем пропитании!

Адам, мягко говоря, преувеличивал. Никаких забот он никогда не испытывал. Единственное, что он испытывал, – это угрызения совести, когда прожевывал плоды с божьего Древа познания. Но не будем строго осуждать Адама. Отцы, вспомните, сколько раз вы сами в воспитательных целях привирали своим чадам, произнося проникновенные слова: «Разве мы в свое время такими росли? Нет, не такими мы росли в свое время!» И, ковыряя в носу, внимательно и сочувственно выслушивали дети ваши жалобные воспоминания…

– Так вот, – продолжал Адам, – галок гонять кончаем. За работу, друзья!

Каин и Авель с интересом взглянули на отца: что за работа такая?

– Пора создавать частную собственность, – пояснил Адам. – Хозяйство. Мы с матерью, ладно, и так проживем, а вот вам каждому свое хозяйство организовать нужно. Ферму или там еще чего-нибудь. Синдикат, может быть.

– Что это – ферму? – спросил Авель.

– Птицу разводить или чернобурых лисиц. Или горох сеять.

– Что же их разводить, коли они сами разводятся? – не понял Авель. – Принуждать силой, что ли?

– Дурачок ты у меня! – засмеялся Адам.

– Правильно, дурак и есть! – крикнул Каин.

– Сам сатана! – огрызнулся, покраснев, Авель.

– От сатаны слышу! Пусти волосы, а то худо будет!

– Дети, дети! – захлопотал Адам. – Да погодите же, да выслушайте же папу-то! Интересно ведь! Про фермы!

Авель нехотя отпустил тяжело дышащего Каина.

– Разводить животных – значит, ухаживать за ними, кормить, оберегать от хищников. Создайте им хорошие условия – вот они и будут плодиться.

– А что, – сказал Авель, – это дело. Давай-ка, папа, я овцами займусь, соберу их в стадо, а потом стричь буду. А мама пусть кофточки вяжет. Чистая шерсть – это вам не синтетика будущего. Да и баранинки тушеной с чесночком, ух, как оно положительно!

– Вот и молодец, сынок, вот и дельный ты у меня, – засиял Адам. – А ты что скажешь, Каиночек?

– Нет, – сказал Каин, – это не по мне. Со скотиной пусть скотина и возится.

– От скотины слышу! – крикнул Авель.

– Баран да властвует над баранами, – копируя торжественный слог бога, загнусавил Каин, но быстро сменил пластинку: – Ой, отпусти! Папа, он щиплется!

– Прекрати, Авель, – сказал Адам, – мы сегодня решаем очень важный вопрос. Ну, потише, прошу же вас!

– Ладно! – сказал Каин, потирая ляжку. – Давай я попробую насчет гороха, ты там что-то говорил.

– Земледелие – отличное, отличное занятие! – заворковал Адам, гладя Каина по жестким волосам. – И почему только горох? И пшеницу можно, и морковь, и капусту.

– Заметано, – сказал Каин. – С условием, чтобы этот тип на мой участок ни ногой! По-хорошему предупреждаю.

– Нужен ты мне со своей капустой! – фыркнул Авель. – Иди, ковыряйся в земле, червяк навозный!

– От червяка слышу! – крикнул Каин.

Ева вздохнула: жизнь вроде бы наладилась. Каин с утра до вечера ковырялся на своем участке. Он не на шутку увлекся овощеводством, в его огороде можно было найти все что угодно, от турнепса до сельдерея. Не было там только лука да картошки. Лук Каин терпеть не мог, а картофель, как известно, появился в восточном полушарии только в шестнадцатом веке.

Авель уходил с овцами на целый день далеко к подножию гор, и братья почти не встречались. Правда, иногда Каин специально поджидал брата, когда тот гнал стадо мимо его участка, и тогда на голову Авеля сыпались насмешки.

– Авель, купи щавель! – кричал, приплясывая. Каин.

Авель хмуро нагибался за камнем. И Каин, зная тяжелую руку братца, шлепался между высокими грядками, как солдат инфантерии в окоп.

– У-у, единоличник! – грозился Авель. – Дождешься…

Наступил большой праздник – День рождения мира. Исполнилось ровно двадцать пять лет с того исторического дня, когда Саваоф изрек: «Да будет свет!» Адам и Ева были настроены торжественно: через шесть дней и они должны были праздновать свое двадцатипятилетие и одновременно двадцатипятилетне своей свадьбы. Ведь это была единственная парочка на земле, которая Поженилась, только что появившись на свет. Даже сегодняшним жертвам акселерации далеко до темпов первожителей земли.

– Надо богу какой-нибудь подарок сообразить, – предложил Адам. – Ведь хоть и выгнал он нас из рая, но, во-первых, за дело, а во-вторых, все-таки создатель он наш, и лично я старика уважаю.

– Пошлем-ка ребят, – сказала Ева. – Пускай они от трудов своих чего пожертвуют. Богу их подарки, может, и ни к чему, а все же внимание проявлено, приятно…

– Это уж как водится, – согласился Адам. – Мне не дорог твой подарок, дорога твоя любовь.

– Ладно, – сказал Авель, – зарежу ему барашка.

Он зарезал барашка, вскинул его на плечо и зашагал по пыльной дороге, что вела в райские кущи, где сладко пели трубы, восхваляя Создателя.

У входа он позвонил. Ослепительный ангел с обнаженным мечом резво выскочил к калитке.

– К господу богу я, с презентом, – сказал Авель.

Ангел веял барашка, с сомнением оглядел его, зачем-то понюхал и повернул Авеля лицом к забору.

– Руки, – коротко приказал он.

Авель поднял руки. Ангел для виду похлопал его по бокам, как бы ища спрятанное оружие. Искать было абсолютно негде: Авель был в том виде, как его родила Ева, только на бедрах еле держалась узкая полоска шкурки агнца.

Ангел провел гостя заросшей тропкой к беседке, где восседал господь, и доложил:

– Авель, Адамов сын, с презентом!

– Лезь сюда, – благодушно сказал бог, поглаживая бороду. – Садись, рассказывай. Как живете-можете? Как батька, мама как? Не болеют?

– Вашими молитвами, – пробормотал Авель.

– Глупый ты, – с сожалением сказал Саваоф. – Чушь зачем говоришь? «Вашими молитвами…» Я не молюсь, понял? Что мне, самому себе молиться? «Боже, прости мя, грешного»? Эх ты, шишка от кедра ливанского!

Он дал Авелю легкий подзатыльник.

– Барашка приволок, зачем это?

– Великий праздник отметить, – смелея, заявил Авель. – Бараний бок с кашей гречневой – объедение! А можно еще шашлык по-карски, с лучком…

– Чего лучку-то не принес?

Авель на секунду запнулся, но тут же злая хитринка промелькнула в его глазах.

– А лучок, боже, сейчас брат принесет. Он у нас огородник. Он так и сказал: иди, мол, братец любимый, неси агнца, а там и я с луком подоспею.

У входа в беседку появился ангел с мечом:

– Каин, Адамов сын, с презентом!

Авель испуганно заметался:

– Так уж я пойду, засиделся, а стадо там у меня! Прости, господи!

Он боком-боком, как краб, пролез мимо поднимающегося по ступенькам беседки Каина, и тот подозрительно окинул его взглядом: что-то нашкодил брат, не иначе.

– С чем пожаловал, дружок? – улыбаясь, спросил Саваоф.

Каин с гордостью высыпал содержимое принесенного мешка на пол.

– Огурчики – высший класс! – торжественно объявил он.

– Огурчики? – бог поднял один огурец и повертел перед глазами. – А луку принес?

– Зачем же луку, господи? Горький он, лук, ну его. Вот огурцы – это да! Сладкие, пупырчатые, только что с грядки! – рыночным речитативом зачастил Каин.

– Луку давай! – свирепея, крикнул бог.

– Воля твоя, а только лук я и не сажал. – Каин развел руками.

Бог тщательно прицелился и запустил огурцом Каину в лоб. Каина прошибла слеза.

– За что, господи? – тихо сказал он.

– Вон из рая! – завопил Саваоф. – Ангелы, где вы там? Ну-ка, по шее его!

Налетела свора ангелов. Засучив рукава балахонов, торопливо выкинули Каина за калитку. Кто-то напоследок крепко наподдал ему пониже спины ногой, обутой в кожаную сандалию.