Джонатан Линдейл вздохнул. Прожевав мясо, он вытащил из кармана платок, аккуратными, отточенными движениями помакнул губы и вытер руки.

- Куда идешь? - спросил он индейца. Летящее перо качнулся и махнул рукой в неопределенном направлении.

- Ты что, пил? Я же предупреждал... Сколько раз...

Икнув, индеец взвалил на себя одеяла и неуклюже проковылял к выходу. Морган, Линдейл и бармен проводили его взглядами. Дверь хлопнула, но удар был такой силы, что она на мгновение открылась вновь, впустив в помещение вихрь снега. За белой пеленой, правда уже изрядно поредевшей, никого не было - только огромный черный ворон отрывисто каркнул на резко отскочившую от косяка дверь, вздыбив перья и сверкая черными глазами, затем он взлетел, хлопнув крыльями, и растворился в белизне; дверь захлопнулась; обернувшись к Линдейлу, Морган увидел желтый волчий отсвет в его зрачках, который, впрочем, мгновенно угас.

- Можешь отдохнуть, - сказал Джон бармену, а когда тот быстро ушел, сгреб со стойки шкуры и отнес в свою комнатку, но затем вернулся, не закрыв за собой дверь. Налив себе стакан, и выпив его, он спросил:

- Что, пришел за реваншем?

- Отчасти, - сказал Морган, поднимаясь. - Я пришел об Оуэне поговорить.

- А что с ним? - в голосе Линдейла не было притворства.

- Да маршалл тут мне сказал, что он из города уехал, - произнес Морган, растягивая слова, он чувствовал, как внутри него все сжимается от острого чувства опасности. - Ты в это веришь?

Линдейл холодно усмехнулся.

- Нет, - ответил он. - А что?

- Ночью он на почту пошел, но обратно так и не вернулся. Ему дважды пришлось миновать лавку Черрингтонов, а вчера там было небезопасно. За пределами света очень сложно увидеть дуло револьвера.

Линдейл побледнел слегка, но голос его звучал все так же твердо:

- Возможно, но я его не видел.

- А потом его обгоревший труп нашли на дороге, - добавил Морган, следя за реакцией Джона. - Я надеюсь, ты не скажешь, что он случайно забрел в лавку перед пожаром, или сам поджег ее и не сумел выбраться?

Линдейл чуть-чуть изменился в лице, как будто действительно ничего не знал и обвинение задело его, но Джуннайт был слишком опытен, чтобы купиться.

- Той листовкой он нажил себе немало врагов, - заметил Линдейл, - а подстрелить его могли и возле редакции, и внутри. Даже на почте...

Морган всхлипнул от смеха.

- Только не пытайся меня убедить, реб, что это дедушка Бенингтон!..

- Там был кое-кто еще, и тебе об этом прекрасно известно. Я не дедушку имею в виду, это должен был бы понять любой, даже если он всего лишь тупой выродок из Канзаса, - грубо и резко оборвал его Линдейл. Морган почувствовал, как жар приливает к голове.

- Я не... - начал он, но Линдейл грубо оборвал его снова:

- Хорошее алиби, черт возьми! Слишком гениально для канзасца, но для его хозяев в самый раз. Однако ты был вчера на почте, или, скажешь, это не твое?

Он вытащил из кармана и небрежно швырнул на полированную стойку бара смятый продолговатый конверт. Похолодев, Морган схватил его и трясущимися руками расправил. Его самые худшие предчувствия подтвердились: адрес друга Оуэна, написанный аккуратным почерком издателя, обрушил последние надежды. Сунув руку в конверт и не обнаружив там письма, Морган поднял глаза на Линдейла, готовый ко всему. Поняв его взгляд, Джон вынул из кармана листы с типографским шрифтом и рукописными каракулями и, свернув их в трубку, поджег от сигары. Рванувшись к нему через стойку, Морган выбросил вперед пальцы, пытаясь вырвать письмо из рук Линдейла, но тотчас же отдернул их от полыхнувшего огня. Джон бросил горящую бумагу в плевательницу и улыбнулся Джуннайту в лицо.

Внезапно обретя ледяное спокойствие, Морган поднял конверт и, согнув, сунул его в задний карман брюк, а затем сложил руки на груди.

- Я могу послать еще одно письмо, - сказал он с опасным равнодушием.

- Да, - согласился Линдейл. - Но кого это интересует там?

Заметив недоумение на лице Моргана, Джон пояснил:

- Восток живет своими проблемами. Людям гораздо важнее цена акций или их семейные дела, чем происшествие где-то в глуши, о которой они вообще никогда не слышали. Меня попросили перехватить письмо, и я сделал это. Вернее, мой человек. Боссы железной дороги конечно заинтересованы в том, чтобы ее строительство и дальнейшее использование были безопасны, но проект слишком дорог, чтобы пускать его в обход из-за одного убитого в перестрелке человека. Эта статья может появиться только на последних полосах, а их редко читают большие люди, к тому же кто обязан верить тому, что написано? Таких вещей, как убийство, случается много в больших городах, и колонки криминальных хроник пестрят их описаниями. Кому интересен Иглз-Нест?

Циничность этих слов покоробила Моргана, но он не мог не признать их правоту: каждого всегда больше интересуют свои проблемы. И справляться со всем приходится тоже в одиночку.

- Не расстраивайся, парень, так часто бывает, - опершись ладонями на стойку и приблизив свое лицо к Моргану, продолжал Линдейл, и глаза его лихорадочно горели, а голос звенел как натянутая струна. - Добрейший мистер Линкольн и весь север вместе с ним, рыдая над творением истеричной жены священника, повествующей о смерти старого раба, как-то забыли, или не удосужились подумать о тысячах реальных, живых мужчин и женщин - белых или черных - неважно, которых поглотила развязанная ими война. Да, это мы первые вступили в бой, но нас долго к этому толкали. У нас отобрали то, что гарантировала Конституция, черт возьми! Держу пари, это было очень трудное решение, как некоторые говорят, но они прекрасно знали, что за этим последует. Я всегда думал так же, как мой отец: люди, живущие в одной стране, сумеют договориться, если политики не столкнут их лбами, но больше я в этом не уверен. Я ни в чем больше не уверен... Даже не знаю, кому больше повезло: мертвым или живым, тщетно ищущим свое место в этом мире, навсегда выбитым из своей реальности...

- Отпусти ее, - не повышая голоса, сказал Морган, и это прозвучало как-то жутко в контрасте с возбужденным монологом Линдейла, больше похожим на горячечный бред.

- Что? - резко переспросил Джон, не расслышавший сперва его слов, едва поспевая за своими разбегающимися мыслями.

- Ты не виноват в ее смерти, - негромко проговорил Морган, - и она не виновата, что умерла. Почему бы не отпустить ее призрак?

Глаза Линдейла, полные злобы, со светящимися желтыми точками боли в зрачках, приобрели выражение волка, загнанного в угол.

- Я не могу, - тихо сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно. - Не я держу ее, она меня не отпускает.

Такого он не говорил никому другому. Нехорошее ликование заполнило Моргана, когда он, почувствовав слабое место, не преминул зацепить его еще раз.

- Ты обманываешь себя, Линдейл. Ты цепляешься за прошлое. Месть не помогла, так ведь? Время не повернуть вспять, ее не вернуть, но ты продолжаешь верить, что это возможно. Не пора ли очнуться?

Дрожь пронзила все тело Линдейла, и у Моргана вырвалось помимо его воли:

- Ты делал то, что должен был. Действовал правильно, иначе было нельзя.

- Много ты понимаешь, канзасец...

Морган рванулся вперед. Его щеки пылали. Он коротко размахнулся, но Джон уклонился от его кулака и ударил в ответ, заставив противника отскочить и остановиться, чтобы сохранить равновесие.

Глаза Линдейла вспыхнули, но мгновенно потухли:

- Красивый шрам, - холодно процедил он и, едва заметным молниеносным движением руки подняв кочергу, отвел ею край воротника куртки Моргана. Инстинктивно отшатнувшись, Джуннайт дернулся было к револьверу, но острие, упершееся в его горло, чуть повыше широкой белой полосы, остановило его.

- Видно, некрепкие веревки в тех краях, откуда ты родом, делаются, - проговорил Линдейл, улыбаясь краем рта; вытянутая рука, сжимающая рукоятку, не дрожала.

- Нет, просто я - счастливчик, реб, - нагло ответил Морган, чувствуя, как внутри по телу его блуждает смутный сгусток прохладного ужаса, и почти не мигая.