Джонатан Линдейл направлялся к разрушенной хижине, служившей когда-то пристанищем для путников, по той или иной причине оказавшихся в этих краях. Построил ее какой-то старатель еще до того, как здесь начались разработки материнской жилы; он понемногу добывал серебро, выступавшее на поверхность, и давал приют редким трапперам и золотоискателям, пока один из таких путников не нашел хижину пустой. Никого это не удивило, несмотря на то, что все вещи были на месте. Возможно, обитатель этого одинокого пристанища действительно ушел оттуда взяв серебро и немного еды, соскучившись по обществу и большим городам, а может, блуждая по лесу он сломал шею или повстречал хищника - двуногого или четвероногого - какая разница? Гадать не имело смысла: на Западе люди часто пропадали без следа... Время шло, хижина, где по-прежнему раз или два в год останавливались путники, не бравшие на себя обязанность ремонтировать ее, начала разваливаться. Годы и стихия постепенно стирали дом с лица земли, пощадив только сложенный из камней очаг с невысокой трубой. Это место напоминало Линдейлу дом, каким он застал его, вернувшись с четырехлетней войны, и он не любил здесь бывать, но сейчас это было необходимо. Сверху труба была прикрыта плоским камнем, укрепленным на четырех опорах, чтобы сильный дождь не проникал в очаг через нее. Был теплый вечер; солнце уже скользнуло ниже вершин деревьев и просвечивало теперь сквозь них сбоку, роняя на стволы последние отблески золота. Оглядев остатки хижины, Линдейл был полностью удовлетворен: в трубе и очаге было полно копоти, а потому он аккуратно полез в печь и набрал черную густую сажу в пустой кисет охотника за вознаграждением. Дождя, вроде, не предвиделось, поэтому Джон решил использовать эту краску сейчас, до того как полностью стемнеет. Устроившись возле родника, бившего возле хижины и все еще аккуратно обложенного камнями, из которых вытекал и спешил дальше неглубокий ручеек, Линдейл принялся мазать волосы сажей и остановился только тогда, когда они стали совершенно черными. Закончив, Джон перевязал волосы полосками кожи в две косы и оставшуюся краску растер по незагорелому низу лица и шее. Взглянув в родник, парень остался доволен: теперь он был готов идти в город.
Хорошенькая, но наивная дочка Флэтмана - хозяина универсального магазина, стоявшая за прилавком, очень заинтересовалась индейцем с каменным лицом и синими глазами, вошедшим в магазин и спросившим, нет ли для него работы. Она сказала, пристально разглядывая его пончо, мокасины и шляпу с утиными перьями, что не помешал бы человек, расставляюший товар на полках, грузивший бы ящики и способный иногда постоять за прилавком, а затем ее, так долго удерживаемый в относительных рамках приличия взгляд уцепился за раскраску его лица, и она, покраснев, спросила, правда ли он индеец и почему у него синие глаза. Вопрос не застал посетителя врасплох. Ни один мускул не дрогнул в лице Линдейла, который стоял прямо, скрестив руки на груди, и подозревал, что играет роль слишком картинно, но для девицы, никогда не видевшей краснокожих, за исключением нескольких, вконец спившихся, сойдет. Он рассказал ей, что является команчем, что его дед украл белую женщину и взял в свой типи третьей женой, потому как другие были уже старые, расписав всю доблесть и хитрость, проявленную при похищении. Девица слушала раскрыв рот, и Джона понесло: имитируя слегка сдавленным голосом глубоко спрятанную боль, он рассказал, как кавалерия бледнолицых вырезала все его племя, как на его глазах погибли две его жены и старая бабушка, как он один выжил и темная краска на его лице - знак глубокой скорби по его народу...
Когда пришел хозяин, дочь сама упросила его взять на работу несчастного "последнего из могикан". Старик Флэтман не был столь наивен, и его грызло смутное подозрение, насчет этого сомнительного краснокожего, но отказать девушке не мог и согласился, предупредив Джона, что при малейшем подозрении он будет уволен. За время работы в универсальном магазине, Линдейл узнал много интересного. Раз в три месяца, в один и тот же день, из форта приезжал за провизией фургон, который сопровождали пять человек: двое на козлах, один внутри и двое верховых - все вооружены до зубов. Стандартный набор продуктов для них, как правило, откладывали в определенный угол кладовки. Заказы обычно были большие, и это экономило время: к заранее заготовленному набору добавлялись другие необходимые вещи. За время работы в магазине Линдейлом все были довольны: у хозяина и его дочки появилось больше свободного времени, а индеец работал за еду, ночлег на одеяле в углу кладовки и два доллара в месяц на сигареты. Время от времени Джон подновлял свой грим копотью из керосиновых ламп. Вечером, накануне того дня, когда должны были приехать из форта, и Флэтман, закрыв магазин, пошел домой, Линдейл положил в сумку молоток, вяленое мясо и фляжку с водой, потом вычерпал из одной из бочек, приготовленных для горнопромышленника и его людей, муку и, ссыпав в дальнем темном углу кладовки, закрыл старыми мешками. Потом он открыл окно, лег спать и проснулся незадолго до рассвета. Погрузив в пустую бочку сумку, Джон пробил в стыке между досками несколько маленьких дырочек и залез следом сам, плотно прикрыв за собой крышку, а затем изнутри подпер ее парой клиньев. Сумку он надел на плечо и стал ждать в кромешной тьме. Флэтман, пришедший утром как обычно проверить бухгалтерию, долго чертыхался, обнаружив пропажу работника, брошенные в углу одеяла и открытое окно, но, проверив кассу и поняв, что не лишился ничего кроме подозрительного команча, успокоился. Тем лучше, жалование за этот месяц платить не придется. Два доллара - тоже деньги. Потом приехали люди из форта и погрузили свои ящики и бочки в фургон, вкатив туда и ту, где прятался Линдейл. Джон упирался ногами, плечами и левой рукой в стенку, чтобы не шуметь, правой прижимая сумку. Когда бочку вкатили и поставили на место - хорошо, что крышкой вверх - Линдейл устроился поудобнее, насколько это возможно. Дорога показалась ему ужасно долгой, на некоторое время он даже задремал. Джон иногда слегка двигался, чтобы не затекли мускулы. Через несколько часов фургон все же достиг форта, о чем возвестила громкая перекличка конвоя с охранниками на вышках, после чего заскрипели ворота, и фургон, снова двинувшись с места, вкатился на территорию. Кто-то снаружи велел отогнать повозку в сарай и оставить, а продукты разгрузить на следующий день. Лошадей распрягли и увели, фургон остался стоять под навесом. Откуда-то доносился визг пил и стук молотка: видимо, возводились новые укрепления. Было жарко: по шее и спине струился отвратительный едкий пот. Прислушавшись к мерным ударам, Джон вытащил молоток и, коротко размахнувшись, стукнул по крышке, выбив ее, и та с треском вылетела и упала на пол, но шум на стройке заглушил все звуки. Дышать стало немного легче, хотя опасность возросла. Линдейл ждал, жуя в темноте полоску вяленого мяса. Наступила ночь, и все звуки стихли. Линдейл подождал, чтобы убедиться в постоянстве наступившей тишины. Вдалеке заухала сова. Джонатан вылез из бочки, подкравшись к борту фургона, приподнял натянутый тент в том месте, где он не был привязан, и выглянул из-под него наружу. Охрана бдительно следила с частокола за происходящим снаружи. Линдейл скользнул под натянутым брезентом, перевалился через борт и бесшумно упал на землю, быстро перекатился на локти, вскочил на ноги и нырнул в тень. Его мокасины неслышно ступали по земле. Мимо прошли два охранника. Линдейл метнулся к стене и замер, вжавшись в бревна, но стража о чем-то переговариваясь, смотрела только вперед. Джон пошел за ними и отстал только возле двери в главном срубе, толкнув которую, обнаружил, что она не заперта, после чего нырнул в дом. Как тень он прошел по длинному коридору мимо входа в большую комнату, в которой гуляли свободные от вахты охранники; они выпивали, играли в шашки и карты, полностью поглощенные своим занятием. Возможно, если бы не найденный сравнительно недавно обгоревший труп, стража не была бы столь беспечна. Линдейл быстрой тенью промелькнул по квадрату света, льющегося из комнаты. Он толкнул следующую по коридору дверь - за ней был чулан, оставались еще две комнаты и лестница наверх. Медленно призрак двигался в полумраке, следуя за своей тенью. Две двери. За одной из них была пустая комната, но за второй Джон нашел, что искал. Приблизившись на цыпочках, он тихонько приоткрыл дверь и заглянул внутрь. За столом, спиной к нему сидел человек, в зеркале сбоку на стене отражалась изуродованная шрамами щека. Пригнувшись, чтобы не отразиться, Линдейл скользнул за спинку стула. Человек со шрамом увидел Джона в зеркале, только когда его шеи коснулась сталь Арканзасской зубочистки.
