– Представь себе! – вызывающе посмотрела на меня Ирина глазами, полными искорок.

– Ты действительно хорошо ее знаешь.

– Да, – согласилась Ирина. – Почти как себя…

А потом мы приступили к пиршеству. И говорили, говорили, говорили… Не о том, что мне завтра на работу. Не о деле Александры Терентьевой. И не об Иркиной учебе на факультете журналистики. О делах мы вовсе не разговаривали. Ибо разговаривать за едой о делах, смотреть новости по телевизору или читать газеты – значит получить в скором времени несварение желудка. И лишить себя кайфа от вкушения пищи.

Не-ет… Мы говорили о пустяках, о детстве. О знакомстве с миром и ежедневных открытиях, которые на сегодняшний день становятся все реже и реже.

Говорили о прочитанных книгах. О мечтах, которые со временем заимели привычку куда-то улетучиваться, мельчать, терять краски… И превращаться в обычные желания, выполнимые без особого усилия…

Мы говорили об ощущении праздника, которое приходило тогда, в детстве, просто из ничего! Например, когда, прищурившись, можно было увидеть, как в солнечном луче, падающем из окна на постельное одеяло, беспорядочно снуют микроскопические пылинки. И это вдруг вызывало предвкушение праздника, который обязательно случался. Впрочем, тогда каждый день был наполнен подобным предвкушением…

Пообедав, мы плюхнулись на диван. Мы так наелись, что было трудно разговаривать. И мы молчали. Но не каждый о своем. Мы молчали о нашем общем, и от этого было тепло и радостно на душе.

А потом мы как-то незаметно уснули. Разом. И проснулись уже в одиннадцатом часу вечера. Тоже одновременно, как будто бы проживали в унисон. За окнами было тихо, и откуда-то издалека доносился звук проходящего поезда или электрички, не слышимый днем…

– Я сегодня разговаривала с Зинаидой Ивановной, – тихо произнесла Ирина, нарушив наше идиллическое молчание.

– И что она тебе сказала нового? – так же тихо спросил я.

– Она сказала, что Саша сделала признательные показания, – с грустью ответила Ирина.

– Значит, это все же она избила Липакову?

– Нет, не значит.

– Почему ты так уверена?

– Помнишь, я тебе говорила, что у Саши есть шестилетний брат Коля? – произнесла Ирина.

– Помню.

– Мальчик с рождения болеет, у него врожденный порок сердца. Где-то с год назад его состояние стало ухудшаться. Появились цианоз, одышка и отеки ног и живота. Врачи сказали, что необходима операция. А операция платная, стоит четыреста тысяч рублей. Послеоперационная реабилитация стоит столько же, даже больше, и без нее после операции обойтись никак нельзя. В общем, на Колю нужно было около девятисот тысяч рублей. Они же скопили только сто пятьдесят тысяч. А четыре дня назад ему, оказывается, сделали операцию, и прошла она успешно. Теперь, когда мальчик выйдет из больницы, ему понадобится длительная реабилитация. После ее завершения Коля будет абсолютно здоров. Отсюда возникает вопрос: откуда Терентьевы взяли такие большие деньги? И не являются ли эти деньги причиной лжи Зинаиды Ивановны и признательного показания Саши.

– Очень хорошие вопросы, – констатировал я. – Думаешь, Терентьевых, мать и дочь, купили, пользуясь тем, что Коля опасно болен и ему была нужна операция?

– Думаю, да, – кивнула Ирина.

– А кто купил, почему? Ты задавалась такими вопросами?

– Да, задавалась. И с завтрашнего дня буду искать на них ответы.

– Как говорится, с выходом!

Шеф был очень доволен, увидев меня в своем кабинете, как и было условлено, ровно в девять утра. Он вообще ценил пунктуальность.

– Спасибо, – поблагодарил я, выжидающе посматривая на шефа. Интересно, какое у него ко мне дело. Он сказал, что интересное. Что ж, поглядим…

– Ты слышал что-нибудь об убийстве председателя Общероссийской общественной организации «Контроль народа» Масловского? – спросил меня шеф, давая понять, что время праздных разговоров завершено.

– Нет, – честно признался я. И добавил: – Я общественными организациями вообще никогда особо не интересовался. Не было информационного предлога. Даже когда работал в «Московском репортере», мы редко…

– А вот это напрасно, – резюмировал шеф, не дав мне договорить. – Они иногда очень хорошо делают то, за что берутся, да и общественный резонанс от деятельности таких организаций бывает весьма громкий. Забыл, как пару лет назад гремела общественная организация «Русь свободная» с ее лозунгом «Очистим Русь от скверны»? Все СМИ аж недели две как минимум писали об акциях «Руси свободной», выступившей против гей-парадов на территории страны и однополых браков.

– Что-то припоминаю, – не очень уверенно произнес я. – Хотя кто сейчас об этом не говорит?

– А принудительная кастрация выпущенного на свободу досрочно педофила Тараса Нешвыдко, исполненная активистами «Руси свободной»? Это же настоящая бомба! Видео было выложено в Интернет, и его посмотрели почти три миллиона пользователей!

– Ну, это-то я помню, – сказал я.

– А Общероссийская общественная организация «Новая народная воля»? Это ведь именно новые народовольцы «пошли в народ» с целью его просвещения, что на сегодняшний день актуально, как никогда. Народ просто сбит с толку нововведениями, поскольку разобраться в этих новых законах, подзаконных актах, поправках и прочем даже человеку грамотному практически невозможно. А новые народовольцы создавали курсы, разъясняющие народу его права, учили, как правильно вести жилищные и земельные споры, объясняли собственникам жилья их права и обязанности, помогали бороться с произволом чиновников, оказывали правовую поддержку малоимущим и инвалидам. Жаль, что эту «Новую народную волю» прикрыли в две тысячи двенадцатом. Чиновники постарались, ведь им грамотное население отнюдь не нужно и даже опасно. Иначе как народ облапошивать, если он свои права будет знать. Да-а, – протянул шеф, – очень полезная была для простых людей организация. Сейчас подобной даже близко нет…

– Согласен, шеф, – терпеливо произнес я, ожидая конца прелюдии и перехода к делу, которое он хотел мне поручить.

– Так вот, к чему я это… Семь дней назад, седьмого июля две тысячи четырнадцатого года, в понедельник, в двенадцать часов двадцать четыре минуты, в конгресс-отеле «Сфера», что находится в Измайлове, на площадке пятого этажа возле закрытого банкетного зала «Лейпциг» было обнаружено тело председателя Общероссийской общественной организации «Контроль народа» Василия Николаевича Масловского. «Главного контролера», как звали его соратники по организации и коллеги. Голова «главного контролера» была проломлена в двух местах пожарным ломиком, причем второй удар был смертельным и пробил череп Василия Масловского практически насквозь, скорее всего, когда он уже лежал, сбитый с ног первым ударом лома. То есть кто-то ударил господина председателя ломом сверху вниз примерно так, как скалывают с тротуаров лед, только намного сильнее…

– Получается что-то вроде контрольного удара.

– Именно так.

– Откуда вы знаете такие подробности? – посмотрел я на шефа с некоторым подозрением.

– Позавчера днем вся информация, о которой я тебе рассказал и еще расскажу, появилась вот здесь, – указал рукой на компьютер шеф. – Кто-то из независимых журналистов выложил… Так что я сейчас экономлю твое время, и тебе не придется лазить по Интернету в поисках нужной информации… Кое-что уже есть и в газетах… Но тебе надо будет сначала проверить, все ли, что я сегодня расскажу, правда, а потом начать собственное расследование убийства Масловского, как ты это можешь… Подходящее предложение?

– Вполне, – ответил я. – Благодарю вас, шеф. А то я уж истосковался по интересному делу… Скажите, а что делал господин председатель общественной организации «Контроль народа» в конгресс-отеле? Я, как бывший отпускник, признаю, довольно отстал от общественной жизни и не очень в курсе, что сегодня в этой области происходит.

– Вот! – удовлетворенно посмотрел на меня шеф. – Молодец! Смотришь в самую суть! Узнаю своего лучшего репортера. Отличный и очень значимый вопрос. Масловский приехал в конгресс-отель на конференцию, посвященную борьбе его организации против коррупции, царящей в самих антикоррупционных организациях. Конференция так и называлась: «Контроль народа» против коррупции». Для конференции был снят в конгресс-отеле «Сфера» конференц-зал «Двина» на четыреста мест, расположенный на втором этаже. И Масловский должен был делать основной доклад. Приглашенным на конференцию доклад Масловского роздан не был, поскольку то, что собирался сказать на форуме председатель «Контроля народа», было, по словам его секретаря Шишканова, «настоящей бомбой»! Поэтому своими фактами и выводами Масловский не хотел раньше времени делиться: не тот эффект получился бы. Шутка ли, коррупция в организациях, призванных бороться против самой коррупции. С фамилиями коррупционеров и конкретными доказательствами. По словам того же секретаря Шишканова, один из ударов Масловский собирался нанести по Общероссийской общественной организации «Против коррупции», ее председателю генералу Николаю Владимировичу Манаеву и членам Центрального совета и Контрольно-ревизионной комиссии этой организации…