– Очень приятно, – мягко произнесла Анастасия Владимировна.

– И мне очень приятно, – сказал я, посматривая на шефа. Кажется, сегодня он выпил немного лишнего, вот и разоткровенничался, чего за ним никогда раньше не наблюдалось. Зато с него слетели все маски, и он теперь казался вполне милым парнем сорока с небольшим лет. Не будь он моим начальником, мы могли бы стать хорошими приятелями.

– Не смотри на меня так, – мгновенно понял мой взгляд шеф. – Я нисколько не пьян. Просто Настя и правда моя любимая женщина, а ты и правда мой лучший репортер. Ни то, ни другое я не намерен скрывать. И еще я рад за твой успех. Расти дальше! Уверен, что есть куда.

– Спасибо, шеф, – искренне проговорил я.

– Спасибо тут ни при чем. Просто ты… Ты молодец! – Шеф помолчал и вдруг спросил: – У тебя еще сколько дней отпуска?

– Остался один, – ответил я.

– Чтобы двадцать седьмого был как штык! У меня есть к тебе одно дело по твоему профилю.

– Интересное дело? – оживился я. Общество шефа всегда давало мне дополнительный импульс для дальнейший работы. Ну, ничего не могу с этим поделать!

– Да, – коротко ответил шеф. – Так что двадцать седьмого с утра я тебя жду у себя в кабинете.

– Есть, шеф, – приложил я ладонь к виску.

Он лишь покачал головой на мое шутовство, а потом произнес:

– К пустой голове руку не прикладывают.

На этом разговор завершился. Мы попрощались друг с другом, шеф поблагодарил еще раз за приглашение на премьеру, повернулся, сделал правую руку кренделем, Анастасия Владимировна взяла его под эту руку, и они удалились.

– Красивая пара, – заметила Ирина. Она появилась столь неожиданно, что я невольно вздрогнул.

– А мы с тобой разве нет? – усмехнулся я, провожая долгим взглядом шефа с его дамой сердца.

– Мы тоже, – то ли согласилась с моим вопросом, то ли отмахнулась от него Ирина. – Слушай, мне надо с тобой посоветоваться кое о чем…

– Я само внимание.

– Тогда давай, уйдем отсюда, – предложила Ирина. – Может, где-нибудь на улице присядем.

Мы вышли из киноцентра. Арбат светился огнями, народу было полно, и найти уединенное безлюдное местечко оказалось практически невозможно.

– Может, поедем ко мне, – предложил я. – Все равно все уже закончилось.

– Хорошо, – согласилась Ирина.

Она позвонила родителям, сказала, что поедет ко мне, и просила не волноваться, потому что она уже большая девочка…

Кажется, родители ее поняли.

Ирина рассусоливать не любила, не в ее характере. И сразу стала рассказывать о своей проблеме. А заключалась она в следующем. В ее доме в соседнем подъезде живет, вернее, жила девочка Саша Терентьева. Теперь Саша содержится в следственном изоляторе…

Ира с Сашей хорошо знакомы, поскольку не только живут в соседних подъездах, но еще и учились в одной школе. Правда, Саша была на год младше моей Ирки.

Почему так произошло и почему Саша Терентьева теперь живет не в теплом уютном доме, а коротает денечки в тюремной камере, ожидая суда? А потому, что она очень жестоко избила свою одноклассницу Светлану Липакову. Буквально живого места на ней не оставила. Случилось это десять дней назад, но Светлана до сих пор находится в больнице. У девушки имелись множественные гематомы на лице, шее, руках и ногах, сломано аж три ребра и получена черепно-мозговая травма в виде серьезного сотрясения мозга, поскольку Терентьева била ее еще и ногами по голове. Конечно, по нынешним временам ничего удивительного в том, что одна девчонка избила другую, но вот по степени жестокости данный случай выходил за рамки обычного, а потому мерой пресечения Александры Терентьевой следователь, несмотря на все потуги государственного адвоката, определил заключение под стражу. То есть поместил ее в следственный изолятор.

– И что? – спросил я, воспользовавшись паузой в рассказе Ирины.

– А то, что я не верю, что Сашка могла до такой степени избить свою одноклассницу, – горячо ответила Ирина. – Тут что-то не так… Поэтому я и решила разобраться в этом деле.

– Ты так хорошо знаешь эту Терентьеву?

– Да, хорошо. Сашка, конечно, могла дать отпор, но лишь в тех случаях, когда ее оскорбляли или когда она видела какую-нибудь несправедливость по отношению к ней. А так, избить ни за что ни про что она не могла…

– Ну, может, все-таки было за что, – осторожно предположил я. – Скорее всего, дело в каком-нибудь мальчике. Его не поделили Терентьева и Липакова, так? Знаешь, среди девчонок, даже самых тихих, такое случается.

Я пытливо посмотрел на Ирину, ожидая подтверждения моей версии про мальчика. Обычно ссора, а точнее, драка несовершеннолетних девчонок в девяноста процентах (ну, или около того) происходит именно по этой причине.

– И так, и не так, – задумчиво ответила Ирина. – Понимаешь, они все врут…

– Что значит: «и так, и не так»? Кто тебе врет? Ты бы поконкретнее. В чем заключается это вранье? С кем ты уже успела переговорить? Что они тебе сказали такого, что ты им не веришь? – завалил я свою прелестную сыщицу кучей вопросов.

– Давай по порядку, – озадаченно произнесла Ирина. – Итак, с кем я успела переговорить… Конечно, с Терентьевой я не разговаривала, поскольку меня к ней не пустили…

– И не пустят, – заметил я.

– Но зато я поговорила с потерпевшей Липаковой.

– Та-ак, – протянул я. – Интересно. И что?

– Сейчас сам услышишь первоисточник…

Ирина достала диктофон, включила его, и я стал слушать…

ИРИНА. Здравствуйте.

ЛИПАКОВА. Здравствуйте. Вы кто?

ИРИНА. Меня зовут Ирина. Я журналист (чуть помедлив). Корреспондент «Московского комсомольца». Меня заинтересовало ваше дело…

ЛИПАКОВА (раздраженно). Какое дело? Что меня избили?

ИРИНА. Да. Ваше дело получило большой резонанс…

ЛИПАКОВА. Еще бы… Эта психичка долбанутая меня вообще чуть не убила.

ИРИНА. А почему вы говорите – «психичка»?

ЛИПАКОВА. Да психичка она, а кто же еще? Можете не сомневаться. Она такая… Никуда с нами не ходила. Ни на дискотеки, ни в клубах не зависала, даже в тех, куда девчонок пускают бесплатно и коктейль дают на халяву…

ИРИНА. Разве то, что она не ходила с вами по клубам и дискотекам, можно назвать психическим отклонением?

ЛИПАКОВА. А это вам – как?

Ирина выключила диктофон и пояснила:

– Тут Липакова указала мне на синяки под глазами, на руки, все синие, на повязку поперек тела…

– Понял, – кивнул я.

– Включаю? – посмотрела на меня Ирина.

– Да, включай.

Запись продолжалась..

ЛИПАКОВА. Разве это не доказательство, что она – психичка? Она налетела на меня, как разъяренный зверь. Поздним вечером. Со спины. Ударила чем-то по голове. Я сразу и поплыла. Она повалила меня на землю и стала пинать ногами. И копытами своими все норовила мне по лицу попасть. Я руками закрывалась, а она била, била. Что, разве не психичка?

ИРИНА. Да уж… (помолчав). Значит, Терентьева напала на вас сзади?

ЛИПАКОВА. Да.

ИРИНА. А как вы тогда догадались, что это была именно Терентьева? Ведь уже стемнело.

ЛИПАКОВА (подозрительно). А-а, вот вы куда клоните: типа вечер, темно, напала со спины, значит, я могла ее и не разглядеть… Меня как раз об этом и предупреждали…

ИРИНА (быстро). А кто вас предупреждал?

ЛИПАКОВА. Не важно… Так что ничего у вас не выйдет, понятно?

ИРИНА. Что вы имеете в виду?

ЛИПАКОВА (злобно). Отмазать ее у вас не выйдет… Когда закрывала лицо руками, я все же хорошо видела ее ноги, обувь. Дешевая такая. Из наших девчонок никто такую обувь ни за что не наденет. Уж лучше совсем босиком пойти, чем такие позорные туфли надеть… Ну, и еще голос. Эту Терентьеву вообще ни с кем не перепутаешь. Однажды она одну нашу девчонку так долбанула, что та в противоположный угол отлетела.

ИРИНА. Какую девчонку?

ЛИПАКОВА. Анжелку. Из нашего класса.

ИРИНА. Ну, может, было за что?

ЛИПАКОВА. Да Анжелка просто ее телефон случайно выронила. Так эта психичка так ей врезала…