- Ты их видела? - уточнил я.

  - Нет, - равнодушно объяснила она. - Да и зачем? Сестра сказала, какими они оказались.

  - И какими же?

  - А никакими. Понимаешь... - девушка задумалась, с трудом подбирая нужные слова, - понимаешь, они не мужчины оказались!

  - Трансвеститы, что ли? - это само собой сорвалось у меня с языка.

  И срывалось уже не единожды. Я никак не мог понять, что женщины вкладывают в это понятие.

  - При чём тут трансвеститы? - ответила с отвращением Настя. - В этом смысле обычные мужики. Но, вот как это по-твоему: хорошо, если моя сестра работает пять дней в неделю? И при этом, не может найти по-настоящему оплачиваемую работу?

  Я благоразумно промолчал.

  - А что же это за мужчины, если они не могут даже освободить её от такой работы? И не могут помочь ей с её сыном? Решить проблемы. Что это за мужчины? А? Им только секс подавай и всё! А всё остальное их уже не касается! Вот такие у сестры и были мужья! Ничего не надо, ничего не хочу!

  "Нет, она точно сейчас засвистит!" - пришло мне на ум.

  - М-да! - отозвался я, спрятав руки в карманы.

  - А другие? - не собиралась умолкать моя разгорячённая собеседница. - Вот уже пятнадцать лет она ищет себе достойного мужчину. Ходит по вечеринкам, заводит отношения. И что же в результате?

  Настя бросила на меня свой ничего не выражающий взгляд.

  - Что? - справился я, подавив зевоту.

  Ибо слушал уже всё это не в первой. От разных дам. И заранее знал, что будет сказано следом.

  - А ничего! - Анастасия остановилась, и развела руками. Вся её фигура словно говорила за неё. Впрочем, что именно - мне так и осталось неизвестным. - Пшик! В прямом смысле слова - пшик! Мы как раз с ней на днях всё это и обсуждали.

  Анастасия отвернулась от меня, ища глазами Билла. Он бегал под окнами, изучая чьи-то следы. Успокоившись на его счёт, барышня повернулась опять ко мне, и, не снижая оборотов, продолжила:

  - А вот на работе у нас есть женщина. Тоже одинокая. Ей тридцать четыре года. Так она говорит, что на нас москвичей вообще не хватит. У неё все знакомые мужчины, с которыми она училась в институте, женились на приезжих. Представляешь? Один уехал в командировку в Липецк, и привёз себе оттуда жену. Да и другие также. Постепенно все женились. А мы - москвички - сидим незамужние! Она мне так и сказала. Что нам тоже придётся выходить замуж за провинциалов!

  Я слушал данную тираду со смешанным чувством. С одной стороны я понимал - Настя явно преувеличивает, с другой - мне становилось смешно, и я чётко знал, что доля правды в её словах есть. Во всяком случае, у женщин из провинции, поначалу, не так много требований к московским ухажёрам. Что намного облегчает процесс сближения, со всем сопутствующим антуражем...

  - Ну ладно уж, может она чересчур перегнула палку! - ответил я, наконец.

  - Вовсе нет! - воскликнула, собравшись с новыми силами моя собеседница. - Это правда. Иначе и она, и моя сестра давно были бы замужем. И мужчины были бы рады иметь таких жён! А эти проклятые приезжие, готовые выйти замуж за любого дурака, и совершенно ничего не требующие от них при этом, мешают нам всем. Неужели ты этого не понимаешь? Не понимаешь? Пойдём назад...

  Девушка позвала Билла, и он, виляя хвостом, подбежал к нам. Мы отправились в обратную сторону.

  - Ведь ты бы сам не согласился жениться на приезжей? А?

  Её взгляд был прикован ко мне.

  - Конечно, нет, Настя! - всеми силами пытался я успокоить девушку.

  - Вот и правильно...

  Какое-то время Анастасия ещё повозмущалась на данный счёт, но потом утихомирилась, и когда мы подошли к её подъезду, прибывала уже в своём обычном расположении духа.

  Между тем, часы в мобильном показывали двадцать один тридцать шесть. Пора было расставаться. Поэтому я, не медля более, проговорил:

  - Ну что, иди домой. Тебя уже, наверное, заждались.

  - Да не особо. Мама уже спит. Ей с утра на работу. Тебе тоже, наверно?

  - Конечно, - кивнул я.

  - Тогда поезжай домой. Сейчас и без того поздно.

  - Ладно.

  Мы стояли на пустой улице. Прямо под окнами. Почти в каждом из них горел свет. Было холодно. Падал снег. Я, посмотрев наверх, перевёл взгляд на Настю, и понял, что она выжидательно смотрит на меня. Словно к чему-то подталкивает.

  " Хватит юлить, надо её поцеловать! - решил я. - По-настоящему. А то будет неправильно. Встречаемся уже три недели, а всё миндальничаем!"

  Между тем, не целовался я, уже целую вечность - с юности. И боялся, что уже забыл, как это делается. Однако, мне этого очень хотелось, и я заставил себя пойти на риск.

  - Ну ладно, - повторил я, топчась в смущении. - Давай я тебя поцелую Настя, и поеду домой.

  Я приблизился к ней вплотную, и, обняв её, прикоснулся губами к её полным губам. Перед этим, я заметил выражение удовольствия на лице девушки - будто бы она ждала этого, и наконец-таки дождалась. Сердце у меня стучало как барабан, и волнение захватило меня с головой. Но беспокоился я напрасно - Анастасия сама обняла меня, прижавшись всем телом, и жарко ответила на поцелуй. Ощущение её губ на своих губах, стройное тело которое я сжимал, запах её волос и аромат парфюма - всё перемешалось и бросилось мне в голову. Я пережил невероятные чувства. Они наполняли меня до краёв. А если прибавить к этому многолетнее воздержание...

  Надо ли вообще объяснять в каком я находился состоянии? Вы это знаете и без меня. Первый поцелуй длился долго. Очень долго. Я никак не хотел отрываться от губ Анастасии и прекращать. И всё боялся, что девушка сама отстраниться. Но и она этого не делала, очевидно, наслаждаясь им не меньше меня. И усердствовала на полную катушку. Я ещё подумал, что возможно губы у меня скоро устанут. Я читал об этом в каком-то романе. Там так и было написано: у героини, наконец, заболели губы от поцелуя. Не знаю как насчёт героини, но у меня даже ничего приблизительного не случилось. Видимо, писательница, написавшая тот роман - сама ни с кем никогда не целовалась. В общем, За первым нашим поцелуем последовал второй, третий, четвёртый, пятый. И дальше. Серьёзно. Я ничего не приукрашиваю. Поначалу, оторвавшись от губ Насти, я подумал, что пора знать меру, но уже через секунду поцеловал её вновь, плюнув на всё.

  "Буду целоваться с ней, - сказал я себе мысленно, - пока Настя сама меня не остановит!"

  Но девушка и не думала это делать, предаваясь ласкам со всем пылом и страстью, которые я прежде и подозревать в ней не мог. На третьем поцелуе, она сама оторвалась от меня, и я решил, что на этом всё. Будя. Но нет! Я открыл глаза и увидел перед собой полные, красивые, улыбающиеся во весь рот губы, тотчас же, вновь, впившиеся в мои. Я, уже не стесняясь и сгорая от желания, гладил тело Анастасии, проводя рукой по самым живописным и соблазнительным местам. Она отвечала на мои ласки шквалом эмоций выражающихся в нежных объятиях и жарком, прерывающимся дыхании. Не стану подробно описывать далее эту сцену, дабы не вводить в искушение уважаемого читателя, и не будить непозволительных фантазий. Скажу только, что целовались мы тогда долго. Очень долго. Больше сорока минут точно. На улице, на холоде. Вокруг ходили редкие прохожие возвращающиеся домой, рядом бегал Билл, падал снег... а мы целовались! И никак не могли оторваться друг от друга. Тем более, что потом инициативу перехватила Анастасия, и от этого дело ещё более затянулось. Да, вот такая неожиданно романтичная сцена, среди мерзостей южного Лондона. Простите, севера Москвы, конечно!

  Потом, как-то, я спросил девушку, дескать, если ты так жаждала наших поцелуев, что же раньше не намекнула? На данный вопрос, Настя, кокетничая, сказала мне, что, мол, не могла ж она первой проявлять инициативу. Дескать, это должен делать мужчина.

  С этого дня наш роман стал развиваться стремительно и неумолимо. Он был живой, страстный и наполненный феерией чудачеств и неповторимых эмоций. Запреты все оказались сняты, путь расчищен, и мы понеслись вскачь. Я усердствовал как ненормальный. Впрочем, в то время я и в самом деле, был, скорее всего, не в себе. Хотя бы отчасти. Обрадованный долгожданным прорывом и воодушевлённый своим успехом, я хотел за короткое время наверстать всё, чего оказался лишён в силу различных обстоятельств долгие годы. И теперь, едва встретившись с Анастасией, мы вместо разговоров и прогулок, уединялись где-нибудь в укромном местечке, и целовались и обнимались буквально часами. Обычно это происходило в её же подъезде, где-нибудь между вторым и третьим этажом. К себе домой, девушка меня по-прежнему не приглашала. Проявляя осторожность. Но я и не напрашивался и не настаивал. Хотя, порой, трезво размышляя, данное обстоятельство и удивляло меня и вызывало вопросы. Однако я гнал от себя любые мысли и подозрения, и наслаждался романом с Настей по полной. По части поцелуев, она не отставала от меня ничуть, и теперь мы проводили время вместе куда приятней, чем прежде. В остальном, всё оставалось, как было. Мы встречались два-три раза в неделю. Иногда куда-нибудь захаживали, или гуляли.