Кармела была связана по рукам и ногам, но ее решимость спеть для Марио Ланца только крепла. Сестру не останавливала даже мысль о том, что другие девушки наверняка тоже пытаются обратить на себя его внимание. Ее шансы становились призрачнее с каждым днем. Я знала, каково ей, но мы обе понимали, что лучше всего затаиться и подождать, пока мама не устанет за нами следить и не ослабит бдительность.
Прошло несколько недель, прежде чем mamma вернула нам свободу. Когда мы наконец попали в «Бернини Бристоль», оказалось, что Марио Ланца с семьей там давно уже не живет. Портье не захотел сообщить, куда они переехали, но от Кармелы было не так-то просто отделаться. Она принялась больно щипать Розалину, та подняла страшный визг, и, только чтобы от нас избавиться, портье буркнул:
– Сходите в «Эксельсиор» на Виа Венето.
Мы купили все еще хныкающей Розалине леденец и отправились в «Эксельсиор», благо до него было недалеко. Перед отелем толклись охотники за автографами, и я спросила у них, скоро ли должен появиться Марио Ланца.
– Мы как раз его ждем. Обычно он возвращается к обеду.
Одна женщина уже получила автограф и с гордостью продемонстрировала его Кармеле.
– Я их собираю, – пояснила она. – Надеюсь, он скоро приедет и я смогу попросить еще один.
Кармела только пожала плечами: имя, написанное на клочке бумаги, ее не интересовало. Она хотела от Марио Ланца одного – чтобы он послушал ее пение. Зато я попросила посмотреть. Женщина не дала мне альбом в руки и только поднесла его к моему лицу, чтобы я как следует разглядела автограф Марио – витиеватые, но вполне различимые фиолетовые буквы, частичку его самого.
– Сегодня я попрошу подписать фотографию, а потом повешу ее на стену, – доверительно сообщила женщина.
Ждать пришлось несколько часов, да еще и на солнцепеке. Было жарко, скучно и хотелось пить. Погруженные каждая в свои мысли, мы не заметили, как подъехал автомобиль. Толпа разом всколыхнулась и, выкрикивая имя кумира, ринулась вперед.
Первым из автомобиля выбрался шофер в стильной форме и серой фуражке со значком студии «Титанус».
– Пропустите, пропустите, дайте синьору Ланца пройти, – скомандовал шофер, потом раскрыл большой черный зонт и поднял его над певцом.
Конечно же, Марио Ланца улыбался. Вынырнув из-под зонтика, он принялся пожимать поклонникам руки и с удовольствием раздавать автографы. Я стояла довольно близко и смогла хорошо его рассмотреть. Под глазами у него пролегли тени, лоб испещрили мелкие морщинки, щеки казались полнее, чем на экране, а под подбородком наметилась небольшая жировая складка. Марио выглядел не так подтянуто и ухоженно, как в кино, но в моих глазах он все равно был прекрасен.
Кармела терпеливо ждала в стороне от толпы и, когда Марио Ланца двинулся ко входу в отель, запела Be My Love. Она пела для него всем телом, ее голос звучал сильно, уверенно и тепло. Я с удовольствием заметила, что Марио остановился и слушает. Он дождался, пока она возьмет высокую финальную ноту, и только тогда зааплодировал.
– Brava, brava![16] Умница, прекрасно спела! – громко сказал он.
Прежде чем Кармела успела ответить, Марио Ланца взбежал по ступеням и исчез за дверями «Эксельсиора». Мы не могли поверить, что наш триумф кончился так быстро. Словно оглушенные, мы стояли в толпе охотников за автографами и смотрели ему вслед.
– Ну а теперь что? – спросила я.
– Пойдем за ним, конечно, – решительно ответила Кармела.
– Нам ведь нельзя… – начала было я, но сестра уже проскользнула мимо швейцара в вестибюль. Мне оставалось только схватить Розалину за руку и последовать за ней.
Внутри царила тишина и прохлада. Пахло чем-то приятным – даже воздух казался особенным. Со сводчатого потолка свисали люстры, за длинной конторкой стояли служащие в форме. Наверное, женщина посмелее, вроде мамы, прошла бы по этому до блеска начищенному мраморному полу с высоко поднятой головой. Но я впервые очутилась в таком великолепном месте, и мне сразу начало казаться, будто на нас смотрят – неодобрительно оглядывают одежду, обувь, даже прически. Синьора Ланца нигде не было видно, и только Кармела растерянно стояла посреди вестибюля.
– Кармела, пошли отсюда, – зашипела я.
Даже не удостоив меня ответом, она подошла к конторке и обратилась к человеку в темном костюме, который что-то торопливо писал в гроссбухе. Он поправил очки, сердито воззрился на нее и покачал головой. Кармела указала на меня, однако он опять покачал головой, на этот раз решительнее, и снова взялся за перьевую авторучку.
– Послушайте, – сказала Кармела уже громче, – моя сестра пришла к синьору Ланца на собеседование.
Портье поднял голову и нахмурился:
– На собеседование, говорите? Va bene[17], я позвоню в номер. Только это все равно бесполезно – они никогда не отвечают.
Телефон прозвонил, наверное, раз десять, прежде чем портье отчаялся и положил трубку.
– Вот видите? – сказал он.
– Но ведь ее ждут, – не отступала Кармела.
– Не думаю.
– Прошу вас…
– Никаких распоряжений на этот счет не поступало.
Кармела подошла вплотную к конторке и понизила голос:
– Синьор Ланца предложил моей сестре место, и ему не понравится, если его дети останутся без гувернантки.
Кармела врала напропалую. Портье сразу смягчился.
– Вы правда гувернантка? – спросил он чуть ли не с надеждой.
Мне не оставалось ничего другого, как подтвердить ложь Кармелы.
– Да, – ответила я, не глядя ему в глаза.
– И вы будете присматривать за детьми синьора Ланца? За всеми четырьмя?
– Я бы очень этого хотела.
Хотя бы тут я не соврала.
Портье не то вздохнул, не то кашлянул.
– Думаю, вам можно подняться, – наконец решил он. – Одной. Эти две пусть подождут здесь.
Кармела бросила на меня жалобный взгляд и молитвенно сложила руки.
– Спасибо, – сказала она портье.
– Пятый этаж, люкс «Купола», – пробормотал он, прежде чем снова склониться над гроссбухом. – Удачи.
Бросив на Кармелу возмущенный взгляд, я прошмыгнула через сверкающий вестибюль к лифту. Как и все в «Эксельсиоре», выглядел он помпезно – непомерно большой и весь в зеркалах и украшениях. Пока лифт поднимал меня на пятый этаж, я оглядела свое отражение, нервно поправила волосы, проверила, нет ли грязи под ногтями, одернула юбку. Я повторяла про себя, что надо набраться смелости, постучаться в дверь и попросить, чтобы Марио Ланца позволил Кармеле спеть еще раз. Скорее всего, он меня просто прогонит, но я хотя бы попытаюсь.
Лифт с негромким гудением открылся, я вышла в устланный ковром коридор и увидела перед собой высокую двустворчатую дверь с золотой табличкой: «Люкс «Купола». Я сразу оробела и уже была готова развернуться и уйти, как вдруг дверь распахнулась и из номера выбежал вопящий мальчик с перемазанным в томатном соусе лицом.
– Невкусно! Хочу гамбургер! – крикнул он и помчался прямо на меня.
Я сразу узнала его и очень удивилась, что никто не вышел вслед за ним. Мальчик уже почти добежал до лифта, но я наклонилась, протянула вперед руки и преградила ему путь.
– Дэймон, куда ты? – спросила я на ломаном английском.
Он удивленно уставился на меня:
– Откуда ты знаешь, как меня зовут?
– Я видела твою фотографию.
– Где? – спросил он. Милый маленький мальчик. От его одежды и волос пахло мылом.
– В журнале. Тебя сфотографировали вместе с папой.
Дэймон кивнул, как будто все понял. Он очень походил на отца – те же темные глаза и нос пуговкой. Я взяла его за руку, словно младшего братишку, и повела к дверям «Купола».
– Не хочу, – заупрямился Дэймон, пытаясь высвободить руку. – Мама плачет, а спагетти невкусные.
– Невкусные спагетти в Италии? Это просто преступление! – весело сказала я.
– Правда?
Дэймон серьезно посмотрел на меня, склонив голову набок.
