— А, Володимир, — сонно проговорил Милан. — Добро пожаловать. Сейчас я Вацлава позову.

     — Да, позови, — согласился Володимир, опираясь ногой о табурет. — Я хочу его малость порадовать. Я выкроил себе свободный день, и завтра побуду с вами. Позови его, я сам все ему скажу.

     — Зачем же его будить? — удивился Милан.

     — Хотя бы затем, что я тебе это поручил.

     — Вот что, — с сонной решимостью отрезал Милан. — Пусть он спит, я все расскажу ему завтра. А то — ночью будете трепаться, днем трепаться, дайте же хоть чуть-чуть поспать человеку!

     — А ты не боишься, что я пожалуюсь на тебя твоему начальнику?

     — Жалуйтесь. Я предпочитаю иметь дело с выспавшимся начальником. В любом случае, он меньше злится.

     — Думается, ты его несколько недооцениваешь, мальчик. Я его всяко лучше понимаю. Вацлав вспыльчив, как и я был в молодости. А если он даст тебе в морду, тебе будет обидно.

     Милан проснулся.

     — Пусть.

     Володимир пожал плечами и направился к выходу.

     — Утром увидимся.

     Милан, наконец, окончательно проснулся и разозлился. Замашечки воспреемника пришлись ему не по нутру. Теперь ему даже казалось, что воспреемник и не слишком то похож на его шефа. Собственно говоря, ничего общего! Стоит только вспомнить, как Вацлав заботился о Яноше, или лечил его, Милана. Или даже о том, что Вацлав сунулся в эту историю, чтобы помочь больному брату. А это всяко почтеннее, чем забрасывать ядерными бомбами ни в чем не повинных заокеанских друзей.

     Милан подумал, что предпочел бы по возможности поменьше встречаться с Володимиром. А чем сидеть с ним за столом... И Милан написал записку.

     «Вацлав, приходил Володимир и сказал, что он выкроил для общения с вами целый завтрашний день, поэтому я не стал вас будить. Не будите и вы меня, если не возникнет в том срочной необходимости. Я бы хотел отоспаться».

     Милан оставил записку на столе и ушел. Честно говоря, он полагал, что Вацлав скорее рассердится на обращение «вы» в записке, чем на все жалобы воспреемника. Но обратится на «ты» было немыслимо. Если записка попадется на глаза Володимиру, тот порешит его сам, не спрашивая согласия его шефа. Как же, фамильярно обратиться к его предполагаемому родственнику!

     Милан проснулся, когда время было уже к полудню. Выспался он великолепно, вот только, кажется, ему придется остаться не только без завтрака, но и без компании. Он неторопливо принял душ и пошел в кабинет Вацлава, в надежде, что друзья оставили ему бутерброд на завтрак.

     Мда, если бы он не был так уверен в обратном, он заметил бы и раньше. Из кабинета доносились такие похожие голоса. Милан заглянул внутрь. Так и есть — два собеседника сидят напротив и пьют нижнереченское. Вацлав обернулся на стук двери.

     — А, Милан, заходи. Поешь чего-нибудь, и Володимир повезет нас показывать город. Только не слишком усердствуй — мы встали уже давно и скоро собираемся обедать.

     Милан смутился.

     — Не надо было меня ждать.

     — Мне было жалко тебя будить, — улыбнулся Вацлав. — Особенно учитывая, какую битву тебе пришлось выдержать, чтобы дать выспаться мне.

     Милан бросил взгляд на Володимира. Тот сидел с довольно-таки постной миной. Почувствовав взгляд молодого человека, воспреемник пожал плечами.

     — Твой начальник вступился за тебя, Милан. Но я бы не советовал тебе перегибать палку. Вацлав поручился уже за двоих из вашей маленькой компании. Боюсь, третьему придется ответить. Говорят же — бог троицу любит.

     Милан покраснел, что делал вообще довольно редко.

     — Простите.

     — Чего уж. Но учти. Я предупредил.

     Милан посмотрел на стол и сказал:

     — Я закажу чего-нибудь себе в комнату, чтобы не мешать вам.

     Володимир кивнул и Милан с облегчением выскочил из комнаты. Он не собирался ничего заказывать. Просто хотел побыть полчасика у себя и собраться с мыслями. Тем не менее, не успел он улечься на кровати, как раздался стук в дверь, и ему в комнату внесли подносик с завтраком. Молодой человек с отвращением ковырялся в тарелках, когда в комнату зашел Вацлав. Милан отставил поднос и встал.

     — Я готов, — сообщил он.

     — Вот и отлично. Одевайся, идем. И вот что, мой мальчик. Я благодарен тебе за заботу, мне и в самом деле нужно было отдохнуть и собраться с мыслями, но не перечь больше Володимиру. Мне бы не хотелось проснуться как-нибудь утром, и обнаружить, что тебя казнили за оскорбление величества, или как это называется в Трехречье.

     — Я сначала действовал автоматически, а потом меня просто зло взяло, — признался молодой человек. — Разбуди Вацлава, я скажу ему, что сегодня он мне не нужен. Понятно, что я вызверился.

     — Понятно, — согласился маг. — Только не делай этого больше. Ну ладно, одевайся и заходи за Яношем и Стасом. Едем.

     Через несколько минут компания уже погрузилась в сани. На заднем сидении сидели два худощавых волхва — Вацлав и Володимир. Если размещать седоков с точки зрения рациональности, то следовало к ним усадить и Милана, оставив двух здоровяков на переднем. Но Володимиру было не к лицу делить сидение со всяким сбродом, так что троим верхневолынцам пришлось потесниться.

     Впрочем, в остальном Володимир оказался довольно занимательным спутником. Он рассказывал Вацлаву кучу занимательных историй, не мешая наслаждаться ими и другим путешественникам. Милан решил, что Володимир просто считает их всех не заслуживающими даже мимолетного внимания, но оказалось, что волхв придерживается гораздо более радикальных взглядов. После одной довольно рискованной шуточки он, походя, заметил своему признанному собеседнику:

     — Потом сам решишь, что делать со своими людьми. Я бы попросту убил. К чему лишние сложности? Не хочешь — можешь заставить забыть все услышанное. Но если я услышу, что кто-нибудь из них повторил хоть одно мое слово... Поверь, Славочка, будет лучше, если этого не случится.

     — Довольно трудно не повторить ни одного твоего слова, Димочка, — возразил Вацлав. — Ведь мы говорим на одном языке.

     — Хорошо. Я учту.

     Милан бросил настороженный взгляд на своего начальника. Хоть бы он не подначивал! Но тот уже задал какой-то вопрос воспреемнику по поводу какого-то архитектурного нонсенса.

     — Знаешь, одно время здесь была вторая столица, Славочка, — объяснил Володимир. — После смерти Геночки я заскучал и захотел сменить обстановку. А здесь, в Гайсине удивительно ровный климат, я имею в виду погоду. К тому же, здесь тоже имеют место быть ручьи, впадающие во все три великие реки. Это очень символично, как ты понимаешь. Ну а Средняя река имеет здесь уже вполне приличные размеры. Знаешь, я воспользовался этим, когда устраивал здесь баньку с бассейном. Реки у нас чистейшие, особенно в верховьях. Бассейн с проточной водой, да еще и с подогревом. Как тебе?

     — Неплохо.

     — Вечерком сходим в баньку. Я велю натопить. Можешь взять с собой мальчиков. По крайней мере, синеглазого Яноша, ну и Милана, ты же никуда без него не ходишь.

     Милан покосился на Яноша и Стаса. Оба с отсутствующим видом любовались пейзажем. Милан невольно позавидовал невозмутимости своих спутников. Он так не умел.

     — А пока поедем, пообедаем и в театр. Я не часто приезжаю в Гайсин в последние годы, но традиция есть традиция. Пока я в городе, спектакли во всех театрах переносят на четыре часа дня. Я люблю посещать подобные места после обеда.

     — Чтобы подремать спокойно, — язвительно пробормотал Милан.

     На этот раз Володимир усмехнулся вполне добродушно.

     — Не держи на меня зла, мальчик. Я чаще грожу, чем делаю.

     — Я судил по себе, — извиняющимся тоном произнес Милан

     — Что бы ты предпочел, Славочка? Оперу, балет, драму, концерт?

     — Оперу. На мой взгляд, этот жанр представляет собой оптимальный компромисс между реализмом и абстракцией.