— С Богом, братцы! Николай Петрович! Немедленно подтягивайтесь к Дому. Свою задачу знаете?
— Так точно!..
— Выхожу из эфира и еду к вам. Удачи! — Маэстро поднялся. — Ну что ж, Лука Васильевич, пора и нам — с Богом!
Они торопливо спустились в гараж. Двери поджидавшей их с работающим двигателем машины были предусмотрительно распахнуты.
Глава одиннадцатая. У ПУЛЬТА АРТИСТ
Перед самым появлением врачей Турукин, с трудом отогнав дурноту, прокричал осевшим голосом в переговорник:
— Все слушайте сюда!.. Мы заразились холерой и сейчас… приедет «скорая». Паспорта положить в карманы. Оружие спрятать! В больнице говорить, что вы пришли ко мне в гости и загуляли. Я — бизнесмен, у меня кафе и пивная. Мужики, держаться! Через несколько дней мы будем на ногах и во всем разберемся. Самец?
— Понял…
— Печенег?
— Хреново мне. Но… понял.
— Сан Саныч?
— Он в отрубе…
— Неважно, сообразит сам. Только проверьте у него пистолет. Теперь… Сухарь и Вова! — Он обращался к тем, что находились на наблюдательном пункте чердака. — Следите! Как подойдет «скорая», спускайтесь своими силами. Дверь заприте и к машине!..
— Не дотянем, Толик… — Кажется, это был Сухарь, двужильный малый, который мог не спать несколько ночей, караулить, искать, красться. — Мы ни грамма не стоим на ногах…
— А я вас на шпинделе видал! — не рассчитав силы, закричал Турукин. — Дотянете!.. — Тут же крутая волна судорог и боли прошлась по его телу, снова застряла в ногах, нестерпимо вытягивая и корежа их. — Дотянете, суки!.. О-ох…
Тяжела же ты, шапка Мономаха. Но что поделаешь, надел если — носи!
— Слушай меня, Бык! У тебя все путем?
— Да, крестный…
— Все кнопки, какие надо, нажал, заперся?.. Молоток! Я оставляю включенным свой переговорник. Значит, ты услышишь, как они придут и уйдут, потом сделаешь все, что я велел по второй смене…
— Все помню!
— Заткнись, не перебивай! Если бы не помнил, я б тебе давно…
Ох, как не хотелось вести дальнейший разговор при всех. Есть вещи, о которых не должна знать обслуга. Вовремя не сообразил, а вызывать Быка сюда слишком опасно, «скорая» может нагрянуть с минуты на минуту. Хотя, с другой стороны, скорость этой «скорой» известна. И жалко было, что пленники — Рауф и человек, являющийся поневоле донором или «материалом», подглядят, как выходить, вырвутся на свободу. А вместе с ними уйдет и секретная информация…
— Слушай внимательно, Бык. Дальше все должно быть точно. Позвонят от Шефа, говори, что я уехал за очень ценным материалом…
— Матерьялом?
— Да, надо ответить именно так. Буду, мол, через день. Если я не появлюсь через день и они снова позвонят, темни, что я объявился на пять минут и снова смотался, потому что партия материала подвернулась просто потрясающего. Понял? А через два дня я буду как пить дать. Хоть мертвый!..
«Мертвый и будешь!» — думал Лука, слушая все это в бешено мчащейся машине.
— Теперь остальные!.. — сказал Артист после паузы, во время которой были слышны лишь звуки извергаемой из его организма жидкости. — Все слышали, что я Быку толковал? Знаю, слышали! И забудьте об этом! Если меня Шеф возьмет за кальсоны, вас тем более не помилует! Поняли?! А теперь всем выключить и спрятать переговорники. Самец! Сними его с Сан Саныча. Спрячьте их куда-нибудь, они же нас обыскивать не будут. Все, мужики, до встречи… здесь же!.. — И Артист потерял сознание.
* * *
Из забытья его вывел какой-то неприятный звук — гудел сигнал от входной двери и монотонно мигала лампочка. Артист глянул на экран, который фиксировал обстановку у входа. У дверей стояли врач и два санитара с носилками.
«Так я вам и пойду, дождетесь! — думал Турукин. Мысли его сбивчиво прорывались сквозь пелену, обволакивающую сознание. — Поволокете! Мало, что ли, мои предки вам заплатили за бесплатность!..»
За рулем сидел малый со скучающим лицом, и это лицо показалось Артисту будто знакомым или кого-то напоминало. Но некогда ему было вспоминать и раздумывать, изо всех дырок опять полилась эта беловатая гадость. Последним усилием он приподнялся и нажал кнопку.
Дверь открылась, работники «скорой помощи» вошли в Черный дом.
Глава двенадцатая. ДЕНЬ ОТКРЫТЫХ ДВЕРЕЙ, КАКАЯ «СКОРАЯ» БЫСТРЕЕ?
— Скорей! — неизвестно кого погонял Маэстро, вероятно, себя. — Скорей!..
— По-моему, ГАИ впереди… — проговорил Мука неуверенно. Он не очень разбирался в таких службах, поскольку никогда не имел своей машины.
— Так ГАИ или не ГАИ?.. — раздраженно спросил Кадушкин.
— Александр Аскольдович, я не слишком понимаю в этом…
Кадушкин нацелился ответить очередной колкостью, но в это время их остановили.
Кадушкин тормознул, бросился к гаишнику, излучая неподдельную радость.
— Знаю! Извините, очень спешили! Больше не будем!..
— Права предъявите! — капитан был суров, как сама законность.
— Это — пожалуйста! — Кадушкин полез в карман, сделал растерянное лицо. — Неужели не тот пиджак надел?..
Сейчас он действовал точно в соответствии с инструкцией, данной ему Никифоровым. Комедия с «другим пиджаком» была как бы условным кодом в общении «бесправного» водителя и «безденежного» блюстителя правил.
— Плохо! — покачал головой гаишник, едва ли не улыбаясь.
— Н-да… — согласился Маэстро и вынул из кармана заготовленные пятьдесят тысяч.
— Нет… — бесстрастно обронил гаишник. Кадушкин достал еще пятьдесят. Гаишник пожал плечами.
— Ну тогда я уж и не знаю!.. Гаишник подмигнул ему, улыбнувшись: знаешь, мол, знаешь!
Из верхнего кармана пиджака Маэстро достал аккуратно сложенную пятидесятидолларовую бумажку. Гаишник сам взял их, убрал деньги и приложил руку к козырьку.
— Будьте осторожнее, впереди еще два поста!
— Это невозможно… — обронил сидевший позади Имитатор, когда они отъехали. — За такие ничтожные суммы этот… человек нарушает закон. В Лондоне полицейский не только боялся бы потерять место, главное, он считал бы это для себя крайне унизительным!..
— Не судите, да не судимы будете! — откликнулся Маэстро. — А вон и первый из обещанных постов. Скорость семьдесят, а имеем право на девяносто — так по крайней мере утверждал друг Луки Васильевича, отважный лейтенант милиции…
* * *
В эти минуты Доктор поднялся на второй этаж Черного дома.
— Где больной? Кто звонил?.. — Он увидел Артиста, последним усилием воли заставившего себя подтянуть штаны, хотя и напрасно, потому, что выражаясь медицински, выделения продолжались.
— Я звонил… — еле слышно выговорил Турукин.
— Вы сказали, тут еще есть больные? — Доктор повернулся к Генри. — Всем немедленно уколы!
— Что за уколы?.. — пытаясь быть решительным, спросил Артист, хотя и знал, что хозяин положения сейчас не он.
— Что за уколы? — улыбнувшись, пере-с просил врач. — А вы кто, собственно, медицинский работник?
— Нет, вы лучше скажите! Время придет, и за все отблагодарю — или деньгами, или… наоборот!
— Так, ясно. Держать его и укол!
Они бы, наверное, могли не разыгрывать эту комедию. Но хорошо помнили о включенном переговорнике. А от Маэстро, который уже мчался к ним, указаний поступать пока не могло.
— Держите его крепче!..
Турукин и прежде-то не отличался особой силой, сейчас же был немощен, как мумия. Один из санитаров, стараясь не испачкаться, взял его за руки, и вырваться уже было безнадежнее, чем из наручников. Второй санитар вынул из халата уже заряженный одноразовый шприц, снял предохранительный наконечник.
«Задница-то вся грязная… — с тревогой подумал Турукин, — еще инфекцию занесут…»
Но санитар не стал беспокоить его зад. Он воткнул шприц Артисту в плечо.
«Прямо через свитер! — с ужасом подумал Турукин. Но ни сказать, ни крикнуть ничего не мог. Ладонь санитара плотно и профессионально запечатала ему рот. Да и кому бы он крикнул? Артист понял, что влип и основательно. — Кто же это, менты? Конкуренты? Или…»
