А Лука и Никифоров, оседлав машину, направлялись в это время из Замоскворечья на Бауманскую. За Таганкой выехали на набережную Яузы, где в этот час было совсем пустынно. — Ну что же, — Никифоров притормозил машину, — самое место!

Им надо было добыть из бака немного бензина. Сунулись было в багажник в поисках шланга, а там оказалась полная канистра. Запасливые бандюги!

— Помогай, Лукаш!

Наливать из канистры в бутылочное горлышко было не просто. Однако справились.

— В багажнике я заметил ветошь, подай-ка мне! — попросил Никифоров.

— А это зачем?

— Повоюешь в Афгане, будешь знать… Машину остановили за два квартала от палатки.

— Ну… поехали… — Никифоров напряженно улыбнулся.

Лука хотел что-то сказать, но только кивнул.

— Вон та палатка, а вот дом, о котором я тебе говорил.

Никифоров сосредоточенно молчал. Он был уже весь в работе, проводил рекогносцировку на местности.

— Рисковые ты планы придумываешь! — выговорил он наконец, потирая лоб. — Ей-ей, рискованные!

— А зато все сходится!

— Сошло один раз…

— Ну давай, может, свой придумаешь!

— Да нет, план дельный в общем-то. Да все у тебя по проволоке надо ходить, как циркачу. Хотя, признаться, по тротуару здесь ходить — и надеяться нечего!

Впрочем, ходить им по проволоке не довелось, пришлось карабкаться по пожарной лестнице. Никифоров лез впереди, Лука пыхтел сзади.

Прошли несколько шагов по гулкой железной крыше.

— Ступай как можно мягче, как кошка, — предупредил Никифоров. — А то попадемся на ерунде!

С трудом, с остановками добрались наконец до противоположного конца крыши. Никифоров вынул из-за пазухи полиэтиленовые пакеты, в которые были упрятаны бутылки.

— Ветошь давай!..

Облил тряпку бензином, засунул в горлышко бутылки. Лука со страхом посмотрел вниз. Палатка стояла прямо под ними — на противоположной стороне тротуара. Никифоров поджег тряпку и, едва она занялась, швырнул свою бомбу вниз — точно на козырек бедной палатки. Бутылка разорвалась гулко, и сейчас же лужа огня, растекаясь по крыше, стала сползать на стены палатки.

Вслед за первой Никифоров метнул вторую бутылку. Теперь огонь властвовал вовсю, нагло и весело.

— Ходу! — Не обращая внимания на грохот под ногами, Никифоров побежал к лестнице. Лука — за ним.

— Может, здесь переждем? — предложил Лука, когда они спустились.

Никифоров одарил его суровым взглядом.

— Умник! А пожарные? А милиция?!

Но он слишком хорошо думал о городских службах. Пока они шли к бандитской тачке, мимо не пронеслось ни одной милицейской, ни одной пожарной машины. Ни одной сирены не прозвучало и вообще ни звука. Уже отъехав от места происшествия, они и не предполагали, что если бы вернулись назад, они бы не увидели никого. Страшно…

А милиция туда подъехала, когда надо было уже спасать и дом, стоящий рядом. И стала угрюмо наблюдать, как пожарные издалека стреляют по огню из брандспойтов.

— Чего же они по-человечески не тушат? — спросил кто-то из выползших жильцов.

— Больно умные все — учить! — сердито повернулся к нему участковый. — Они ближе подойдут, а там как раз и рванет. Было уже такое! Специально ставят с часовым механизмом, чтоб пожарные в другой раз не лезли. У них уж так заведено при разборках: если подожгли, значит, за дело и должно сгореть!

А Никифоров в это время размышлял, где бы бросить машину. И доразмышлялся до того, что ему свистнул какой-то неожиданно проснувшийся гаишник.

— Хорошо влипли! — Крякнув, Никифоров дал по газам. Теперь ему уже ничего не оставалось, как рваться в родной район, где он знал все ходы и выходы. Так сама судьба загоняла машину обратно в Замоскворечье.

Влетев в какой-то глухой двор, он резко затормозил.

— Все, вылазь!

— А где мы?

— Где бы ни были, теперь от машины надо подальше!

Остановился он, как оказалось, очень удачно. Миновав проходной двор, потом еще две подворотни, они вышли почти к дому Никифорова.

— Ну ты и профессионал! — удивился Лука.

— А то! — ответил Никифоров машинально, думая о том, что с машиной получилось не так уж плохо. Пусть теперь Буков ее ищет, сколько вздумается, пусть делает свои дедуктивные выводы. Оставшихся в машине отпечатков Никифоров, можно сказать, не боялся. Отпечатки эти годятся скорее для детективных романов, а в жизни другой расклад. Как говорится, при нашей бедности такие нежности…

На следующее утро все складывалось удачно для Луки и Никифорова. Судьба была на их стороне. Так по крайней мере казалось и тому и другому. В общем-то так оно и было, если иметь в виду то, что судьба отдавала им половину удачи. Половина же предназначалась их противнику.

Никифоров в это утро довольно легко отбоярился от общения со своим начальником капитаном Калининым, решительно сославшись, что у него должны появиться новые оперативные данные по мошеннику, дело которого тянулось уже не первый месяц. Агент Никифорова, по его словам, якобы должен свести его с людьми, которые имеют выход на мошенника. Туману в этой истории, может быть, было и многовато, но Калинин так устал от этого «висяка», что с легкостью отпустил Никифорова на все четыре стороны. И они получили возможность поехать на Бауманскую.

— Слушай, днем все-таки ехать рискованно! — в десятый раз сомневался Лука.

— Поверь мне, все будет нормально!

— Почему ты так уверен?..

— Потому что ночью тебя все ждут. А днем мы как бы невидимки.

— Ох, Николай…

— Помнишь, я рассказывал, как у того дома маляром работал. Суворов в таких случаях говорил: главное — внезапность!

— Суворов твой жил двести лет назад!

— Да, но от этого глупее не стал…

Так они и пикировались, можно сказать, валяли дурака, пряча за этим каждый свое волнение. Кроме того, в глубине души Никифоров все-таки не верил в этот клад. Одно дело показывать фокусы, совсем другое — нечто реальное вроде тайника. В конце концов, чем они рискуют? В случае чего Никифоров предъявит удостоверение. Тем более что и клада-то, скорее всего, нет…

Возле метро была очень подходящая для их планов уборная. Они и нырнули туда, как только вышли из подземки.

— Ты только не нервничай… — успокаивал Никифоров Луку из своей кабинки, когда тот напяливал на себя рыже-зеленые брезентовые штаны и такую же куртку. Сам Никифоров ограничился синим комбинезоном.

Когда они вышли на улицу, Лука окинул взглядом оперативника. Тот выглядел безукоризненно. Казалось, у него даже физиономия стала какой-то другой — «сантехнической». Они должны были изображать сантехников или водопроводчиков — что-то в этом роде.

Про палатку, вокруг которой ночью было столько шуму и суеты, днем уже успели забыть. Она сгорела дотла и выглядела отвратительно, неопрятно. Затоптанный мокрый скелет ее исторгал неприятный запах от синтетической дряни, которую еще вчера выдавали за колбасу сервелат, заморский сыр или соки.

В префектуре как раз в это время шла ленивая тяжба: кому вывозить эти вонючие остатки — хозяевам палатки или хозяевам округа. Поэтому двое работяг, которые вдруг ни с того ни сего начали долбать асфальт посреди пожарища, никого взволновать, казалось бы, не могли. Казалось бы…

— Эй, вы чего тут роетесь? Чего потеряли?! Даже не поднимая головы, Лука понял: это тот самый совладелец, с которым он вчера общался. И, пожалуй, он мог бы легко узнать его, несмотря на камуфляж.

— Я спрашиваю, чего вам тут надо?!

Лука еще сильнее угнулся над своим инструментом, а Никифорову пришлось вступить в переговоры.

— Тебя-то, блин, почему это трясет? — В голосе его слышались подлинная ненависть рабочего класса к тем, кто ходит в клуб «2 х 2».

— Я владелец!

— Владелец? — Никифоров якобы недвусмысленно поиграл молотком. Чтобы не создавать лишнего интереса, они скромно долбили асфальт молотком и долотом. Отбойного молотка под рукой у них не оказалось. — Он, значит, владелец у нас? Петро! Вот кому мы сейчас будем чистить рожу. Поставили тут свою дерьмовую палатку, а у людей коммуникации замкнуло! Вали отсюда, пока я твоим рылом этот асфальт не стал курочить! Суслик!