Вот, судорожно вздрогнув, Айви громко закричала, и к ее крику присоединился низкий стон Джулиана, похожий на звериный рык.

Дрожа, Рамсден перевернулся, прижав ее к своей груди, и она в полузабытьи слушала, как неистово колотится его сердце.

Так они и лежали – молчаливые и спокойные – в теплой ароматной воде, и Айви казалось, что нет для нее ничего милее, чем стук сердца Джулиана.

Наконец Рамсден заговорил:

- Как я люблю тебя!

Дыхание Айви прервалось на мгновение, а из глаза выкатилась слеза и, оставив след на ее разгоряченной щеке, упала на влажную грудь Джулиана.

- Будь у меня моя книга, – в сотый, как казалось Сюзанне, раз восклицала леди Маргарет, – мы бы все сделали, как надо. Уверена, я без труда отправила бы отсюда Фелицию. Не доверяю я этой особе!

- Но у тебя нет этой книги, – нетерпеливо заметила девушка, – да если бы и была, что можно было бы сделать? Мне казалось, что все заклинания оттуда – для хорошего. Но разве то хорошо – избавляться от кого-то?

Маргарет нахмурилась, глядя на свое рукоделие.

- Пододвинь, пожалуйста, свечу поближе, внучка. Спасибо. М-м-м… избавиться от кого-то по-хорошему… Дай подумать… Ну что ж… Будь У меня книга…

Сюзанна закатила глаза, а затем взглянула на маленькую Дейзи, игравшую на полу перед очагом со своим кроликом.

- А может, – предложила Сюзанна, – тебе стоит оставить мысли о Фелиции и еще раз подумать о том, как бы убедить Джулиана сказать нам, где спрятана книга.

- Бесполезно, – заявила леди Маргарет. – Он ужасно боится, что Айви оставит его.

Усевшись по-турецки на пол, Сюзанна расправила свое фиолетовое платье и взяла в руки лютню. Она стала медленно перебирать струны.

Дейзи с любопытством смотрела на нее.

- Бабуль! – вдруг воскликнула девушка. – Кажется, я нашла выход!

- Какой, дорогая! – заморгав, спросила бабушка.

Темные глаза Сюзанны загорелись, щеки покрылись нежным румянцем.

- Помнишь, когда я была маленькой, пропало твое рубиновое ожерелье?

- Ну да, пропало, конечно. Ожерелья сами не пропадают, дорогая. Его украли. – Маргарет возмущенно передернула плечами.

- Очень хорошо, но тем не менее это случилось. Но помнишь, ты читала заклинание? То самое, что заставляет виновного признаться?

Глаза пожилой леди удивленно округлились.

- Да уж, помогло оно мне, ничего не скажешь. Эта маленькая дрянная горничная призналась не мне, а груму. Вот они и сбежали вместе в Лондон и открыли там гостиницу. А в качестве приданого негодница использовала мое ожерелье.

Сюзанна нетерпеливо замахала руками:

- Это уже неважно сейчас. Но что, если попробовать это заклинание на Джулиане…

Глаза леди Маргарет загорелись, и она всплеснула руками:

- Поняла! А потом мы сядем все вместе…

- Конечно, – перебила ее Сюзанна. – А то признается, чего доброго, кому-нибудь еще. – Лицо девушки сияло торжеством. – Бабуля, как ты думаешь, тебе удастся вспомнить заклинание?

- Конечно, о чем речь! – возмутилась леди Маргарет. – Не буду спорить, с возрастом я изменилась, но моя голова совершенно ясная, какой была всегда.

Если у Сюзанны и были сомнения на этот счет, она решила оставить их при себе.

- Миндальный крем! – заявила пожилая дама.

- Не понимаю.

- Те силы, что развязывают язык, можно припрятать в миндальном креме, а Джулиан его обожает.

- Да? – спросила девушка. – Ты уверена?

- Ну, может, Денби обожал. Хотя нет, не Пенби – Джулиан, я абсолютно уверена. Беги скорее скажи Эдит, чтобы приготовила миндального крема. Скоро мы узнаем правду.

Леди Маргарет встала и расправила юбки, Сюзанна, встряхнув темными кудряшками, выбежала из комнаты.

- Итак, – обратилась Маргарет к Дейзи, – какие же там были слова? М-м-м… «Если ты истину скрываешь… и сердце терзает вина… Сбрось камень лжи и правду открой, ведь в… правде той – судьба». – Она восторженно улыбнулась девочке, которая тут же заулыбалась в ответ. – Вот. Я была уверена, что вспомню. Ах, кажется, сегодня будет чудесный вечер! Джулиану ничего не останется, как сказать, где книга.

Дейзи зарылась личиком в мягкой шкурке кролика, но зверек стал вырываться. Девочке хотелось, чтобы от заклинания начал говорить правду один лишь Джулиан. А вдруг понадобится говорить ей! Дейзи никогда не забудет, как ее маме не понравился ее голосок. «Ах, как нехорошо», – думала малышка, ведь она так любила миндальный крем.

Стоя у себя в комнате, Айви пыталась расчесать мокрые волосы и хоть как-то уложить их. Джулиан наблюдал за ней с кровати.

- Укрась волосы этими голубыми лентами, – приказал он. – Мне нравится, когда у тебя прическа в виде короны.

Айви потянулась было за лентами, но на полпути ее рука застыла в воздухе.

- Нет, – возразила она, – пожалуй, я просто завяжу их сзади. – Девушка едва сдержала смех, увидев, как вытянулось лицо Рамсдена.

- А мне нравятся голубые ленты, – повторил он, лениво вертя в руках шкатулку с эмалью с туалетного столика Айви. Открыв крышку и ничего не обнаружив, молодой человек поставил шкатулку на место и, взяв кипу бумаг, стал их просматривать.

- Это все для Дейзи?

- Да, она легко все схватывает. Дейзи смогла написать свое имя, мое, и она рисует чудесные картинки. – Айви принялась заплетать косу. – Она очень умненькая девочка.

- У нее отличная наставница, – заметил Джулиан.

Затем он взял с кровати сорочку Айви и стал с улыбкой ее разглядывать, словно представляя в ней девушку.

Завязав косу, Айви улыбнулась:

- Я готова. Пошли вниз?

Рамсден приподнялся на локте и, смахнув с лица волосы, нахмурился.

- Ты забыла голубые ленты, – напомнил он.

- Нет, не забыла, – ответила девушка, застегивая кружевной воротник. – Я нарочно не стала вплетать их.

- Нарочно? Но почему?

- Да потому, – проговорила Айви, забрав у него смятую сорочку и бросив ее на пол. – У тебя есть нехорошая привычка: ты слишком много командуешь. Ты сказал мне: «Укрась волосы голубыми лентами», вместо того чтобы попросить об этом. Может быть, для женщины из семнадцатого века это и приемлемо, но, Джулиан, я – дитя века двадцатого. И если ты хочешь силой заставить меня остаться, то лучше нам выяснить это сейчас.

- Черт! – выругался Рамсден. – Мне это не нравится.

- Как знаешь.

- И что, ты собираешься спорить со мной всякий раз, когда я приказываю что-то тебе? – поинтересовался молодой человек, садясь в кровати.

- В случае необходимости, чтобы отстоять собственную точку зрения.

- Черт! – повторил он, насупясь. – А я то думал, ты любишь меня.

- Люблю, – тихо проговорила Айви, – но одно не имеет отношения к другому. Знаешь старую поговорку: «Если любишь кого-то, отпусти его на свободу…»

- Ни разу не слыхал этой старой, как ты говоришь, поговорки, но мне она кажется просто глупой, – перебил ее Рамсден.

- Ну, может, она и не так уж стара. Но ты не дослушал. А заканчивается поговорка такими словами: «…если предмет твоей любви не вернется, значит, вы не принадлежали друг другу». Дело в том, что я хотела бы иметь выбор.

Джулиан задумался:

- Иными словами, ты хочешь сказать, что, если бы я дал тебе возможность покинуть меня… то есть, в этом случае, отдал бы тебе книгу… ты могла бы выбрать– уйти или остаться, так? И если бы ты решила уйти, это означало бы, что ты меня не любишь?

Девушка немного помолчала, потом сказала:

- Еще это могло бы означать, что я люблю тебя, но меня не устраивают предложенные тобой условия. Во всяком случае, мы так и не узнаем этого, если ты не отдашь мне книгу.

- Хорошо, – промолвил Рамсден. – Я не собираюсь отпускать тебя. За один этот день я смеялся больше, чем за весь предыдущий год. Мне понравилось, и я не испытываю ни малейшего желания лишаться этого. А теперь давай прекратим дурацкий разговор и пойдем наконец обедать.

- А я не испытываю ни малейшего желания забывать об этом, – огрызнулась Айви. – Джулиан, если я действительно небезразлична тебе, дай мне шанс сделать собственный выбор. Уж кто-кто, а ты-то должен знать, каково это – когда тобой манипулируют и у тебя нет возможности выбирать.