прятались в кроватях не под простынями, а одеялами. В последние две

охоты на уток вечером залезали в спальники с головой, наружу торчали

только носы. Выскочив из них утром, лихорадочно натягивали на себя

все возможное.

132

Пошли разговоры об окончании полевого сезона. Из отряда в

партию перебрались женщины, геологи дела свои заканчивали и

должны были подъехать вот-вот. Люба истомилась в ожидании, как я

понимал Лешки, в гости к нам приходила грустная, о чем-то постоянно

шепталась со Светой.

Бурение на углях – других работ уже не оставалось – тоже

подходило к концу. Я подправлял давно составленные разрезы, с

учетом данных по последним скважинам, а Владимир выделял на них

обогащенные ураном части угольных пластов, и подсчитывал в них его

средние содержания. За мной оставались последние две скважины - в

сероцветах опоисковать зону окисления, на ее переходе к

неизмененным породам. За неделю эти скважины, глубиной всего с

сотню метров, были пройдены, и в одной из них пересечены бурые,

пропитанные гематитом песчаники. Ролл – так говорят геологи. Здесь

растворенные в поверхностных водах сложные соединения попадают в

условия, при которых не могут существовать, и распадаются с

образованием новых минералы, часть которых остается в осадке.

Именно здесь, в этой бурой породе, мог по теории быть и уран, но увы,

отсутствовали даже его следы. На этом буровые работы были

закончены, а я оказался можно сказать без дела. Потому что все

материалы готовили везти в город, для дальнейшей обработки, и была

определена группа под руководством Владимира, которая должна этим

делом заниматься. Мне, слава богу, места в ней не нашлось, как

человеку семейному, но без жилья в городе.

День я пошатался по камералке без дела. На следующий, утром,

в своих старых бумагах нашел личный экземпляр составленной в

прошлом году на практике геологической карты, с выделенной на ней

структурой в долине под наносами, в спецчасти взял знакомые

магнитку, гравику и электроразведку, и до обеда сидел с ними, надеясь

на карте кое-что подправить, или выделить интересное место.

Структуру зимой будут опоисковывать бурением, и любая

дополнительная деталь в геологии позволит точнее определить места

заложения скважин. Присутствовала и крамольная мысль: вдруг такая

вот, мною подправленная скважина врежется в руду? Не знаю почему,

но мысль, что руда на участке есть – меня не покидала. Никогда с

прошлого года и до настоящего времени!

Только я - салага, молодой специалист, а за серьезные работы

отвечают специалисты опытные – старшие геологи. Так что если и

придется, то быть мне при них только помощником. Как на углях при

Владимире.

После обеда Игорь Георгиевич пригласил к себе:

«Маешься, не знаешь чем себя занять?»

Я покивал головой, хотя дело нашел, правда, вряд ли кому

нужное.

133

«Тогда радуйся, работу для тебя я определил. На всю зиму», - и

улыбнулся, наверное считал, что она мне должна понравиться.

«Если не секрет: какая?» - не дай бог заставят бумажки писать, -

«Только не в камералке сидеть!»

«Чудной ты человек!» - покачал главный геолог головой, -

«Зимой все как раз и стараются в камералке сидеть, в тепле и комфорте,

а тебя в поле тянет, в снег и холодрыгу!»

Я пожал плечами, мол что с меня, ненормального, возьмешь, раз

бог таким сотворил. А Игорь Георгиевич с хитринкой пристально на

меня посмотрел, и начал говорить вещи очень приятные:

«Я видел, как ты бурение на углях вел. Все делал отлично.

Будешь им и зимой заниматься, хотя это обязанность старшего геолога,

а никак не молодого специалиста. Но свободного старшего геолога нет,

все при делах - камералить поедут в город, я тоже. Приказ свыше – за

зиму написать отчет по углям, с подсчетом и его запасов, и урана.

Серьезное дело».

«Что-то я побаиваюсь», - бурение на углях – это одно, все, что

скважина должна встретить, предсказуемо; на вулканитах дело совсем

другое – мало предсказуемо, а я ни одной глубокой скважины на них

еще не задавал.

«Ничего, разберешься», - Игорь Георгиевич усмехнулся, -

«участок тебе хорошо знаком, по прошлому году!»

«Это где глубинная структура под наносами?» - мне стало

жарковато, я же об этой структуре не забывал и переживал, что не

получилось поработать не ней этим летом. А как надеялся! В мечтах

виделось где-то там, рядом с ней, рудное тело! А откроет его другой!

Хотя саму структуру начал изучать я!

«Там», - подтвердил Игорь Георгиевич, - «Я смотрю, у тебя и

карта на столе лежала, и что-то ты в ней подправлял. Ну а мы здесь

посидели над бумагами, подумали. Без тебя правда, но это дело

поправимое», - на столе нашел официальный экземпляр (моей!

составленной на практике!) карты, с уже намеченными скважинами, -

«Посмотри. Если что не так – подскажи», - подвинул ее мне поближе.

Смотрел я минуту не больше - на первый взгляд все нормально:

вдоль структуры скважины намечены через двести-триста метров, в

наиболее насыщенных мелкими нарушениями местах. Только с

поверхности везде породы бесперспективные, под которыми нужные

нам рудоносные непонятно на какой глубине.

«В первой скважине обязательно нужно саму структуру

перебурить», - напомнил Игорь Георгиевич, - «уточнить угол падения -

пока мы его не знаем, из-за больших наносов с поверхности. Ну а

положения остальных скважин после этого подкорректируешь. Дерзай,

в общем!»

Дерзать я начал с поездки в поле, на старый свой участок, на

который так хотел вернуться, и это через год осуществилось.

134

Пробежался, посмотрел, что дополнительно вскрыли летом – канав

прибавилось, нового ничего. На местах проектных скважин забил в

землю колы – выпадет снег, и сделать это будет намного сложнее.

Теперь только бы пофартило! А с этим у меня пока напряженка.

Часть тридцатая.

К концу октября полевые работы закончились полностью, и в

камералке стало многолюдно. ИТРовцы из отряда устраивались в

комнатах, тащили с собой ящики с образцами, кучу бумаг, рабочие

инструменты. Шум, гам, беготня по коридорам, споры старых

обитателей комнат, захвативших большую и лучшую часть рабочей

площади, с появившимися новыми, требовавшими ее революционного

передела.

Наконец страсти поутихли, но сказать, что теперь работа

закипела с новой силой – язык не поворачивается. Она незаметно

отошла на второй план. А на первый – вышли разговоры на тему более

важную: кто и когда на зиму поедет в город. Понятно, что Игорь

Георгиевич, отвечающий за дела геологические, сложа руки не сидел, и

первого ноября, на общем собрании зачитал список счастливцев - на

Уазике начальника партии и Газике главного геолога повезут

необходимые материалы уже завтра. Остальные поедут поездами, по

мере завершения порученных дел, но так, чтобы праздники провести в

городе в кругу семьи и родственников. Лешке и Любе, как одиноким

молодым специалистам, уже зарезервированы места в общежитии - в

город эта парочка рвалась со всех сил и непонятно из каких

соображений. А в партии из ИТРовцев геологической службы на зиму

оставалось всего-ничего: я со Светой, молодой геофизик с женой –

супружеские пары в общежитие не пускали, и человек семь техников

геологов и геофизиков, в основном женщин, мужья которых были

буровиками или механиками в гараже.

Леонид Дмитрович, как и обещал, из порушенного отряда привез

мне кучу досок, бревен, листов фанеры и шифера, все хоть и бывшего в

употреблении, но пригодного сляпать сарайчик (с надеждой, что в нем