пород, не похожих на повсеместно развитые здесь бесперспективные и

более молодые. Пришлось найти образец и еще раз внимательно его

рассмотреть: в единственном выходе на поверхность породы

рудонесущие, причем измененные интенсивно! И в сторону долины с

разломом уходят под наносы! Вдруг они и под ними, вплоть до

разлома? Подошел проконсультироваться к Виктору Александровичу.

Послушал меня, посмотрел на карте, где и чем я его

заморачиваю, подумал.

«Все правильно. Молодец, что единственное обнажение не

пропустил. Теперь нужно задать канавы, и положение перспективных

пород по ним уточнить, в первую очередь в сторону долины. Ну и везде

отобрать пробы», - посмотрел на меня, - «Завтра так и доложишь

главному геологу». Я покивал головой, вроде как хорошо, понял. А

старший геолог улыбнулся:

«Он тебя агитировать будет, к нам на работу распределиться!»

Приятно слышать.

Камералка затянулась до вечера, и не давала расслабляться. А

после нее пришли сомнения: вдруг завтра главный геолог не возьмет

меня в партию? Вдруг что-то случится и он передумает? Верить в

такое….Непроизвольно начинал подсчитывать часы, остававшиеся до

встречи с любимой. Так их много! В лучшем варианте - еще целая ночь

и почти день!

В отряде главный геолог появился к девяти. В камералке

собрались геологи и геофизики, Николай Федорович тоже пришел, без

приглашения подсел к шефу поближе. Наконец определился порядок

работы. Мне как всегда «повезло» показывать материалы первым.

Разложил портянку-милиметровку, и рассказал все, что вчера придумал.

Рассуждения мои главному геологу понравились, в том числе выводы о

возможной на участке руде – когда я пальце показал где бурить не

стоит, где очень даже стоит, а где можно попробовать, но для начала

заверочной скважиной уточнить мощность перекрывающих

возможную руду пород пустых. После чего услышал оценку своей

работы, высказанную в сторону Виктора Александровича:

59

«Карта отличная, на уровне толкового геолога. Через месяц-два

придут анализы проб, и можно намечать скважины. А тебе», -

обернулся в мою сторону, - «нарисовать парочку разрезов, поперек

главной структуры. Лучше это никто не сделает!» Я кивнул головой,

мол понял, а Виктор Александрович быстро положил перед главным

геологом ватман с первой в моей жизни геологической картой:

«Кое-что появилось и на этой площадке», - толкнул меня в бок,

давай мол, говори.

Рассказал свои измышления насчет единственного обнажения

перспективных пород, о пока недоизученном разломе под наносами, по

своей значимости возможно аналогичному только что просмотренной

на миллиметровке структуре. Еще раз заставил главного геолога

задуматься, потом попросить геофизические накладки.

Совмещали их с картой, разбирались в хитросплетении изолиний.

Глубинных массивов не выделялось, но единственное обнажение пород

перспективных лежало в центре небольшой гравиметрической

аномалии размером до нескольких сотен метров в диаметре, какие

обычно бывают над менее плотными или измененными породами,

залегающими неглубоко. То-есть, согласно этой аномалии,

перспективные породы в ее пределах перекрыты породами заведомо

пустыми небольшой мощности, и до них легко добраться скважинами.

Причем аномалия ограничивалась разломом в долине, а после него

характер поля существенно менялся, что свидетельствовало о крупных

по этому разлому подвижках.

«На данный момент неплохо. Но нужно доработать», - главный

геолог глянул на меня, - «и студент с этим не успеет», - повернулся к

Виктору Александровичу, - «он (то-есть я) вам наметит, где канавы

пройти, где скважины картировочные. Ну а сам не успеет - проследит

за ними кто-то другой, решишь кто». Виктор Александрович

промолчал, но от вздоха глубокого не сдержался. На этом душу мою

отпустили на покаяние, а Николай Федорович со своими

комментариями насчет мой работы не влез.

Дальше докладывали мои коллеги по геологическим съемкам –

молодой Слава, и солидный Антон Степанович, проработавшие в

партии уже несколько лет. Породы у них были те же, что и на моей

миллиметровке, но сложной, долгоживущей глубинной структурой

даже не пахло. И геофизические накладки серенькие, не на чем

остановить глаз. И резюме главного геолога было соответствующее:

«У тебя можно закругляться. Канавой вскроешь свою фитюльку

(так назвал единственный приличный разлом), и достаточно», - это он

Славе.

«У тебя сложнее», - это Антону Степановичу, - «подходящий

разлом в долине, придется картировочное бурение ставить», -

посмотрел на Лешку, и ткнул пальцем на меня, - « Только вначале к

нему картировку перетянем, как договаривались».

60

Дальше быстро отстрелялся Лешка, составлявший всего лишь

схему. Ее еще уточнять и уточнять, и в этом году довести до ума точно

не получится. Так что, от Лешки ничего особого главный геолог не

ждал.

«Работай дальше», - такую дал оценку, непонятно только, что это

означало: хорошо или плохо. Зато Николай Федорович любимца без

внимания не оставил:

«Сложный участок», - это насчет Лешкиной схемы, - «но парень

разобрался, разломы наметил. А это по картировке не у каждого

получится!» - только забыл сказать, что половина этой схемы сделана

мною. Главный геолог на его речугу не отреагировал. Предложил

общий перекур, а после него – экскурсию по интересным местам. Все

тут же потянули из палатки на свежий воздух. Главный геолог поманил

меня:

«Все, что возьмешь с собой, отнеси в машину. Шофера я

предупредил, что к чему, и в партию поедем сюда не возвращаясь», -

успокоил мою душу! И помахал рукой начальнику отряда, что-то хотел

сказать и ему. Я же рванул в палатку, засунул в чехол спальник,

переоделся в подходящую для партии и городка одежду. А заранее

приготовленные бутылки Пино-Франа давно были затарены в

брезентовый пробный мешок. Притащил все к Уазику, шофер помог

загрузить позади сидений.

Виктору Александровичу, Виталию и мне было предложено

заднее сидение Уазика; Слава, Антон Степанович, Лешка и Виктор

Андрианович забрались в кузов бортовой, к шоферу в кабину залез

Николай Федорович. Поехали.

«Командуй!» - обернулся ко мне главный геолог, и я показал

рукой: рулить к долине, с разломом под наносами, и единственным

выходом измененных перспективных пород.

Из обеих машин вылезли, к нужному месту подошли, я

пообъяснял что к чему. Главному геологу ситуация понравилась:

«Будем делать все, что наметили!» - это он Виктору

Александровичу. Разошлись по машинам, поехали к пятачку.

Здесь задержались надолго. Измененные породы, сложная

структура, понравились всем. Геологи застучали молотками, начали

образцы сравнивать, о чем то спорить, что то друг другу доказывать.

Пробежались вдоль структуры метров пятьсот, вернулись назад и

проехали на машинах дальше с пол километра, слезли, камни

поколотили.

«Все хорошо, все правильно. Будем проектировать бурение», -

выдал главный геолог окончательный вердикт, для меня приятный, и

обратился к молодому Славе, - «Вези к своему разлому, глянем, что у

тебя». Поехали, только теперь впереди была бортовая.

В принципе, можно было и не ехать. Так себе разломчик,

единственная плоскость скольжения с глинкой трения, ни тебе

61

осложнений, ни изменений, и вообще ничего интересного. Посмотреть

хватило пятнадцати минут.

«По домам», - последовала команда, и начали разбираться по

машинам. Поехали к дороге из отряда на партию.

«Для поисков бурением у вас намечается два участка», -