Мы ожидали теперь появления на горизонте Великого ледяного барьера. Он мог показаться каждый момент. Легкий юго-восточный ветер нес с собой сильный холод, предупреждая нас, что мы уже недалеко от ледяного покрова материка. Термометр показывал около —25° С, но мы не особенно сильно чувствовали холод, так как ветер был сухой.

В 9 часов 30 минут 23 января впереди судна на горизонте появилась низкая прямая полоска – это был Великий ледяной барьер. Через полчаса он исчез из поля зрения: очевидно, сперва это был мираж, но в 11 часов прямая полоска, тянущаяся с востока на запад, была хорошо видна. Мы к ней быстро приближались. Я рассчитывал подойти к Барьеру в том месте, где находится так называемая бухта Западная, и в самом деле около полудня с правого борта мы заметили точку, от которой Барьер отходил назад, – это и был, очевидно, восточный мыс бухты Западной. Вскоре после полудня судно находилось уже на расстоянии всего четырехсот метров от ледяной стены. На борту то и дело раздавались возгласы удивления и восторга людей, впервые видевших это грандиозное произведение природы.

«Нимрод» медленно шел под парами вдоль стены, и мы могли наблюдать различную структуру льда в ней. На наше счастье и погода как будто обещала оставаться хорошей, иначе проход, в который мы собирались войти, нелегко было бы отыскать в тумане. Высота ледяной стены здесь 45–60 метров. После полудня, примерно в 13 часов 30 минут, мы прошли какой-то прорыв в Барьере, тянущийся в юго-восточном направлении, однако в глубину он вдавался не более как на 1,2 км. Восточный мыс у его входа имел форму носа гигантского броненосца и достигал высоты примерно 70 метров. Он получил очень подходящее название – Дредноут.

Следуя так близко к ледяной стене Барьера и тщательно высматривая, не появятся ли в ней следы прорыва, мы могли подробно отмечать все разнообразные изменения ледяной поверхности. Местами стена была совершенно гладкой, точно срезанной ножом от вершины до поверхности воды. В других местах обнаруживались следы вертикальных трещин, а иногда и глубоких пещер, которые, будучи освещены отраженными лучами, являли все переходы синего цвета от прозрачного голубого до темного сапфирового. Кое-где на поверхности Барьера виднелись огромные черные пятна, но когда мы подходили ближе, то оказывалось, что это просто большие пещеры, в некоторых случаях спускавшиеся до уровня воды. Одна из таких пещер была так велика, что наш «Нимрод» мог бы свободно пройти в ее отверстие, не задев ни своими бортами, ни мачтой.

Если смотреть на Барьер даже с небольшого расстояния, то он может показаться совершенно прямой, сплошной ледяной стеной, но когда мы шли вдоль самой стены, то обнаруживался целый ряд пунктов, из которых каждый мог быть входом в пролив. Когда судно приближалось к нему, было видно, как стена в этом месте уходит всего лишь на несколько сот метров назад, а впереди снова появляются такие же выступы. В некоторых местах сверху Барьера свешивались массы снега, в других из-за вертикальных, сильно расширенных трещин казалось, что части стены угрожают вот-вот обвалиться. Причудливые свет и тени делали все эти образования очень обманчивыми. В одном из проходов, который мы миновали, виднелись по сторонам как бы набросанные небольшие льдины вышиной не более 3–4,5 метров, но, пока мы не подошли к ним поближе, эти неровности производили впечатление холмов.

Погода по-прежнему была хорошая, совершенно тихая. Во время плавания на «Дискавери» мы постоянно встречали вдоль Великого ледяного барьера сильное западное течение, но теперь не было никаких признаков его, и судно делало добрых пять узлов. К северу находились очень тяжелые плавучие льды, усеянные крупными айсбергами. Один из них был длиной свыше трех километров и высотой 45 метров. Плавучий лед был гораздо крупнее встреченного нами когда-либо в предыдущие экспедиции и имел более неровную поверхность. Очевидно, отламывание льда в больших размерах происходило где-то далее к востоку, так как, насколько можно было видеть из бочки на мачте, лед этот тянулся непрерывно как к северу, так и к востоку.

Великий ледяной барьер, мыс Дредноут

Около полуночи мы неожиданно подошли к оконечности самой высокой части Ледяного барьера. Продолжая плыть вдоль него, мы заметили, что входим в широкий и мелкий залив. По-видимому, это был именно тот «проход», в котором высадился в 1900 году Борхгревинк[47], но только с тех пор он очень сильно изменился. Борхгревинк описывает этот залив как очень узкий проход. В 1902 году, во время плавания на «Дискавери», направляясь к востоку, мы миновали несколько сходный проход, но его западного конца не видели: в это время он был затянут туманом. Не подлежало сомнению, что за это время Ледяной барьер у входа в залив сильно пообломался, залив расширился и казался не столь глубоко вдающимся, как раньше. Уже в километре от входа в залив мы оказались перед сплошным льдом.

Было около 12 часов 30 минут, южное солнце светило прямо в лицо. Мы очень удивились, увидев за десятью километрами плоского полутораметровой толщины льда, покрывавшего залив, высокие округленные ледяные скалы с долинами между ними, тянущимися с востока на запад. В шести километрах к югу мы заметили вход в широкую долину, но куда она ведет, не было видно. Прямо к югу от нас, поднимаясь до высоты примерно в 245 метров, виднелись крутые, закругленные утесы, а за ними острые пики. Южное солнце стояло низко над горизонтом, и эти возвышенности отбрасывали тени, которые временами казались участками обнаженного камня. Два темных пятна на поверхности одного из утесов также производили впечатление поверхности скалы, но, тщательно рассмотрев их в подзорную трубу, мы убедились, что это пещеры. К востоку поднимался длинный снежный склон, упиравшийся в горизонт примерно на высоте 90 метров. Он имел полное сходство с поверхностью земли, покрытой льдом. К сожалению, мы не могли сделать здесь остановку, чтобы убедиться в этом. На севере виднелись тяжелые льды и айсберги, направлявшиеся в залив, и я понял, что, если мы не желаем оказаться запертыми здесь, то должны немедленно уходить.

Вокруг судна играло несколько крупных китов, выставлявших свои спинные плавники на поверхность моря, а в углу залива, на льду, стояли с полдюжины императорских пингвинов и от нечего делать глазели на нас. Место это названо нами Китовой бухтой, так как здесь действительно было раздолье для этих морских чудищ.