Это меня так возмутило, что я по телефону крикнул: «Какой белый флаг?! Мы здесь никакого белого флага поднимать не собираемся и не поднимем!» – «Совнарком тоже против поднятия белого флага», – сказал Шаумян.

После окончания разговора по телефону Аветисов в крайне возбужденном состоянии заявил мне: «Нет, господин комиссар, белый флаг поднять придется. Мы заставим его поднять вас лично, как комиссара!»

Я тоже был уже взбешен до предела, достал револьвер и сказал, чеканя каждое слово: «Господин полковник! Эта затея с белым флагом у вас не пройдет! Вы не должны забывать, с кем имеете дело, и знать, что в этом револьвере для вас хватит пули!»

Аветисов побледнел, боясь, что я здесь же на месте застрелю его. Но я его только предупредил. Он это понял и молча вышел.

Стало темнеть. Турки подняли на занятую ими высоту орудие и начали обстрел Баладжар. Стало ясно, что наш штаб оставаться в Баладжарах больше не может. Тогда мы вызвали к себе прибывшего начальника военных сообщений кавказской армии Арвеладзе. Посоветовавшись, решили начать поочередное отправление в Баку воинских составов.

Было около 11 часов ночи, когда наш поезд остановился на станции Баку. Взяв с собой карабин, я вышел на перрон. На станции было спокойно, никакой суматохи, как будто все идет нормально. Встречаю на перроне комиссара бронепоезда левого эсера Ашота Тер-Саакяна, бывшего московского студента, которого я знал раньше как хорошего революционера. Он сразу мне в упор: «А знаешь, в Баку переворот!» – «Не верю, – ответил я, – пойду в ревком». – «Будь осторожен, могут арестовать!» Но все же я пошел.

Ревком помещался в гостинице «Астория», на площади Свободы. Иду по улице. Никаких изменений не чувствуется. Около ревкома все по-прежнему. Те же часовые у подъезда. С подчеркнуто уверенным видом вошел я в здание, поднялся на второй этаж, открыл дверь в одну из комнат. Вижу, сидит Полухин, член коллегии Военно-морского флота. Это был матрос высокого роста, лет тридцати пяти, всеми очень уважаемый. С ним – начальник бакинской школы командных кадров Солнцев. Они спокойно разговаривали. «Что вы здесь делаете?» – спрашиваю их. «Да мы тоже только что зашли в ревком и узнали, что наши товарищи эвакуировались в Астрахань». – «Неужели это верно?» – «К сожалению, – отвечают, – факт».

Потом они рассказали мне, что власть захватили в свои руки меньшевики, эсеры и дашнаки, образовавшие 1 августа 1918 г. от имени тогда уже прекратившего свое существование Центрокаспия так называемую «Диктатуру Центрокаспия и временного президиума Исполнительного комитета Совета». Каспийский флот уже направил суда за англичанами в Энзели. Словом, контрреволюция победила. Главой правительства назначен меньшевик Садовский, а командующим войсками – Бичерахов. «Нам остается одно, – сказали они, – во что бы то ни стало добраться в Советскую Россию, где мы будем еще нужны».

А я останусь в Баку, перейду на нелегальное положение и буду вести партийную работу, решил я.

После этого я прошел через коридор и благополучно миновал часовых. Я был доволен, что выбрался из этого здания на свободу. Прошел по Телефонной улице к многоэтажному дому, реквизированному нами под казармы для партийной дружины. Поднялся на второй этаж. Вижу, в большом зале на паркетном полу спят люди. Было около полуночи. Среди спящих узнал своего близкого товарища еще со школьной скамьи, а теперь комиссара отряда Артака Стамболцяна. Меня взяло зло: коммунисты, а в такой момент спокойно спят, в том числе и Артак. С досады я ударил его ногой в бок. Он вскочил и, еще не понимая, в чем дело, уставился на меня. «Где Шаумян, Джапаридзе, Азизбеков?» – спросил я его. «Не знаю».

Мы немедленно подняли дружину, приказав всем разойтись по домам так, чтобы не попадаться на глаза контрреволюционерам, ждать распоряжений. Я спросил Артака, нет ли у него адреса, где мне можно было бы остановиться. Где он думает устроиться сам? Он назвал адрес кого-то из товарищей по своей дружине. Мне он предложил остановиться на квартире Татевоса Амирова.

Так я и сделал. Когда проснулся, Амиров был уже на ногах. Оказывается, он успел побывать в городе и принес мне новость: все пароходы, на которых пытались выехать наши товарищи и с ними отряд Петрова, возвращены в Баку. Сейчас они стоят на Петровской пристани.

Я немедленно пошел туда.

Придя на пристань, я узнал, что к пароходу, на котором находился Шаумян, подошел катер с представителями Центрокаспия, потребовавшими выдачи и ареста Шаумяна, Джапаридзе и Шеболдаева. Джапаридзе на этом пароходе не было, Шеболдаеву удалось, смешавшись с командой, скрыться в трюме, Шаумян был арестован и перевезен на военное судно «Астрабад». Оставшиеся на пароходе товарищи, причалив к берегу, сообщили о случившемся Петрову и Амирову, которые сразу же поехали в Центрокаспий. Там они предъявили ультиматум с требованием немедленного освобождения Шаумяна, пригрозив в противном случае прибегнуть к помощи своих отрядов. Шаумян тут же был освобожден.

Я встретился с Шаумяном, чтобы узнать, как все случилось. Он рассказал мне, что к вечеру 31 июля положение в городе крайне обострилось. Аветисов постоянно докладывал, что через три-четыре часа турки будут в Баку. В связи с чем вместе с Армянским национальным советом упорно настаивал на поднятии белого флага. «Мы, – говорил Шаумян, – честно говоря, даже думали, что он уже поднят в национальных частях или вот-вот это будет сделано без нашего согласия. Эсеры, меньшевики и дашнаки фактически уже создали свое контрреволюционное правительство. Начальник штаба отряда Петрова сообщил нам, что отряд понес в боях большие потери и на фронте дело окончательно проиграно. В этих условиях, – продолжал Шаумян, – фактически в минуты вторжения в Баку турецких войск мы сочли невозможным развязывать гражданскую войну. Поэтому Совет народных комиссаров решил сложить полномочия и эвакуировать воинские части и государственное имущество Советской России на пароходах в Астрахань».

Позже выяснилось, что под нажимом англичан Центрокаспий пригрозил Армянскому совету, и тот, ожидая помощи англичан, не поднял белого флага и даже направил на фронт воинские части, которые еще не были в боях.

1 августа турки продолжали сильную атаку на Баку, стремясь захватить город. Наконец они прорвались через Волчьи ворота в район Биби-Эйбата. Войска Центрокаспия бежали.

Посоветовавшись с другими руководителями, Шаумян предложил Петрову выгрузить на сушу артиллерию и открыть огонь с пристани по Биби-Эйбату, где находились турки, и, кроме того, направить на этот участок фронта, находившийся в нескольких километрах от пристани, группу красноармейцев и матросов.

Обстрел застал турок врасплох. Они понесли большие потери и отступили. Когда в районах Баку узнали, что комиссары и отряд Петрова находятся на Петровской площади, рабочие, красноармейцы – группами и поодиночке, кто с оружием, а кто и без него – стали собираться и записываться в отряд. С 400 человек он вырос до двух, потом до трех тысяч.

Точно не помню – 2 или 3 августа была созвана партийная конференция, чтобы обсудить создавшееся положение и решить, как быть дальше. После долгих споров конференция постановила: вооруженные силы в Астрахань не эвакуировать, а, наоборот, используя перелом в настроении бакинцев в пользу большевиков, вновь взять власть в свои руки. Практически это было возможно.

Но 4 августа к пристаням Бакинского порта начали подходить корабли с английскими войсками, приглашенными в Баку руководителями «Диктатуры Центрокаспия». Высадившись на берег, английские солдаты стали дефилировать по главным улицам Баку. В последующие дни английские войска продолжали прибывать, но их было все еще очень мало: в Баку прибыло около тысячи солдат вместо обещанных и разрекламированных эсерами 16 тыс.

Однако общее положение оставалось все еще очень неясным. 10 августа 1918 г. собралась вторая (после падения советской власти в Баку) партийная конференция. Выступая на ней, Шаумян сообщил, что, по имеющимся сведениям, турки перебрасывают свои новые части с Месопотамского фронта для нанесения решительного удара по Баку. «Пока нет сведений, – говорил он, – идут ли нам на помощь советские войска из Центральной России: ввиду крайне тяжелого положения на Волге нам очень трудно рассчитывать на эту помощь». (Много позже я узнал, что Сталин задерживал в Царицыне некоторые части, направленные в Баку.) «Захватить власть, – продолжал Шаумян, – у нас еще хватит сил, но вот удержать ее и выстоять в борьбе с турками, с одной стороны, и английскими вооруженными силами – с другой – нам вряд ли удастся». Поэтому он предлагал вывезти наши войска из Баку через Астрахань в Россию, сохранив их тем самым и для участия в боях на Волге, и для подготовки к дальнейшему возвращению через полгода-год в Баку для восстановления здесь советской власти. Это предложение Шаумяна было поддержано большинством. За предложение об эвакуации наших войск в Астрахань на конференции было подано 22 голоса, против – 8 голосов, в том числе и мой.