Да Гама посмотрел на свои руки, неуверенный, что сможет справиться с выражением лица.

— Это правда. Я видел слишком много смертей. В моем возрасте человек узнает, что такое сожаление, сеньор Маус. Я гонялся за кровью, вместо того чтобы искать красоту. Все мои воспоминания связаны с убийствами. Я забыл остальное. Иногда я не могу спать.

— А-а… — вздохнул Маус. — Вы желаете мира и спокойствия, — у него горели глаза, когда он наблюдал, как плавящийся свинец начинает булькать на огне. — Но приносить смерть… Это же должно приносить мир, господин? Разве смерть не является величайшим успокоением из всех?

Маус проскользнул поближе. Да Гама подвинулся, чувствуя себя неуютно, но потом понял, что Маус во многом напоминает ребенка. Внезапно евнух протянул свою деревянную коробочку с мышьяком.

— Давайте попробуем, господин!

Да Гама в удивлении поднял голову.

— Что? Съесть немного?

Маус рассмеялся:

— Нет, господин. Сделаем дробь!

Хотя к этому времени Да Гама устал, он расплавил еще свинца, чтобы порадовать Мауса, и на этот раз добавил мышьяк. Они отлили еще несколько дюжин дробинок. Маус был так счастлив, что схватил Да Гаму за руку и положил голову на большое плечо. Да Гама заставлял себя думать только об изготовлении дроби.

— Достаточно, сеньор, — наконец сказал Да Гама. — Я должен попытаться поспать, — он взял несколько отлитых шариков дроби и опустил их в руку Мауса. — Вот возьми. Ты их сделал. Возьми их себе.

Да Гама отвернулся, чтобы не расчувствоваться из-за реакции Мауса. Рука евнуха оказалась очень мягкой.

Мгновение спустя Маус опустил дробины себе в карман, а затем стал помогать Да Гаме собирать инструменты. По когда Да Гама попытался отдать ему мышьяк, евнух отказался:

— Оставьте его себе, господин, а когда будете им пользоваться, думайте обо мне. Пусть в вашем сознании воцарится мир, когда вы вспомните о том времени, которое мы провели вместе.

Маус низко поклонился, проведя здоровой рукой по полу, не оглядываясь, вышел в темноту и свернулся на пороге перед дверью Викторио.

Да Гама опустил коробочку с мышьяком в мешок вместе с пистолетами, затем улегся на кровать и смотрел в потолок до первых утренних лучей.

Конечно, они должны были уехать на рассвете, но муэдзин уже призвал ко второй молитве за день к тому времени, как Викторио тяжело спустился с лестницы, держась за руку Мауса, чтобы не упасть.

Да Гама пытался не раздражаться из-за бесконечных отсрочек. Нашлось только одно достаточно большое место для сбора каравана — на улице перед Гаган-махалом, и это был кошмар. Один крестьянин провел длинную вереницу ослов прямо сквозь группу Да Гамы. Тощая корова, у которой капало из носа, чуть не рухнула в один из паланкинов. Грязные собаки гнали свинью по ближайшей канаве. К этой суматохе боги хаоса добавили еще торговцев кастрюлями и горшками, которые призывали всех покупать их товар. Потом появились красавицы из неприкасаемых с большими корзинами на головах, в которых несли лепешки коровьего навоза. Потом маленькие мальчики гнали по улице Козлов длинными стеблями осоки.

Да Гама устал от задержек. Носильщики паланкинов уже требовали дополнительной оплаты. Несколько охранников отправились в мечеть помолиться.

— Чего мы ждем? — проворчал Викторио, добравшись до нижней ступени. — Давайте трогаться в путь. Меня ждет невеста!

— Мы ждем проклятого хиджру, — сказал Да Гама. При взгляде на Мауса он пожалел о своих словах. — Мы ждем Слиппера. Я отправил посыльных. Трех или четырех. Его не могут найти.

— Ну и черт с ним. Поедем без него.

Да Гама моргнул.

— Ты что, серьезно? — спросил он.

Викторио распрямил плечи, втянул живот и выпятил грудь.

— Этот солдат очень груб, не правда ли? — обратился он к Маусу на хинди. — Я уже подумываю, стоит ли делать его партнером.

Маус тут же закивал, затем бросил взгляд на Да Гаму и покраснел.

— Я не потерплю неподчинения, — повернувшись к Да Гаме, заявил Викторио на португальском.

— Мы партнеры, а значит, я тебе ровня, а не подчиненный, — тихо ответил Да Гама.

Викторио раздраженно выдохнул воздух:

— Мы партнеры, когда я говорю, что мы партнеры!

Да Гама уже собирался ответить, но тут из-за угла появился строй солдат в тюрбанах принятого при дворе зеленого цвета. Они направились к собравшимся. Каждый был вооружен булавой из черного дерева с серебряными буграми.

Старший гневно посмотрел на фарангов.

— Вы Викторио Суза и Джебта Да Гама? — говорил он невежливо и специально коверкал слова.

— А твое какое дело? — ощетинился Да Гама.

— Вы должны проследовать с нами по доброй воле. Великий визирь желает с вами поговорить.

— Он в Голконде! — выпалил Маус и сжал руку Викторио.

— Он вернулся прошлой ночью, — солдат прищурился. — Если не пойдете сами, нам поручено помочь вам.

Викторио хотел отправиться в паланкине, но солдаты не позволили. И старик в ярости тащился по улице, причем так медленно, как только мог.

— Это из-за тебя, Да Гама, — прошипел Викторио. — Ты и выкручивайся!

— Я просто предложил цену! Ты решил продать танцовщицу евнухам, не я, — возразил Да Гама. — Неужели ты думал, что визирь никак не отреагирует?

— Ты — специалист по улаживанию дел. Так что улаживай это! Если ты на самом деле хочешь быть партнером, то ты с ним справишься.

Они вошли в резиденцию великого визиря через простую боковую дверь, явно предназначенную для слуг. Часовой приказал им оставить мечи. Затем он осторожно достал каждый из пистолетов Да Гамы и разложил их на столе. Он обращался с ними так, как будто это были спящие змеи. Да Гама подумал, не возмутиться ли, потом прикусил язык. Часовой нашел четырнадцать пистолетов, но пропустил маленький, который Да Гама прикрепил к бедру рядом с членом.

Командир подразделения быстро пошел по темным дворцовым коридорам. Да Гама беспокоился, не рухнет ли Викторио от прилагаемых усилий. Тому было трудно выдерживать такой темп.

Наконец узкий коридор открылся в огромный зал, блестевший в солнечном свете, который проникал в два высоко расположенных окна. Стены были покрыты яркой мозаикой из цветных камней и кусочков зеркала. У дальней стены ступени вели на платформу, подобную огромному куску зеркального камня. Она была окружена красными бархатными шторами.

— Пройдите вперед, — послышался низкий усталый голос.

Солдат кивнул в сторону возвышения, но сам остался сзади. Фаранги приблизились к ступеням. Да Гама обернулся и увидел, что командир подразделения уже покинул зал.

Когда они приблизились, маленький чернокожий мальчик-евнух раздвинул в стороны тяжелые шторы.

— Подходите, подходите, — сказал голос. — Ближе.

Теперь Викторио и Да Гама стояли всего в нескольких футах от платформы, но со своего места не могли видеть находившегося на ней человека.

Викторио низко поклонился, однако этот поклон видели только Да Гама и мальчик. Распрямившись, он тяжело вздохнул. Откашлявшись, Викторио заговорил монотонным голосом:

— О всемогущий и лучезарный! О воплощение мудрости Аллаха…

— Давайте пропустим всю эту чушь! — произнес низкий голос. — Я достаточно наслушался лести в Голконде. И к вашему сведению, сеньор Викторио, голландцы льстят гораздо лучше, чем вы.

На миг Да Гаме показалось, что визирь просто добродушно пошутил.

«Может, все не так плохо», — подумал он.

Но считал он так не дольше одной минуты.

— Что позволяет вам думать, что я позволю продать свою танцовщицу хиджрам? — рявкнул визирь.

Викторио гневно посмотрел на Да Гаму, кивнул и нетерпеливо зашевелил бровями, таким образом приказывая ему отвечать. Да Гама не знал, что сказать. Викторио нахмурился.

Великий визирь Вали-хан спустился по ступеням на толстых, как у слона, ногах. Он был полностью обнажен. Выглядел он так, словно проглотил гигантское яйцо. Темная кожа была туго натянута на широкой бочкообразной груди. Огромный круглый живот свисал так низко, что скрывал его член. Однако, к сожалению, его спина не соответствовала передней части тела. Когда он повернулся, стало видно, что его голый плоский зад трясется при каждом движении. Он хлопнул маленькими круглыми ручками.