Я обратил внимание на его руки в гловелеттах из трикотажных перчаток. На правой все ногти были жестоко вырваны с корнем, на левой остались только на большом и указательном пальцах.

Я кивнул ему и заскрипел импровизированным стулом. Немного повозился в поисках удобного положения, упёрся ладонями в колени и вперил тяжёлый взгляд в Лёхину переносицу.

— Ну так что, Алёшенька? Так и будем в молчанку играть или ты мне всё‑таки объяснишь мотивы своего поступка?

— Для начала я бы попросил вас представиться, — прохрипел морячок, доставая кисет из кармана. — И… откуда вам известно моё имя?

Он извлёк из мешочка газетный обрывок, согнул по длинному краю, ровным слоем рассыпал в желобке щепотку табака. Заскорузлые пальцы ловко скрутили цигарку, розовая лопата языка прошлась влево — вправо, пока бумага не потемнела от слюны. Ещё несколько ловких движений — и вот уже склеенная самокрутка торчит из уголка рта.

«Первый шок прошёл, сейчас покурит — мозги совсем прочистятся», — подумал я и медленно процедил, едва шевеля губами:

— Забыл, где я работаю?

Я помолчал, придавая банальной фразе зловещий оттенок.

Морячок издал странный звук: то ли подавился, то ли сдавленно кашлянул. Достал из кармана коробок, чиркнул спичкой, поднёс дрожащий огонёк к закрученному в спираль кончику самодельной папиросы. Дешёвая бумага вспыхнула, несколько быстрых затяжек — и вот уже трещит тлеющий табак.

Алексей деликатно выпустил дым в сторону. По тому, как подрагивали руки, я понял: мой посыл не остался без внимания.

— Расслабься, Алёша, — я принял нормальное положение и мягко улыбнулся: — В следующий раз думай, прежде чем делать наколки на видных местах.

Он глянул на ладонь с буквами и спрятал её за отворот бушлата.

Я встал, скрипнув «стулом», прошёлся по кругу, внимательно вглядываясь в лица людей. Костёр резко очертил морщины и складки, нарисовал мешки под глазами, плясал в глазах язычками огня.

Из всех русским был только моряк. По крайней мере, мне так показалось. По характерным чертам лица к немцам приписал троих, включая и того парня без ногтей. Только у них оказались квадратные челюсти с массивными подбородками. Типично немецкая порода.

С прибалтом тоже всё понятно: внешне он смахивал на Вертера из «Гостьи из будущего» — такой же светловолосый и чуть заторможенный. Ещё на взгляд определил одного итальянца и француза. Этих вообще ни с кем не спутаешь.

Цыган — он и есть цыган. Если судить по имени — чех, а так чёрт его знает, откуда занесла нелёгкая. Остальных условно записал в западных славян типа поляков, сербов и прочих восточных европейцев.

Другое дело — девушка: красавица, кровь с молоком, всё при ней. Ничего лишнего, идеальные черты лица и пропорции, хоть сейчас на обложку журнала. Попади она в моё время — контракты с мировыми домами моды ей были бы обеспечены.

— Меня зовут Максим Максимович Исаев, — заговорил я по — немецки, полагая, что большинство меня поймёт. Мысль назваться ещё одним псевдонимом Штирлица пришла не случайно. Раз уж моё нынешнее тело внешне похоже на Тихонова, то почему бы и дальше не развить эту тему? — Я полковник советской разведки, работаю здесь под прикрытием, выполняя особое задание Партии, а ты, — мой палец нацелился в лоб моряку, — пустил всё насмарку.

Алексей закашлялся, поперхнувшись табачным дымом.

— Это моя вина, — пророкотал Янек. Теперь на его лице не осталось и намёка на злость, напротив, оно приняло добродушное выражение. — Я так‑то спешил к Марике, но увидел вас и решил взять языка. Простите, если перестарался.

— Ничего, — буркнул я, потирая занывший затылок. — Живы будем — не помрём. Что с моим водителем? Убит?

— Нет, — ответил немец без ногтей. — Я дал ему снотворное. Командир предложил вас завербовать, а без шофёра вам трудно было бы вернуться обратно.

Я посмотрел на Алексея другими глазами. Тот уже закончил дымить махоркой, плюнул в ковшик ладони, где и затушил зашипевший окурок.

«А морячок‑то засланным оказался. Не прост парень, ой, как не прост».

— Вот оно как? И чего вы хотели добиться вербовкой?

— Ми хотель, — заговорил француз, но Алексей взмахом руки велел ему заткнуться.

— Мы хотели получить от вас информацию и оружие.

— Да? Для каких целей, позволь спросить, и как вообще вы тут оказались?

Моряк обвёл широким полукругом сидевших у костра людей.

— Этих везли в Дахау. Грузовик замыкал колонну, что‑то случилось с двигателем, и они остались в горах одни. Пока шофёр копался в моторе, двое охранников решили позабавиться, — он мотнул головой в сторону Марики, — отдали оружие третьему, вытащили девчушку из кузова и стали приставать. Янек первым набросился на оставшегося солдата. Жюльен и Бернардо, — матрос ткнул пальцем на француза с итальянцем, — выскочили из машины. Пока они душили насильников, я дрался с водителем и разбил ему голову о радиатор. Вот так у нас оказалось три карабина, четыре «парабеллума», несколько гранат и примерно полсотни патронов.

— Понятно. И как давно это произошло?

— Два дня назад.

— Ну, допустим, — я вперил в Алексея тяжёлый взгляд. — А откуда у Марики лыжи?

— Мы их нашли в кабине под сиденьем, решили с собой взять, мало ли пригодятся. В горах никогда не знаешь, чего ожидать. А она просто решила покататься. Женщина, что с неё взять.

Я помолчал, глядя на девушку. Та перехватила мой взгляд и покрылась румянцем: видно, не каждый день её спасает красивый парень. Это я сейчас себя имел в виду, а не Валленштайна, хотя тот тоже выглядит вполне себе ничего.

И всё‑таки странный народ эти женщины. На дворе война, враги под боком, а она решила на лыжах покататься. Здорово, да?

— Хорошо, тогда ответь на такой вопрос: тебя сюда каким ветром занесло? Вряд ли немцы позволяют пленным морякам щеголять в форме, да ещё и с бескозыркой на голове.

Моряк хлопнул рукой по колену.

— Да понимаешь… понимаете, товарищ полковник…

— Можно без чинов и на «ты». Ситуация к задушевному разговору очень располагает. Я ухмыльнулся. Улыбнулся и Алексей, но тотчас стал очень серьёзен.

— Я сам не могу понять, как здесь очутился. Ещё недавно мой катер отбивался от атаки «мессеров». Бомбы так и сыпались с неба. Со всех сторон росли огромные буруны, обрушивая на корабль тонны воды. Я стоял на корме у зенитного пулемёта, ловил этих сволочей в круг прицела и слал им от нас горячие гостинцы.

Одна из бомб упала возле самого борта. Я помню взрыв, помню, как осколки дырявили железо, помню дрожь палубы под ногами. Потом передо мной выросла зелёная стена, и я оказался в ледяной воде. Кажется, я барахтался, пытаясь выбраться на поверхность, и вроде бы у меня это получилось, но, когда я увидел свет и сделал глубокий вдох, передо мной оказалась дорога в горах и сломанный грузовик с пленниками.

Я присвистнул. Оказывается, я здесь не один путешественник в пространстве. Правда, у меня случай вдвойне тяжёлый: я ещё и во времени переместился.

— Предположим, я тебе поверю, хотя история с твоим появлением отдаёт откровенной бредятиной. Прошло два дня, как вы освободились, и что — вас никто не искал?

— Почему? — встряла в разговор Марика. Пока я допрашивал моряка, она подобралась ближе и села рядом со мной. — Искали. В тот же день машина с солдатами приезжала. Они по горам целый день ползали, иногда стреляли куда‑то. Мы только слышали, не видели: боялись из пещеры вылезти. Вечером Янек сходил на разведку, сказал, что они грузовик с телами шофёра и охранников забрали. С тех пор больше никого не было.

Я кивнул. Снова посмотрел по сторонам, вглядываясь в лица. Мне всё равно нужны помощники для задуманной операции. Почему бы не использовать этих людей? Да и морячок не просто так здесь оказался.

С виду они вроде бы ничего, наверняка, винтовку в руках держать умеют, а если нет — Алексей с ними позанимается. Снабдить их оружием и провиантом для меня не проблема.

Скоро на фабрику повезут первую партию из пятисот заключённых, вот я и проверю партизан в деле. Заодно и отряд увеличится, если дело выгорит.