Литмир - Электронная Библиотека

Вернер, так храбро освободивший эту крепость год тому назад и привыкший чувствовать себя победителем в этой стране, имел несчастье попасть в плен к русским во время одной большой схватки. Его выслал туда принц Вюртембергский, чтобы зайти русским в тыл, опустошить их магазины и отрезать им подвоз. Вернер, не знавший страха, пренебрег необходимой осторожностью, не следовал точно полученным инструкциям, рассеял свои войска и, после отчаянной обороны, упав со своей раненой лошади, попал в плен к окружавшим его, гораздо более многочисленным врагам. Тогда осажденным не осталось никакой надежды на помощь; но Гейден, у которого осталось еще немного хлеба, продолжал защищаться. Русские были снабжаемы всем необходимым морским путем. Морозы стояли сильные, и комендант велел поливать стены водой, которая замерзала и представляла собой зеркальную поверхность. Русские штурмовали крепость, но не могли взобраться на валы. Каждый штурм был отбиваем с большим уроном. Наконец 13 декабря кончился запас хлеба; Гейден, получивши в этот день десятый раз требование о сдаче, не уступивший до сих пор ни огню, ни бомбам, 16 декабря должен был сдаться на капитуляцию после четырехмесячной, весьма замечательной осады[287].

После завоевания Кольберга кончилась эта обильная делами померанская кампания, в которой прусские генералы покрыли себя большой славой, несмотря на превратности судьбы. Принц Вюртембергский ушел на зимние квартиры в Мекленбург, а Платен маршировал со своим корпусом в Саксонию вместе с Беттингом, стяжавшим не меньшую славу в этой кампании. Генерал этот постоянно производил атаки на шведов со своим маленьким корпусом и почти всегда бывал победителем. Вследствие этого шведы не могли помогать русским, действия их постоянно тормозились заботами о содержании своей армии перед неутомимым врагом, готовым драться всякий день и знаменующим каждый закат солнца новыми пленниками. Эта небольшая война продолжалась таким путем, пока наступившая зима не прекратила дальнейших операций.

Во время всей этой кампании принц Генрих удерживался в Саксонии, имея против себя большую австрийскую армию с Дауном во главе и имперцев, причем приобрел значительные преимущества. Особенно отличились генералы Зейдлиц и Клейст, разбивавшие несколько раз неприятельские корпуса и тем уничтожавшие предприятия главной армии. Но все же пруссаки могли занять лишь часть этой области, а гарнизоны, оставляемые в городах, состояли большей частью из перебежчиков и самых плохих легких войск и потому были весьма ненадежны.

Фридрих разрешил одному французскому авантюристу, по имени Ла Бади, основать полк добровольцев, исключительно французов, называвшихся «etrangers prussiens (прусскими иностранцами). Это сборище солдат, офицеры которых были сами большей частью искателями приключений, не знало никакой дисциплины, а меньше всего прусской. Три роты их взбунтовались однажды при выходе из Лейпцига, ограбили обильно наполненную полковую кассу, багаж своего отсутствующего командира и других офицеров, застрелили начальствующего майора, захватили две принадлежащие полку пушки и направились в Альтенбург к имперским войскам. Предводителями мятежников были капитаны Фонтэн, Мерлен и лейтенант Эстаньоль, изображения которых лейпцигский палач прикрепил за это к виселице.

Императорские войска под начальством Дауна направились в Дрезден и Богемию, а имперцы – обратно во Франконию; но они оставили гарнизоны в самых важных пунктах. Несмотря на это, пруссаки остались, как обыкновенно, на зиму в Саксонии, не надеясь, однако, на удачи будущей кампании.

Теперь русские впервые поселились на зиму в Померании и Неймарке, а австрийцы – в Силезии. Потеря Кольберга и Швейдница в столь короткое время была поэтому для короля неизмеримо большим несчастьем. Все военные принадлежности и съестные припасы могли быть теперь доставляемы русским в Померанию морем, а австрийцам удалось наконец утвердиться в Силезии. Чтобы прогнать неприятелей из этих областей, надо было много крови, много времени, много денег и еще больше счастья. Но где их найти? Самые опытные полководцы пали вместе с цветом дворянства, а старые солдаты лежали рядами на полях сражений. Доходы из большей части прусских земель либо совсем прекратились, либо сильно оскудели; оставшиеся саксонские источники тоже начинали иссякать, англичане не давали больше субсидий, Дрезден и часть Саксонии были в руках австрийцев, и все неприятельские армии находились на самом удачном пути к дальнейшим завоеваниям. Таким образом, королю было так худо, как никогда еще при окончании кампании, притом что он даже не проиграл ни одного сражения. Но неутомимое мужество его войск, неослабевающее усердие и беспрерывная деятельность его генералов, еще не совсем опустевшая казна и многочисленные источники помощи, изобретаемые его гением, сделали эти неудачи переносимыми. Многое было выиграно тем самым, что не потеряли еще надежды. Но не так думали его союзники и приверженцы внутри и вне Германии, которые уже трепетали перед падением самого могущественного из германских протестантских государей, столь грозного доселе соперника австрийской монархии, способного и твердо решившего отстоять права менее могущественных имперских чинов против незаконного распространения императорской власти, защищать протестантские государства от фанатизма и сохранить в неприкосновенности политическую организацию Германии.

В этом столь ужасном положении над прусским королем чуть было не стряслась беда страшнее всех остальных, которой он даже не предчувствовал. В Магдебурге находилось в то время множество пленных разных наций: австрийцев, русских, французов, саксонцев, шведов и имперцев. Это была главная крепость Пруссии. Здесь хранилась прусская сокровищница – загадка для стольких живших тогда политиков и для потомства – и архив прусской монархии; здесь же пребывала тогда королевская семья вместе со многими знатными лицами страны. В городе находился большой военный магазин Фридриха и средоточие его могущества; множество драгоценностей были свезены сюда на сохранение самыми богатыми частными лицами изо всех прусских областей. В новейшей истории нет примера, чтобы судьба целой монархии зависела от необходимости отстоять один город. Если бы Магдебург со своими сокровищами был утерян, то напрасны были бы все победы, одержанные в поле, и война была бы кончена. Но крепость эта не была охраняема согласно той важности, которую она имела. Гарнизон ее состоял всего из нескольких тысяч человек, частью туземцев, частью иностранцев, частью дезертиров. Между тем осада ее была невозможна из-за необходимости больших приготовлений, связанных с таким предприятием, его весьма правдоподобной продолжительности и прусской армии, находившейся в поле. Фридрих пожертвовал бы Саксонией, Силезией, всем – чтобы только спасти Магдебург, и яростно атаковал бы самые многочисленные осадные войска под стенами этой крепости, даже если бы неприятель находился под охраной самого крепкого лагеря. Зная об этом, враги его оставили всякие попытки осады, и король был совершенно спокоен насчет Магдебурга.

Но то, что нельзя было сделать внешней силой, могла бы удачно исполнить измена, которая не раз уже готовилась к этому. Фридрих даже не думал о возможной опасности с этой стороны в то время, когда содержимый им в жестоком заточении императорский ротмистр Тренк, в отвратительной тюрьме, под бременем своих цепей раздумывал о том, как бы захватить Магдебург врасплох, – и вот судьба монарха, которого не могли одолеть сильнейшие державы Европы, чуть не была решена человеком, обреченным на скорую погибель, закованным в железо, который, лежа на своем надгробном камне и питаясь заплесневелым черным хлебом, все же глубоко чувствовал права человечества, оскорбленные могуществом более сильного, и дышал лишь жаждой свободы и мщения. Но к счастью для короля отважная попытка эта была неудачна.

Фальшивый характер Тренка, известный всем, внушал людям недоверие и к той доле правды, которую он говорил. Но несомненна и неоспорима все же неустрашимая решительность этого человека, его неутомимые и весьма изобретательные планы с целью вырваться на свободу, которые ему удавалось доводить всегда почти до полного их осуществления. Несомненно и то, что он и тогда был весьма близок к исполнению своего желания, что в то время в Магдебурге находилось множество военнопленных, что гарнизон, подобно всем прусским крепостям, состоял большей частью из перебежчиков и людей, насильно взятых в солдаты, и весьма слабых даже по численности[288].

вернуться

287

Румянцев за взятие Кольберга был произведен в генерал-аншефы. Вообще вся эта операция, которую Архенгольц превратил в почти эпическое предание, представляла собой достаточно осторожную (с обеих сторон!) позиционную кампанию. Румянцев вовсе не стремился к штурму укреплений Кольберга, занимаясь главным образом возведением, а затем – усилением линии обложения. К концу ноября она стала настолько сильной, что пруссаки несли огромные потери при попытках провести обоз в город (особенно неудачным был для принца Вюртембергского бой 1 декабря в районе Шпигской высоты, когда пруссаки потеряли до 1000 человек пленными). Когда эти потери стали превосходить ожидаемые плюсы от продолжения сопротивления Кольберга, гарнизон последнего капитулировал.

вернуться

288

Тренк составил заговор вместе с многими заключенными и некоторыми солдатами и офицерами гарнизона. Он даже завел переписку с австрийцами, предлагая передать город какому-либо из их подвижных корпусов, однако, к счастью для семьи Фридриха, эта переписка была открыта и заговор пресечен.

86
{"b":"254357","o":1}