Есть, к сожалению, проблемы посложнее. В самой Европе, или даже побольше чем в Европе. Надо все больше задумываться о будущем Франции, о ее месте в быстро меняющемся международном раскладе.

Вот и в нашей беседе президент обстоятельно рассуждает насчет ключевой роли, которая, по его убеждению, должна принадлежать в новой обстановке в Европе отношениям его страны с Советским Союзом.

— Я доверяю истории, — говорит президент, — а она свидетельствует о том, что когда отношения наших стран складывались благополучно, то это шло на пользу всей Европе. Мы должны сохранять эту историческую преемственность.

В этих словах опыт прошлого Ф. Миттеран переносит на задачи грядущего этапа европейского развития, а само это решение явно мыслится им в масштабах всего континента. Эго полностью отвечает нашему видению, и я поддерживаю мысль президента.

Он переходит к другому аспекту проблемы.

— Наши страны всегда помогали друг другу в прошлые времена, — заявляет Ф. Миттеран. — Так должно быть и сейчас, когда Советский Союз находится на исключительно трудном этапе перехода к новому состоянию.

Это большая тема. Вокруг Советского союза все в большей степени переплетаются нити мировой политики. Ф. Миттеран видит неоднозначность процессов, развивающихся в нашей стране, и труднопредсказуемость их результатов. Ход дел беспокоит его все больше. Что именно?

Президент не скрывает. По мере того как развивается наша беседа, он все откровеннее обнажает свои озабоченности.

— Я понимаю, — заявляет он, — всю сложность того, что происходит в Советском Союзе, и остаюсь, как вы знаете, убежденным сторонником поддержки вашей страны в обеспечении успеха политики перестройки. Эго — один из главных вопросов для будущего Европы.

— То, что вы говорите, — замечаю я, — весьма ценно. В общем плане мы видим все более благоприятное отношение к переменам в нашей стране. Со стороны Франции особенно. Но остаются открытыми вопросы, когда и в каких формах эта поддержка может обрести конкретность.

Президент готов к ответу на такой вопрос.

— Да, своевременность поддержки очень важна. Убежден, — подчеркивает он, — что момент для нас наступает именно сейчас.

Я говорю, что это важная констатация.

— К сожалению, — говорит собеседник, — работа в рамках Европейских Сообществ по оценке советских потребностей идет не так быстро, как хотелось бы. Мои партнеры не очень-то горят энтузиазмом. Завтра в Риме, как вы, конечно, знаете, состоится внеочередное заседание Европейского совета. Будут руководители всех стран ЕС. Но думаю, что дело ограничится общим обсуждением вопросов финансово-экономического содействия Советскому Союзу. Конкретные решения вряд ли будут приняты. Видимо, на этот счет Сообщества определятся на декабрьской сессии Евросовета после того, как станут известны заключения соответствующих международных организаций.

— А как обстоит дело, господин президент, с идеей заключения договора между Европейскими Сообществами и Советским Союзом?

— Я еще полгода назад высказал свои соображения на этот счет, — отвечает Ф. Миттеран. — И опять-таки думая в первую очередь о необходимости объединения и координации усилий государств, входящих в Европейские Сообщества по оказанию действенной помощи Советскому Союзу в решении задач перестройки. К тому же согласованная линия ЕС требуется как в отношениях с вашей страной, так и с Соединенными Штатами. Отношения эти должны быть поставлены на прочную правовую основу и ориентированы на развитие крупномасштабного сотрудничества в расчете на перспективу.

Интересная оценка. Из дальнейших замечаний на эту тему видно, что заключение соглашения между ЕС и Советским Союзом видится французским президентом как элемент, и весьма важный, новой ситуации в рамках Сообщества, складывающейся после объединения Германии. Но путь предстоит длинный. Единства среди членов Европейских Сообществ пока не сложилось.

Таким образом, все это скорее задумки, направления усилий, чем реальные ответы на растущие заботы. И президент говорит о них все более прямо.

— Мы с пониманием относимся к мероприятиям советского руководства по решению внутренних проблем вашей страны, в том числе межнациональных. Я приветствую и процесс совершенствования советской федерации.

Президент сделал короткую паузу, как бы выделяя значение следующей фразы.

— В то же время Франция, — подчеркнул он, — заинтересована в том, чтобы Советский Союз и впредь оставался сильным, прочным, единым государством.

Нелегко слышать эти слова Даже если они продиктованы самыми лучшими побуждениями, сам факт, что сегодня такого рода вещи стали темой дипломатической беседы, — показатель того, что на повестку дня встает сверхделикатная и крупная проблема: быть или не быть Советскому Союзу, и больше того — стране нашей и ее исторически сложившейся данности. Такие вопросы все больше выходят на поверхность, но я еще не свыкся до конца с этим. Вот и сейчас предпочитаю никак не реагировать на сказанное. Ф. Миттеран тоже молчит какое-то время. Потом заявляет, не повышая голоса, но чеканя слова.

— Распыление Советского Союза обернулось бы большими проблемами для Европы.

Вот она — суть тревог президента Тревог, несомненно, обоснованных, повернись дела так, как он говорит.

— Такой подход диктуется не только дружественными чувствами к Советскому Союзу, к политике глубокой трансформации самих основ жизни советского общества. Он определяется национальными интересами Франции, — заявляет Ф. Миттеран и поясняет: — Мы не хотим, чтобы на карте Европы появилось множество самостоятельных образований, с которыми такой стране, как Франция, было бы во всех отношениях труднее иметь дело, прежде всего в экономической области.

За этими суждениями немало раздумий, сформировавшееся мнение насчет возможной эволюции европейской обстановки, движущих сил этой эволюции, потенциальных угроз.

— Европа как бы начинает осознавать себя как единое целое, — рассуждает президент. — Но это сопровождается бурным процессом пробуждения национального самосознания в отдельных странах. Сам по себе процесс этот естественен и в нем нет ничего страшного, но только до определенного предела.

Президент слегка повысил голос, акцентируя внимание на последних словах.

— Дальше, — говорит он, — за этим пределом, за этим рубежом, возникает опасность нового раздробления и раскола континента.

Теперь очевидно, насколько тесно неопределенность в отношении судьбы Советского Союза увязана в сознании президента с озабоченностями более широкого плана.

Я говорю о необходимости активной политики, которая позволила бы направить ход дел по нужному руслу. Мы находим самое широкое совпадение взглядов в этой области.

— Преодолеть неблагоприятное развитие событий можно лишь на путях строительства единой Европы, — говорит Ф. Миттеран. — Через дальнейшее углубление хельсинкского процесса, проведение в жизнь идей общеевропейского дома и европейской конфедерации.

В этом мы, конечно, согласны. Президент заявляет, что значение предстоящего в ноябре того же года в Париже Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе на высшем уровне он видит в проведении в жизнь этих идей.

— Итак, — прощается президент, — до встречи через два дня.

Я возвращаюсь в посольство. Анализируем содержание беседы с ближайшими помощниками. Оно существенно. Не на всяких переговорах, даже доверительных, услышишь так много о проблемах действительно крупных. К тому же французский президент откровенно поделился своим видением вещей. Включая, как частицу фона, и нечто неожиданное — по меньшей мере вопрос: сумеет ли М. Горбачев совладать с надвигающимися испытаниями?

Президент Советского Союза прибывал в Париж из Испании 28 октября. Встречавшие собрались в павильоне для почетных гостей аэропорта Орли, все в той же «Избе». Главный встречающий с французской стороны — госсекретарь по иностранным делам. Визит рабочий, и протокол прост. Но незадолго до прибытия советского самолета неожиданно для нас приземлился самолет Ф. Миттерана, возвратившегося из Рима после заседания Европейского Совета. Своим присутствием французский президент подчеркивал значение предстоящего события.