Я закричала, всплеск удовольствия тяжелой и неожиданной волной накрыл меня прямо до самого центра. Мои руки инстинктивно сжали его плечи, спина выгнулась дугой.

— Черт возьми, — его глаза были полузакрыты, он рывком притянул меня еще ближе к себе, как будто это был рефлекс, и он его не контролировал.

Внезапно он наклонился, его рот оказался на мне. Он облизывал, сосал, целовал мой сосок своим горячим ртом, немного прикусывая зубами.

— Ох! Мартин! — мои глаза закрылись, бедра приподнялись, и я сильнее схватилась за его плечи. Я чувствовала себя тугой и опухшей от жадных прикосновений его рта, рук, его тела.

— Я должен прикоснуться к тебе, — пророкотал его голос. Он кружил языком по моему соску, прежде чем втянуть его в рот.

— Ты прикасаешься ко мне, — повторила я, держась за его шею и затылок, притягивая ближе, словно обезумев.

— Не здесь, — прорычал он, его ласки стали более агрессивными, настойчивыми, сильными.

Он прикусил нижнюю часть моей груди, ребра, словно хотел съесть меня, его пальцы на моей заднице впились в мою плоть требовательно и тяжело. Он снова ущипнул мои соски, на этот раз сильнее, больнее, но мне это необходимо. Его рука на моей заднице передвинулась вперед, раздвигая пальцы, он раскрывал меня.

Мартин выпрямился, захватив мои губы своими, отчего я к своему удивлению закричала. Его язык повторял за поглаживаниями пальцев. Свободной рукой он схватил меня за хвост и, грубо наклонив мою голову в сторону так, как ему нравилось, раскрывая мой рот так, как открывал мой центр.

Мои соски задевали его грудь. Я выгнулась бедрами, животом и спиной, ногтями впиваясь в его плечи и спину. Его пальцы были внутри меня, это было не мягкое поддразнивание, как в общежитии. Это было грубо, настойчиво, его пальцы пронизывали, немного больно и неудобно, но... боже, это чувствовалось так хорошо. Так хорошо. Так, так хорошо.

Мое тело, казалось, понимало то, чего разум еще не понял, и мои бедра качались в такт его ударов. Он закусил мою губу, от чего я тяжело задышала, его горячий рот двигался по моей челюсти, он дернул меня за волосы, обнажая уязвимое пространство для его языка и зубов.

Как будто издалека я слышала, как он ругается и делает мне комплименты. Не останавливаясь, он произносил «твою мать, и красивая, и великолепная, и проклятие» сквозь сжатые зубы напротив моей кожи, обдавая своим горячим дыханием мое ухо и шею. Я ощутила его эрекцию, прижатую к моему бедру, когда он покачивался около меня, когда я трогала его руку. Я задержала дыхание, желудок плотно сжался. Моя челюсть напряглась. Все было натянуто и готово к взрыву.

И тогда я сделала это.

Я взорвалась.

На самом деле, я даже закричала.

Жесткое, сладкое опустошение взорвалось сквозь меня, восхитительные спазмы сопровождались яростной дрожью. Я была парализована от этой порочной волны прекрасного разрушения, удушья и освобождения, душащий меня снова и снова. Я ощутила, что его пальцы стали двигаться мягче, медленнее, будто получили то, что хотели, а теперь двигались, словно повторяя прежнюю настойчивость.

Мое тело тоже инстинктивно расслабилось, без моего ведома, почти что безвольно. Рот Мартина был на моей щеке, покусывая, посасывая. Я чувствовала, как бьется его сердце напротив моей голой груди, и его скорость соответствовала моему. Мой взгляд был затуманенным, и я поняла, что не дышу, только когда начала задыхаться, глотая воздух, я зарылась головой в его шею, чтобы спрятаться.

Я чувствовала, как он вздрогнул. Его пальцы внутри моего тела все еще поглаживали и ласкали — как будто я сделала нечто хорошее, и он вознаграждал меня за это нежными поглаживаниями.

Неохотно он вытащил руку из моих шортиков бикини и отпустил мой хвост. Поначалу я подумала, что он хочет отодвинуться подальше, но он не сделал этого. Он обнял меня. Его сильные руки обернулись вокруг моего тела, и он прижал меня к себе. Я прижалась автоматически.

Я не была смущена. Это все мое тело. Блаженно пресыщенное. Мой разум был полностью пустым, без единой мысли. Я просто чувствовала.

И быть в объятиях Мартина было блаженством.

И вот опять мы с Сэм ужинали в моей комнате.

Это случилось после того, как я вернулась с...

МОЙ САМЫЙ ПЕРВЫЙ ОРГАЗМ!!!

Вот как я думала об этом в уме.

МОЙ САМЫЙ ПЕРВЫЙ ОРГАЗМ!!!

Всё заглавными буквами и со смехотворным количеством восклицательных знаков. Ранее я пыталась доставить себе удовольствие бесчисленное количество раз, но у меня ничего не получалось, именно поэтому я проводила много исследований о половом акте. Я думала, что если достаточно прочитаю по этой теме, то я, в конечном счете, найду ключ к... подождите, к этому...

МОЕМУ ПЕРВОМУ ОРГАЗМУ!!!!!!!!!!

Я не ожидала, что потеряю дар речи, но так получилось, причем аж на несколько часов. К счастью, что удивительно, Мартину тоже, казалось, требуется время чтобы прийти в себя. Ни один из нас не говорил после этого, ни в бухте, не по дороге обратно к гольф-карам и не по пути к поместью.

Несмотря на это, некоторые барьеры между нами были разрушены, потому что он, как мне кажется, стал чувствовать себя свободнее, целуя меня, прикасаясь ко мне, как и когда ему хочется, а я позволяю ему, просто напросто, потому что мне необходима после-оргазменная уверенность и прикосновения. Это чувствовалось таким необходимым и естественным, и я жаждала этого.

Не говоря ни слова, он завязал веревочки на купальнике и окружил мою грудь и плечи горячими поцелуями — лаская мое тело, словно оно принадлежит ему, и с которым он может играть и исследовать, как ему нравится. Когда мы покинули бухту, он поднял меня на руки и целовал меня, пока я цеплялась за него, задыхаясь. Во время поездке на гольф-каре, он положил руку на мое бедро в собственническом жесте, а пока мы шли к дому, он жадно гладил мою задницу.

Оказавшись внутри, он поймал меня за руку и развернул меня вокруг, пока мы не были прижаты друг к другу от колен до груди, и снова поцеловал меня, его руки поглаживали мою шею, плечи, руки, талию и бедра.

Когда мы наконец-то разъединились, на его лице была самодовольная улыбка, а глаза сверкали так же, как и в бухте.

После чего он сказал.

— Иди приведи себя в порядок. И возьми это.

Я взглянула на корзинку, которую он держал. Это был пикник, а мы не ели. Я взяла ее и снова посмотрела на него.

— Тебе нужно что-нибудь поесть, — сказал он.

Я послушно кивнула.

Он широко улыбнулся.

— Ты когда-нибудь заговоришь снова?

Я моргнула, пожав плечами, как бы говоря: «Я не знаю».

Говорить? Говорить? Что это?

Он рассмеялся, освободив меня от объятий, и поцеловал в макушку. Его глаза светились счастьем, когда он бросил мне вдогонку:

— Увидимся за ужином.

Но я не видела его за ужином. Я ела в моей комнате с Сэм, потому что мой разум наконец-то понял, что произошло, пока я принимала душ. Я чувствовала боль между ног, и реальность обрушилась на меня, словно бурный водопад. Мир резко сфокусировался. Я оперлась о стенку душа, чтобы успокоиться.

Его пальцы не были нежными, отсюда и болезненность. И когда я размышляла о произошедшем в бухте, я узнала кое-что о нем: его прикосновения, его слова, его поцелуи были властные, сильные, доминирующие. Он возможно и подарил мне мой первый оргазм, но и забрал кое-что.

И он знал это. Он знал это до того, как все случилось.

Вдобавок к моему запутанному состоянию, я увидела в зеркале ванной, что он оставил следы от своих укусов и посасываний на моей коже — два на шее и один внизу на правой груди. Они выглядели как доказательства. Словно были сделаны целенаправленно.

Мне нужно время, чтобы хорошенько обдумать произошедшее, принять то, что произошло и решить, что это значило, чтобы понять, почему я позволила этому случиться и определить хорошо ли это или плохо.