— Я… Я… попрошу у нее костюмы, — неожиданно подала голос Пэм и кивнула в сторону стриптизерши, показавшейся мне знакомой. — У нее есть запасные.

Мне показалось странным, что она знает, что лежит в огромной сумке девушки, которая, как я вдруг сообразила, тоже была вампиром.

— Пэм, ты была бесподобна, — прошептала я.

— Ты тоже. Ты крутая девчонка, — ответила она. — Ничего удивительного, что ты нравишься Эрику.

Я выглянула в коридор. Полицейские все еще были там. Они до сих пор не закончили оживленный разговор с фигуристой стриптизершей. Черт!

Пэм осторожно встала со стула и направилась к девушке, со скучающим видом сидевшей неподалеку. У нее были требуемые регламентом белокурые волосы (кстати, как и у единственной в комнате афроамериканской участницы проб) и огромные сиськи. Насколько я могла судить, ей было не меньше нескольких десятков лет. У нее была стройная фигура и угрюмое выражение лица, характерное для тех, кого с детства баловали, потакая всем капризам. Она была одета в тесный желтый топ и крохотную плиссированную серую юбку, судя по всему, избрав имидж шаловливой школьницы. Где же я ее видела?

При виде Пэм девушка-вампир выпрямилась, и угрюмое выражение исчезло с ее лица. Пэм что-то прошептала ей на ухо, и стриптизерша принялась рыться в своей объемистой сумке. Потом подала Пэм охапку одежды и две пары туфель. Я изумленно смотрела на нее, пока не сообразила, что в такой сумке могло поместиться и двадцать костюмов размером с тот, что был на ней.

Пэм обернулась ко мне, и я поспешила на помощь.

— Что тут у тебя? — спросила я.

Она уронила костюмы мне в руки. Ей досталась сверкающая золотистая повязка на грудь и такие же трусики (впрочем, назвать так этот предмет одежды можно было лишь с большой натяжкой). К этому комплекту прилагались прозрачные туфли на высоких каблуках. Кроме того, тут было небесно-голубое трико с черной отделкой. Если точнее, бывшее трико, поскольку большая его часть была удалена при помощи ножниц. Осталась узкая голубая полоса, прикрывающая грудь и соединенная полоской ткани с нижней частью одеяния, напоминающей остатки трусиков. Этот костюм завершала пара черных чулок и черные туфли на каблуках.

Пэм снова тяжело плюхнулась на стул.

— Одевайся, милашка! — хихикнула она. — Я возьму золотистый костюм, а ты бери голубой. На твоем загаре он будет смотреться отпадно.

Она сбросила плащ, и моему взору вновь предстали брызги крови. Правильно истолковав панику на моем лице, Пэм отвернулась от остальных, чтобы расстегнуть пуговицы. Вывернув блузку наизнанку, она бросила ее на пол у ног незнакомки со знакомым лицом. К моему изумлению, девушка секунду помедлила, а затем одним стремительным движением подобрала блузку и сунула ее в бездну своей сумки.

Пэм сбросила одежду и натянула костюм так естественно, как будто занималась этим каждый день.

Я тоже отвернулась, хотя мои прелести, похоже, никого тут не интересовали. Натягивая костюм, я обнаружила, что верхняя его часть соединялась с нижней при помощи липучки. Удобно.

Я осмотрела себя и подругу.

— Ух ты! — воскликнула я. — Пэм, да мы просто красотки!

— Согласна, — кивнула Пэм, даже не пытаясь изображать скромность. Мы хлопнули друг друга по ладони. — Я прихожу в себя, — отметила она. — Нет, я серьезно. Мне уже почти хорошо.

— Эй вы, двойной номер! — окликнул нас от двери Ирокез. — Вперед!

Я понятия не имела, как нам удастся выпутаться из этой ситуации, но мы послушно зашагали к двери. Даже в состоянии интоксикации Пэм умудрялась шагать на шпильках не покачиваясь. Мне то же самое стоило всех душевных сил и неистовой концентрации.

— Как вас зовут? — спросил Ирокез.

— Сахарок и Ириска, — ответила я, и Пэм, обернувшись, окинула меня взглядом, ясно говорившим, что она считает меня идиоткой.

— Потому что она белая, а ты коричневая, — кивнул Ирокез. — Здорово.

Усилия и время, потраченные на то, чтобы заполучить этот загар, наконец окупились.

— Ну что ж, на сцену! — скомандовал Ирокез, отворяя дверь в конце коридора.

За дверью обнаружились ступеньки, ведущие куда-то наверх, в непроглядную темноту. Из этой двери на нас обрушился шум. По ступенькам с грохотом скатилась блондинка латиноамериканской внешности. Лифчика на ней не было, а вслед ей неслись свист и улюлюканье. Она сильно вспотела, но виду нее был скучающий.

Полицейские по-прежнему стояли в коридоре.

— Черт бы их побрал! — прошипела я.

Мы с Пэм переглянулись, и она пожала плечами.

— Попробуем что-то новенькое, — ответила она. — Эрик говорил мне, что ты классно танцуешь. Теперь надо попытаться сделать это в полуобнаженном виде.

И мы, покачиваясь на высоченных каблуках, начали подниматься по лестнице навстречу карьере стриптизерш. Внезапно мы очутились на сцене, которая представляла собой выкрашенный в черный цвет дощатый настил, где было закреплено три шеста.

Ведущий оказался брюнетом с широкой белозубой улыбкой.

— Не забывайте, джентльмены, — обратился он к залу, — аплодисменты, которыми вы провожаете девушек со сцены, измеряются специальным прибором. Три девушки, вызвавшие самую восторженную реакцию публики, будут приняты в штат и начнут регулярно появляться перед вами на этой сцене!

Итак, нам предстояло бесплатно забавлять публику в надежде на то, что за это нам достанется работа. Майкл оказался еще более подлым созданием, чем я полагала, а это кое-что да значило!

— Прервав контракт в Лас-Вегасе, к нам явились Сахарок и Ириска! — восторженно завопил конферансье.

Я решила, что он принимает наркотики.

Натянув на физиономию широкую и совершенно бессмысленную улыбку, я зашагала по сцене. Мне удалось дойти до самого края, не свалившись вниз, только благодаря Пэм, резко схватившей меня за руку. Мы вместе смотрели на скрытых темнотой мужчин в зале. Блики света выхватывали из мрака тут бороду, там блестящую пряжку ремня. Свист и крик оглушали, едва не сбивая нас с ног.

Разумеется, мы не указали необходимую нам песню. В динамиках загрохотала «Сексуальная спинка» Джастина Тимберлейка. Меня это вполне устраивало.

— Не стойте столбом! — рявкнул чей-то грубый голос.

Мы должны были танцевать. СЕЙЧАС. После чего нам необходимо было уносить отсюда ноги, прежде чем Майкл и Руди не оправились достаточно для того, чтобы организовать погоню.

Я игриво взглянула на Пэм, которая несколько мгновений смотрела на меня непонимающим взглядом.

— Пилон, — прошептала я.

Пэм одарила аудиторию сладострастным взглядом и оплела собой ближайший шест. Из зала раздались восхищенные возгласы. Я обняла ее сзади и ощутила похоть, завладевшую сознанием этих мужчин. Пэм приступила к работе, и мы начали вместе вращаться вокруг шеста, слившись воедино, как будто наши тела кто-то склеил. Мельком взглянув на лицо Пэм, я увидела, что она похотливо облизывает губы.

— Выручай, Пэм! — пробормотала я.

— Они хотят зрелища, они его получат, — отозвалась она.

Уложив меня на свое колено, она сделала вид, что шлепает меня по заднице в ритм музыке. Если честно, она несколько увлеклась этим занятием. Зато мужики пришли в полный восторг. Пэм шлепала меня, вылизывала мои уши, обшаривала руками мою едва прикрытую грудь и делала многое другое, о чем мне и вспоминать не хочется. Мы завелись и принялись выделывать штучки, которые этот пилон наверняка знавал, причем не раз.

Самым удивительным было то, что я вошла во вкус и мне это даже начало нравиться.

Я старалась держаться подальше от края сцены, чтобы меня никто не схватил. И еще, поскольку и без того чувствовала себя голой, я не желала снимать топ. Но публика ожидала от нас именно этого, поэтому я вздохнула с облегчением, когда полиция выключила музыку, включив вместо нее верхний свет.

Это были не те полицейские, которых мы видели в коридоре.

— Всем оставаться на местах! — заявил высокий офицер в голубой ветровке. — Произошло убийство, и мы должны всех опросить.