Максим в ответ смог лишь кивнуть. Голова немного кружилась, в горле пересохло.

     - Можно… воды? – хрипло спросил он.

          Сабина поджала губы и обернулась на стол, стоящий у дальней стены.

     - Д-да. Конечно, - неуверенно отозвалась она и медленно направилась к столу. На нем стояла светлая небольшая бутылка. Молодая женщина взяла ее и с явной неохотой протянула Максиму. Юноша прищурился. Внутри сосуда плавала какая-то мутная густая жидкость, больше напоминающая соус, чем воду.

     - Что это? – спросил Максим. Сабина отвела взгляд.

     - Сгущенная вода. То немногое, что выдают людям нашего мира в день. То, что удается очистить.

          Юноша, не раздумывая, вернул бутылку Сабине.

     - Ох… я не знал, что у вас здесь проблемы с водой.

     - Тебе нужно попить, - покачала головой молодая женщина, но Максим наотрез отказался.

     - Обойдусь. Тебе нужнее. Как же вы живете в этом мире почти без воды?

          Сабина вернула бутылку на стол и тяжело вздохнула. Юноша осторожно спрыгнул с кушетки, придержав пальцами виски: комната вновь сделала перед глазами крутой оборот.

     - Красный мир… не похож на твой, - пожала плечами Сабина.

     - Он так и называется? Красный мир? – нахмурившись, поинтересовался юноша.

          Молодая женщина невесело усмехнулась.

     - Ему подходит это название, верно? Так его называют путешественники. Условно. Доподлинно неизвестно, каким он был раньше, и в наших условиях история никого не заботит – заботит лишь настоящее. Здесь была война, Максим. Много веков назад. Она почти все уничтожила. Теперь этот мир доживает свои дни, и, думаю, его хватит ненадолго.

          Максим нахмурился и тяжело вздохнул.

     - Если в Вихре есть ответы на все вопросы, почему ваши путешественники не посмотрят, как исправить положение? Предотвратить войну, например, или… хотя бы восстановить нынешний мир после разрухи.

           Сабина снисходительно улыбнулась.

     - Потому что этого делать нельзя. В нашем мире война была «узлом». Так называются ключевые события внутри Вихря. Если путешественник своими перемещениями задевает «узел», это может привести к необратимым катастрофическим последствиям, которые затянут с собой не один мир. И предугадать их будет невозможно. Что до восстановления, то даже в Потоке нет панацеи, которая может восстановить разрушенный мир.

     Максим опустил взгляд.

     - То есть, ничего нельзя сделать?

     - С помощью Вихря нельзя, - пожала плечами Сабина, - другими способами люди пытаются по мере сил. Основные усилия бросают на очистку воды. Я тоже посменно работаю на очистной станции.

          Юноша поджал губы.

     - А в остальное время отправляешь путешественников в Вихрь? – спросил он. Сабина кивнула.

     - Именно так. И твоя подруга, судя по твоему рассказу, тоже умеет это делать, раз она видит нити и управляет ими. Такие люди называются медиумами.

           Максим нахмурился.

     - Я думал, медиум – это человек, общающийся с душами умерших, - в замешательстве пролепетал он, отчего-то обращая внимание на изуродованные руки Эмиля.

     - Это лишь одна из ипостасей, - пожала плечами Сабина, - возможно, в вашем мире она наиболее раскрыта. Хотя, уверена, те, кто знают истинное предназначение медиумов, занимаются не только поиском душ внутри Вихря, но и непосредственной отправкой туда путешественников. И следят, чтобы они не повреждали «узлы».

          Юноша скептически прищурился.

     - Вряд ли в нашем мире есть что-то подобное.

     - Это есть в любом мире, - снисходительно улыбнулась Сабина, - просто об этом не распространяются. В противном случае появилось бы слишком много желающих отправиться в Вихрь, а доступ есть далеко не у всех.

          Теперь Максим понимал, о чем говорит медиум.

     - Потенциал, - утвердил он. Сабина кивнула.

     - Да. Потенциал есть только у путешественников и Мастеров.

     - И кто из них я? – поинтересовался юноша. Сабина нахмурилась.

     - Все не так просто, - качнула головой она. Максим вздохнул.

     - Хорошо. Кто тогда Эмиль? И почему мы связаны?

          По лицу молодой женщины пробежала тень.

     - Эмиль – Мастер. Но начинал он как обычный путешественник.

     - В чем различие? – прищурился Максим.

     - Мастерам для перемещений сквозь Вихрь не требуется медиум, тем они и опасны. Их потенциала достаточно, чтобы самостоятельно найти путь к своему телу, если они перемещают только сознание. Но чаще всего Мастера отправляются через Поток в собственной физической оболочке.

          Юноша устало потер глаза.

     - Хорошо, - вздохнул он, - если Эмиль – такой сильный путешественник и может перемещаться в своем теле, я-то ему зачем? Зачем обмениваться со мной телами? И что это вообще за обменная практика? Разве просто побыть внутри Вихря недостаточно? Мне вот, наверное, на полжизни хватило! Зачем прыгать в чье-то тело, если можешь остаться в Потоке?

          Сабина слабо улыбнулась.

     - Остаться в Потоке нельзя. Рано или поздно потенциал закончится, и тогда Вихрь попросту расщепит путешественника. Сделает его частью себя. Другими словами, убьет. Чтобы этого избежать, нужно вернуться в свой мир и восстановить потенциал, когда тот будет на критическом минимуме.

          Максим поджал губы.

     - Так, - вздохнул он, потерев глаза. Пальцы, коснувшись лица, нащупали на левой щеке длинную грубую полоску шрама, и юноша нервно отдернул руку, представив, насколько же уродливым должно быть лицо его двойника, - так, с возвращением понятно. Но зачем чужие тела?

          Сабина кивнула.

     - Сейчас объясню. Обычные путешественники, пользуясь услугами медиума, могут отправить свое сознание через Вихрь в другие миры, чтобы меньше расходовать потенциал. Но сознанию ведь нужно тело в другом мире, правильно? Для этого существуют прототипы. Люди, начисто лишенные потенциала. Они рождаются, чтобы быть сосудами для сознания своих оригиналов. Каждый прототип связан с определенным путешественником. При этом прототипов может быть несколько, но оригинал – всегда один. Когда оригинал перемещается в свой сосуд, сознание прототипа меняется с ним местами и словно бы спит в теле путешественника, который, в свою очередь, свободно передвигается в чужом мире.

          Максим нахмурился.

     - Но это же… ужасно… - вымолвил он, качая головой.

     - На самом деле, прототипы вовсе не считают себя несчастными. Они чаще всего пребывают в гармонии с самими собой, чувствуют, что их жизнь наполнена смыслом. Прототипы подсознательно чувствуют, что родились не просто так. Только они не знают, что нужны для того, чтобы служить сосудом для путешественника.

          Юноша болезненно поморщился.

     - Это все еще ужасно! – воскликнул он. Сабина вздохнула.

     - Понимаю, как это для тебя звучит…

          Эти слова заставили Максима вздрогнуть и распахнуть глаза. Ужас осознания настиг его стремительно, как удар молнии.

     - Стой, что?! То есть, я – прототип Эмиля? – голос Максима сорвался, - поэтому он может обмениваться со мной телами? Но почему тогда сам Эмиль сказал своей пленнице, что я путешественник? И, если уж на то пошло, то почему, перемещаясь в его тело, я бодрствую, если прототипы спят?!

          Молодая женщина внимательно посмотрела своему гостю в глаза, выслушав его сбивчивые восклицания. Она явно хотела задать вопрос насчет упомянутой пленницы, но подавила это желание - нынешний разговор был для нее куда важнее.

     - Максим, это непросто, - тихо сказала она, - ты не обычный прототип.

          Но все-таки прототип. Я – ячейка для сознания этого чудовища, специально рожденная для его перемещений!..

          Юноша приподнял голову, будто бы с вызовом. Сабина виновато отвела взгляд.