Все чувствовали, что он может быть жив. Воздух в долине разрежен, но чист и пригоден для дыхания. В нем нет ядовитых металлических паров, Суинертон может поэтому дышать и жить, когда запас воздуха у него окончится. В ранце у него недельный запас пищи и воды, которого может хватить в крайнем случае и на две недели.

Жив ли Суинертон, заблудившийся где-нибудь в густом высоком лесу трав, там, в долине? Блуждает ли слепыми кругами, не в состоянии расслышать наших криков и выстрелов в разреженном воздухе? Может быть, у него испорчено радио? Мы не знаем.

Капитан Атвелл старается не показывать нам своего состояния, но душа его разрывается на части от мысли, что мы все-таки потеряем одного человека.

— Неужели нам всегда придется торговаться со смертью? — услышал я однажды его бормотание, когда он смотрел на долину.

Всем ненавистна мысль о том, чтобы платить одной жизнью, хотя бы ради спасения девяти.

Срок нашего отлета близок. Капитан Атвелл объявил сейчас, что завтра мы взорвем кряж. После того как ртуть вытечет, у нас едва хватит времени найти наше горючее и стартовать. Наступил благоприятный момент для отлета. Еще день, и мы пойдем в новый быстрый оборот вокруг Солнца вместе с Меркурием. Мы не можем оставаться еще на три месяца.

Спасибо за музыкальную передачу, Земля. Она помогла нам поддержать в себе бодрость. Вот уже неделя, как нам не хотелось улыбаться.

Суинертон вернулся! Мы все-таки не заплатили ни чьей жизнью.

Все было готово этим утром для взрыва: вывели корабль на высокий склон у края плато, подальше от взрыва; собрали все оставшееся горючее в один барабан и заложили его в отверстие, сделанное в надлежащем месте. Карсен установил запал с часовым механизмом, который и взорвет фульминат.

Но не успели мы поставить запал, как из долины, словно отдаленный крик, послышался выстрел. Спустившись бегом в долину, мы нашли Суинертона, задыхавшегося в разреженном воздухе, худого, грязного и слабого, но, по-видимому, здорового.

В нем не было ничего необычного, кроме глаз: в них было странное выражение.

Он рассказал нам свою историю. Десять дней назад, уйдя от Тарнэя, он провалился в устье пещеры, прикрытое густой листвой. При этом его радио разбилось, и он не мог позвать Тарная. Глупо, как он соглашается теперь, что начал исследовать пещеру, вместо того чтобы выйти из нее. Но не только из мальчишеской склонности к приключениям, тлеющей до глубокой старости в каждом человеке. Ему казалось, что он слышит голоса, где-то там, в глубине пещеры!

Потом он обнаружил, что заблудился: пещера разделялась на несколько ветвей. Он не знал, какую должен выбрать, блуждал там целую неделю и открыл бесконечные катакомбы, вроде Мамонтовой пещеры[6] на Земле.

Парлетти на этом месте перебил его:

— Я так и думал. Катакомбы в Сумеречной зоне — это следствие напряжений между нагретой Дневной стороной и замороженной Ночной. Этим объясняется также чистый воздух в долине. Под почвой течет жидкий воздух с Ночной стороны. Встречая тепло с Дневной, он испаряется и постоянно просачивается на дно долины.

Суинертон продолжал, и мы заметили по его глазам, что он хочет сказать нечто необычайное.

Все время, пока он блуждал по этому лабиринту, экономно расходуя пищу и воду из своего ранца, он продолжал слышать голоса! Это сводило с ума, говорит он, казалось, это были призрачные отголоски погибших душ умерших там.

Потом вдруг он наткнулся на них.

Я не ручаюсь за то, что последует дальше. Капитан Атвелл велит передавать все так, как рассказывал Суинертон.

Разумные растения, одним словом. Группа грибообразных растений в фосфоресцирующей пещере, сидящих на почве. Толстый стебель поддерживает большую, белую, рыхлую массу, покрытую извилинами, ну, как мозг, говорит Суинертон. А "голоса", которые он слышал, были просто телепатическими импульсами, которыми они обменивались!

— Телепатия? Ба! — сказал фон Целль. — Все пещеры полны шорохов.

— Телепатия, — настаивал Суинертон, — Что в этом фантастического? Раин доказывал ее существование еще в 1933 году. С тех пор на Земле два человека беседовали между собою целый час в отдельных опечатанных комнатах.

— Но эти… эти растительные мозги! — произнес Линг. — Нелепость! Вы принесли одного с собой?

Суинертон отшатнулся, словно это предположение показалось ему чрезвычайно неприятным.

— Нет. Как я мог прикоснуться к ним? Это живые существа, и они гораздо разумнее нас.

Суинертон продолжал. Он сидел перед растениями три дня. Пробовал связаться с ними. Сначала они, казалось, игнорировали или отвергали его присутствие. Потом, наконец, начали отвечать на его мысленные вопросы.

Они — возможно, высший продукт эволюции разумной жизни на Меркурии. Меркурий, самая маленькая из планет первым охладился и породил жизнь. Она достигла своего расцвета, вероятно, биллион лет назад и распространилась в Солнечной системе задолго до марсиан. Это было так давно что от всех их творений не осталось и следа.

Но это неважно, согласно Суинертону, мыслящие растения говорят. Они развивались дальше, оставили межпланетные подвиги, как ничтожные и мальчишеские, и перешли в растительное состояние. Когда вращение Меркурия прекратилось, они пустили корни в катакомбах Сумеречной зоны и находятся там ни меньше ни больше как миллион лет!

Когда Суинертон кончил, все были словно оглушены и молчали. Непостижимые масштабы истории этой цивилизации заставили ужасаться ничтожности всего земного. Мы не знали, верить ли этому.

Карсен опомнился первым.

— Наш срок подошел. Мы должны вылететь сегодня же.

— Ставьте детонатор, — кивнул капитан Атвелл. — Слава богу, что вы вернулись, Суинертон. Я поклялся, что верну вас всех, и я сделаю это!

Когда Суинертон понял, что мы делаем, он дико вскрикнул:

— Не надо! Не затопляйте долину ртутью! Она зальет все эти пещеры и уничтожит мыслящие растения.

— Они или мы, — произнес капитан Атвелл.

— Вы говорите, что не хотите жертвовать чьей-либо жизнью, — сказал Суинертон со странной горечью. — Но вы это делаете. Вы уничтожаете мыслящие растения, а они бесконечно выше нас и живут гораздо более высокой мыслительной жизнью, чем мы, грубые животные, считающие себя цивилизованными.

— Мы убиваем их во имя необходимости. Это всего лишь часть великой битвы за космос…

— Бессмысленно! Это бессмысленно!

Глаза у Суинертона стали дикими, и он побежал к долине. Из жалости капитан Атвелл приказал поймать и запереть его. Мы не сердимся на Суинертона. Он должен пережить это.

Все готово к взрыву. Продолжу, когда он сделает свое дело.

Мне слышно, как Суинертон стучится в дверь и кричит. Он все еще бешено настаивает, что мы не должны спускать ртуть в долину и уничтожать странные мыслящие растения.

Мы еще никого не потеряли, как и хотели, но я надеюсь, что мы не потеряем и разума (я имею в виду разум Суинертона).

Подождите взрыва.

Ртутное озеро ушло. Все случилось, как и было запланировано.

Взрывом снесло целый участок кряжа. Ртуть ринулась в долину, подобно тысяче Ниагар. Это было ужасное зрелище, видное с нашей безопасной площадки на плато. Растения, тростники, животные — все исчезло в этом серебряном потоке.

Представьте себе, если можете, что Боулдер Дам[7] взорван и что не вода, а ртуть льется в цветущую долину. Представьте себе миллионы галлонов[8] жидкого металла, низвергающегося с такой силой, что вся планета словно содрогается.