-- Ты такой заботливый, что мне сейчас станет стыдно за свою мелочность. И раз уж у нас отношения, побуду доброй тётенькой и покормлю тебя.

 Филя так резво подскочил, и не скажешь, что мужику под сорок.

 -- Ларис, у меня встреча и вообще...

 -- И слышать ничего не хочу! Ты голодным от меня не уйдёшь!

 -- Да? – Филя развернулся в дверях и усмехнулся. – А прозвучало так, словно я вообще от тебя никуда не уйду.

 На самом деле, в этом он оказался прав. Именно это я и хотела сказать, но вовремя опомнилась, раз уж сам об отношениях заговорил. С Филей, как бы это грубо ни прозвучало, удобно. Как угодно можно это описать, но по моим ощущениям, вот он, мой человек, которому не стыдно признаться в своих страхах, рассказать об ошибках, посмеяться над тем, как упала в лужу или поплакать над тем, что тебе отдавили ногу. Многие скажут, что в период влюблённости так у всех, но у меня так ещё никогда не было, скажу больше, даже своему мужу я никогда толком не доверяла, и ведь как знала. А с Филей иначе, но об этом я больше ни-ни, боюсь сглазить и вообще, лучше продолжать делать вид лёгкой обречённости от его общества, нежели вешаться на шею. А пока я размусоливала свои заумные мысли, Филя ждал, видимо, про встречу сказал так, для красного словца, потому как не поторапливал меня, не смотрел круглыми глазами на часы, не одёргивал нервно край пиджака. А я в это время неспешно одевалась. Ну, как неспешно, до начала рабочего дня у меня целых две минуты, за которые нужно не только одеться, но и завернуть обед, поэтому понятие неспешно для меня оказалось очень растяжимым, точнее сжатым. Раскрыв дверь и не заметив за ней любопытствующих ушей, я только подивилась, какие у нас тут все приличные, до этого подобного не наблюдалось, за рукав провела Фильку к столу, на котором и расположила новые яства, а пока искала упаковочный материал, этот, который не голодный, уже запустил два пальца в сковороду.

 -- Эй, куда? – Только и успела выкрикнуть я, но бросила это гиблое дело, так как кусочек нежнейшей свинины отправился в рот, а блаженно закрытые глаза умилили меня, предлагая заткнуться.

 -- Обалденно вкусно, -- не до конца прожевав, выдал он вердикт, -- а почему я раньше этого не пробовал, мне казалось уже заказывал всё мясное из вашего меню?

 -- Это новый рецепт, только ты соус забыл.

 -- Соус это вот это?

 И не дожидаясь каких-либо указаний, Филя достал ещё кусочек мяса, всё так же, пальцами, окунул этот кусочек и пальцы следом в небольшую соусницу и как котяра потом слизывал все капельки с руки.

 -- М-м, необыкновенно. – Простонал он и я обиделась: во время оргазма он так чувственно не стонал. Кажется, я уже говорила, что он животное? Так вот, это утверждение ещё разок подтвердилось.

 -- Филя, прекрати. Если Лёня увидит, будет трагедия. – Отгоняла я этого ненасытного, закрывая посудины своим хрупким телом. – Он такой чистоплюй, что становится порой невыносимым, если увидит, как ты полощешь пальцы в общей тарелке, получит разрыв сердца.

 -- Он его уже получил, потому что стоит и не дышит на противоположном конце кухни. –Заржал этот гад, ещё разок облизнул пальцы, клюнул меня на прощание в щёку, отобрал собранные пакетики и был таков.

 А вот Лёня только пришёл и никуда не спешил, поэтому ему я смогла лишь широко улыбнуться, подмигнуть, и, не получив в ответ никакой реакции, поджала губы и снова улыбнулась.

 -- Иди уже сюда, страдалец.

 -- Я не буду это есть. – Не двигаясь с места заявил Лёня и окатил меня презрительным взглядом. А то! Нарушена многолетняя традиция право снятия первой пробы.

 -- Ну, перестань, ты просто не знаешь, как это вкусно.

 Как пример, я и сама, нарушая все правила приличия, ложкой залезла в общую тарелку и, как и Филя минуту назад, закатила глаза.

 -- Лариса, это как минимум издевательство. Ты же знаешь, что я неприемлю...

 Лёня ещё говорил и говорил, а я смаковала и облизывалась, не особо вслушиваясь в его слова, пока он, идя на аромат, не оказался совсем рядом и не стал с ложкой в руках.

 -- А где же твои неизменные нож и вилка, товарищ эстет? – Подмигнула я.

 -- Лариса, только Люсе не говори. Не такой уж я и принципиальный, просто не хочу уступать ей в некоторых вопросах, и зная о моей неприступности, она перестаёт спорить, вот и приходится мучиться самому и мучить окружающих.

 Наворачивая одну ложку за другой, уплетал обед Лёня. На меня практически не смотрел, изливал душу, а когда окончательно наелся, даже поблагодарил.

 -- Только не говори, что это он на тебя так благотворно влияет. – Вытирая губы салфеткой, вернул меня на землю Лёня.

 -- Даже не спрашиваю кого именно ты имеешь в виду. Не хочешь, кстати, рассказать, что вы обсуждали в прошлое воскресенье?

 -- Не хочу. Весь мозг мне вынес, и тебе я удивляюсь, ты же всегда обходила таких стороной.

 -- Каких таких? – Не обращая внимания на серьёзный тон, мечтательно лыбилась я.

 -- Которые всё решают за тебя.

 -- В смысле? Ты о чём?

 -- Да, судя по всему, ни о чём. Сама поймёшь, когда созреешь.

 -- Фу, противный какой! – Я толкнула его кулаком в плечо, а потом для верности добавила. Конечно, в чём-то он прав, и, конечно, я Филю знаю слишком мало, чтобы делать какие-то выводы, но и вестись на сплетни в мои привычки не входило, а сейчас нечего уже начинать и что, кстати, он имел в виду, что это он за меня решает?!

 Лёню я тоже с кухни спровадила, а тут и работа началась, первые клиенты, первые заказы, первые приказы с моей стороны. И, как Филя и предрекал, ни одной свободной минутки и к концу смены я была рада, что за мной заедут, а не придётся тащиться на машине самой. На стоянке ресторана уже ожидала знакомая иномарка, но в моей памяти осталось лишь несколько приветственных поцелуев, эротичное, тихое нашёптывание, а следующим пунктом стало «доброе утро страна», причём это не какая-то программа для ранних пташек, а моё собственное утро, которое началось часов в двенадцать дня. И началось оно с кошмара: на моей кухне, можно сказать, девственной, не опробованной, хозяйничали эти мужланы, пачкая сковороды, перемазывая какой-то слизью, которую между собой называли подливкой, потом был мой невнятный вой и снова тишина, из которой я вышла практически как из обморока. И самое главное: в глазах напротив ни капли раскаяния, ни капли расстройства по поводу порчи чужого имущества, тёплая улыбка, которая для меня была словно издевательской. Окончательно пришла я в себя, когда эти два проглота уже вовсю трапезничали, не особо приглашая меня.

 -- Нет, ну, ничего так, конечно, но у мамы как-то лучше получается. – Красиво вышел из некрасивого положения Андрей и посмотрел в мою сторону, видимо, на нетронутую тарелку.

 Не выдержала я этого взгляда, попробовала, и, знаете, меня не перекосило, хотя это было вполне ожидаемо, я не только прожевала, но и проглотила, а впоследствии оценила блюдо до уровня «есть можно».

 -- А что это, собственно, происходит? – Наевшись, или, скорее, набив желудок, обрела я дар речи.

 -- Ты о чём? -- Невинно хлопая ресницами поинтересовался Филя, попутно предлагая Андрею добавки.

 -- Я о том, что вы, нет, ты, делаешь на моей кухне, а главное, зачем ты это делаешь?

 -- Мы вчера это обсудили.

 -- Не помню такого. – Настаивала я, удобно устроив руки на поверхности стола.

 -- Лариса, я предложил тебе встречаться, ты согласилась.

 -- Ты точно со мной разговаривал?

 -- Я уже начинаю в этом сомневаться. – Вслед за мной начинал заводиться Филипп.

 -- Может, пора откланяться? – Протянутая рука в сторону двери красноречивее всяких слов.

 -- А мне кажется, пришло время для чая. – Вспыхнул радостью как лампочка Андрей, и, не давай мне возможности осадить его на место, уже побежал к чайнику.

 -- Филипп?

 -- Лариса?

 -- Давай выйдем. – Теряя всякую надежду на взаимопонимание мертвецким тоном заявила я.

 -- Мам, у тебя сейчас такое лицо, словно ты Филу собираешься набить морду.