Древние римляне своих девочек вообще никак не называли. И если вам в книге встретится римлянка по имени Валерия, не удивляйтесь, если обнаружите, что ее отца звали Валерий. Валерия – это всего-навсего женщина из семьи Валериев, то есть не имя, а что-то вроде отчества. Конечно, если в семье вдруг оказывалось слишком много девочек, то в ход шел старый добрый метод, уже рассмотренный нами: Валерия Первая, Валерия Вторая, Валерия Третья. Имена древних римлян, кстати, внесли большой вклад в расширение нашего современного словаря имен, но часть из них толкуется очень скупо. Вы можете прочитать в словаре, например, что

Сергей (лат.) – из римского рода Сергиев. И все. А вот почему первого Сергия так назвали и что означало это имя, достоверных данных нет. Рим изначально был городом довольно пестрым по составу населения, и в основе самых древних римских имен может оказаться слово как латинское, так и греческое или этрусское.

Зато достаточно хорошо просматривается другой пласт римских имен, вернее, не имен, а рабских кличек. В Древний Рим свозились большие массы рабов – людей из самых разных стран. Понятно, что богатый римлянин, покупая раба, вовсе не интересовался его настоящим именем, которое зачастую и выговорить не мог. Поэтому, если перед римлянином вдруг вставала задача как-то выделить своего раба из массы других, он мог сказать: «Ну этот, который с Кипра». Сейчас бы мы сказали – киприот, а римлянин говорил – Киприан. Или позвать рабыню, привезенную из страны Лидии: «Эй, Лидия, иди сюда», – примерно так, как мы сказали бы снисходительно: «Иди сюда, деревня». Попадались еще и рабовладельцы-самодуры. Помните фильм «Формула любви», где упоминали помещика, который хотел жить, как в Древнем Риме, и заставлял крепостных учить латынь? Так и в возлюбленном им Риме таких оригиналов хватало. Кто-то любил гомеровские поэмы и называл своих домашних рабов именами из «Илиады», кто-то хотел чувствовать себя среди олимпийских богов и подающего вино раба называл не иначе как Ганимед.

Заметим, что к тому времени в Греции давным-давно пришли к выводу, что каждый человек должен иметь непохожее на другие имя, а также что имен можно придумать неисчислимое множество и повторять уже применявшееся кем-то имя нет необходимости. Бывало, конечно, что какие-то имена повторялись, но, как правило, люди с таким именем встречались не так часто.

Современный русский человек, в общем-то, привык, что имена могут повторяться, и пользуется в основном двумя десятками наиболее распространенных имен (даже в таком далеко не полном списке имен, как православные святцы, их порядка тысячи). Мы привыкли, что и брата, и школьника из соседней квартиры, и студента из соседнего подъезда могут звать Сашей… Красивое имя – почему бы не назвать? Однако древний грек, подбирая имя для сына, думал примерно так: нет, Александр не подойдет, так зовут соседа, и Аристофан не подойдет, так зовут булочника. А вот назову Анаксимандром – и имя красивое, и в округе никого с таким именем не знаю. Понятно, что имена мифологические или литературные, вроде Ганимеда, Ахилла или Язона, при таком подходе греками не использовались. Зато рабовладелец-римлянин мог удовлетворить свои эстетические запросы.

Теперь немного подпортим репутацию русского имени Богдан, заодно рассказав и о фамилии Богданов. Очень часто значение этого имени понимали слишком буквально и называли так подкидышей. Нашли на крылечке ребенка, значит, его дал Бог, и имя ему – Богдан. Могли назвать Найденом, отчего пошла фамилия Найденов. А у одного из героев романа Горького «Мать» фамилия – Находка, потому что он тоже найденыш.

Русские поговорки поминают это имя примерно так:

А откуда берутся подброшенные дети, кто они такие? Понятно, что в основном это дети незаконнорожденные. Поэтому данное имя перешло и на других детей, имеющих мать, но не имеющих отца. Среди побочных, не признанных отцами детей распространились имя Богдан и фамилия Богданов. Например, дочь матери И. С. Тургенева, Варвары Петровны Тургеневой, и Андрея Евстафьевича Берса, отца Софьи Андреевны Толстой, получила фамилию Богданова-Лутовинова (от названия тургеневского поместья Спасское-Лутовиново).

Художник Н. П. Богданов-Бельский рассказывал о своей фамилии: «Я незаконнорожденный сын бедной бобылки, оттого Богданов, а Бельским стал от имени уезда».

Чехов, проводивший перепись населения на Сахалине, удивлялся: «По какой-то странной случайности на Сахалине много Богдановых». Впрочем, он же сам и отмечал, что на Сахалине часто встречаются приемыши. Оно и неудивительно: в тех краях население не очень торопилось узаконить браки в церкви.

И конечно, раз уж русское имя Богдан признавалось равным церковному Феодоту, то и это имя, как и фамилия от него, часто помечало приемышей и незаконных детей. Так, в «Мертвых душах» было отмечено, что в тщательно составленном реестре крепостных Собакевича, где было означено при каждом, кто отец и кто мать, «у одного только какого-то Федотова было написано: «отец неизвестно кто, а родился от дворовой девки Капитолины»».

Кроме этих имен были и другие способы пометить «неправильных» детей. Историк Н. Костомаров отмечает: «У сельского духовенства существует обычай давать при крещении незаконнорожденным имена мудреные, то есть которые редко даются. Целый календарь таких имен сохраняется у них про запас исключительно для незаконнорожденных».

В романе Артура Конан Дойля «Родни Стоун» главный герой, представляясь, сообщает о себе: «В нашем роду, в роду Стоунов, мужчины из поколения в поколение служили во флоте, и старшего сына у нас всегда нарекали именем любимого адмирала отца. Так можно проследить нашу родословную до самого Вернона Стоуна, который в сражении с голландцами командовал остроносым пятидесятипушечным кораблем с высокой кормой. После него был Хоук Стоун, потом Бенбоу Стоун и, наконец, мой батюшка Энсон Стоун, который, в свою очередь, в году от рождества Христова 1786-м в приходской церкви Св. Фомы в Порстмуте дал мне при крещении имя Родни. Стоит мне поднять сейчас голову, как я вижу в саду за окном своего рослого мальчика, и если я его окликну, вы поймете, что и я остался верен традициям нашего рода: его зовут Нельсон».

«Вот это в России точно невозможно! – воскликнет кто-то. – Как бы мой папа ни уважал маршала Жукова, ему и в голову не пришло бы назвать сына Жуков Иванович Сидоров. Фамилия не может быть именем!..»

Уважаемый читатель! Вы плохо знаете психологию родителей. Это могут быть вполне приличные и отнюдь не сумасшедшие люди, однако как только доходит до того, какое имя дать ребенку, внутренние тормоза у них не срабатывают. Среди русских имен есть и образованные от фамилий. В основном здесь повезло Владимиру Ильичу Ленину.

Нинель – прочтите «Ленин» наоборот и добавьте мягкий знак.

Владлен или Владилен – сокращение имени и фамилии.

Специалисты насчитали по крайней мере три десятка «ленинских» имен, носители которых родились в основном в 20-30-е гг. XX в. Прижились, правда, считанные единицы из этих имен, вроде Нинели и Владилена, остальные попали в разряд курьезов.

А кому-то показалось, что одного Ленина недостаточно, пришлось добавить еще и Карла Маркса. Получилось имя Марлен – вполне приличное и благозвучное, очень похожее на псевдоним Марлен Дитрих.

Ладно-ладно, скажет читатель, но тут хотя бы фамилия вывернута наизнанку или сокращена и признаки «фамильности» неочевидны. А есть ли оригиналы, которые просто и без затей превратили фамилию в имя? Есть. Возможно, вам встречались люди с именем Марат – фамилией французского революционера (рис. 1.1). Это имя достаточно распространено, возможно, в немалой степени потому, что похоже на старинное арабское имя Мурат. Очень вероятно, что имя Марат воспринимается некоторыми именно как форма имени Мурат. А знаменитый актер и режиссер Ролан Быков? А известный ученый Жорес Алферов (рис. 1.2)? Опять фамилии вместо имен.