Утром я поехал в ресторан, полный возбуждения ищейки, на-павшей на след преступника. Ночью я спал в своей спальне один, но постоянно чувствовал присутствие Ники и её «мамочки». Кто он, как выглядит, какой у него голос? Любит ли он Нику, или про-сто «посещает» её? Для чего, в конце концов, он сам Нике? Что, она любит его, а со мной просто спит? Или у него жена и они мо-гут встречаться только раз в месяц? Эти и десятки других вопро-сов лезли мне в голову, пока я не заснул и не увидел во сне мою любимую Веру.

143

– Ну, и хулиган же ты, Женька! – сказала мне Вера и погрозила пальцем.

– К чему бы этот сон? – всё думал я, проснувшись, и поехал в мой ресторан.

Вечером в субботу, как и в воскресенье, Ника не вышла на ра-боту – она так делала каждый раз во время наездов мамы. Она, дескать, не разрешает в праздники работать, да ещё в таком гре-ховном месте, как ресторан. Ника с мамой, по её словам, по вы-ходным ходят в церковь, молятся.

В понедельник вечером я увидел Нику в ресторане. Вид у неё был весёлый и довольный – видимо, намолились вдоволь. Я же был взволнован и серьёзен.

– Ника, что-то тут не так! – начал я с места в карьер, – снова ночью мне Вера снилась, ещё грознее, чем в тот раз. – Сегодня ночью, говорит, зайду к себе домой, проверю, водишь ли кого. Если найду – будут два трупа!

– Ника, что делать, не можем мы сегодня ко мне идти – бо-юсь! – трясясь от страха, говорю я. – Давай, сегодня тоже пойдём

тебе. Мама-то ведь уехала? – и, получив утвердительный кивок головой, я добавил, – да, надо, наверное, нам оформить свои от-ношения, а то Верочка, наверное, недовольна, что мы блудим!

Ника закивала так активно, что мне даже стало стыдно за свой розыгрыш.

Вечером после работы мы заехали к Нике. Комната была явно прибрана – после «мамочки» никакого компромата не осталось – ни бутылок, ни сигарет, ни иных «вещьдоков» материнской люб-ви. Видимо, «мамочка» успела «отчалить» днём и Ника прибрала в квартире. Я нашёл повод отослать Нику на кухню и с бьющимся сердцем полез под кровать. Ура, диктофон был на месте! Я схва-тил его и запрятал далеко в карман, чтобы его ненароком не вы-нули как материальную ценность. Эту ночь я особенно не старал-ся, дело было сделано, театр уже был не нужен. Лишь бы техника не подвела!

Утром, уезжая на работу и нежно целуя Нику, я только и думал о диктофоне. Приехав в ресторан, я заперся у себя в кабинете и, с сердцем, вылетающем из груди, включил диктофон на воспроиз-

144

ведение. Прокрутив нашу с Никой ночь, которая, кстати, вышла на славу, я выслушал звуки убираемой посуды, песенку, которую пела во время уборки Ника, странный телефонный разговор, из которо-го, кроме «алё» я не понял ни слова – Ника говорила очень тихо. За-тем Ника ушла, я услышал громкий звук захлопнутой двери. Потом Ника пришла, что-то положила на пол, потом ходила по квартире и снова дверь хлопнула. Поздно вечером, когда закончилась рабо-та, дверь раскрылась, и в комнату шумно вошли два человека – я услышал кроме голоса Ники, низкий мужской голос. Но удивлению моему не было предела – голоса-то говорили по-грузински!

Я даже привстал со стула – Ника свободно говорила по-грузински! Вот это да! Вот, чего не ожидал никогда! Я хорошо по-нимал по-грузински, детство моё прошло там! Ника щебетала, как она рада и счастлива, что видит своего Гоги (Георгий, значит!), как она скучала без него, живя с «хозяином». Вот не думал, что я для Ники только «хозяин» – «патрони» по-грузински.

– Да, будут вам, гады, патрони, даже патроны! – злорадно по-думал я, – правильно всё говорил мне Серёга!

Опустив разные там нежности («генацвале», «чиримэ», и про-чие), отмечу лишь главное. Разговор за столом был громким, как обычно и говорят грузины. И разговор был о том, чтобы Ника бы-стрее уговорила меня жениться на ней.

– Делай что хочешь, говори про ребёнка, про то, что он опозо-рил тебя, что повесишься от любви или позора, что хочешь при-думай, только пусть распишется с тобой! Тогда мы его, – и голос стал потише, – быстро отправим к его любимой жене. Он же ждёт не дождётся, когда встретится с ней! – Гоги мерзко захохотал. Хи-хикнула пару раз и Ника.

– Вот сволочи – убить меня вздумали! – возмутился я. – как прав был Серёга! Вот с кем я спал каждый день – с гадюкой!

Но откуда Ника знает грузинский, причём так свободно! Что за Гоги – бандит, наверное, раз убрать меня хочет!

Разговор коснулся и других наследников на моё имущество, кроме предполагаемой жены – отца и матери.

– Они граждане другой страны, причём враждебной – говорил Гоги, – Россия не заинтересована отдавать свои ценности в руки

145

граждан враждебной страны. Да они и не узнают ничего, а узна-ют – им подскажут, чтобы молчали, если не хотят молчать вечно! – патетически закончил Гоги, и по звуку я понял, что они чокнулись бокалами.

Эти и подобные этим разговоры были и в субботу и в воскре-сенье. Ну и «мамочка» у Ники – в церковь, видите ли, они ходят, молятся там! Конечно же, были и другие разговоры и темы – про общих знакомых, про Тбилиси, про их любовь (эти чудовища, оказывается, знают, что это такое!). Я обобщил все разговоры, касающиеся меня, Ники, нашей женитьбы, моего устранения, на-следников и прочего, и изложил здесь. Другие темы меня мало интересовали.

Я быстро переписал разговоры на другие носители аудиоин-формации, чтобы диктофон, не дай бог, не пропал. Но как мне поступать, что делать? Дать ли послушать аудиозапись другим? Кому – в милиции, Кацу, Серёге или кому ещё? Ведь это крими-нал – угроза моей жизни при явной заинтересованности в этом. Но я решил, прежде всего, поговорить с Никой.

Дождавшись её прихода в ресторан, я серьёзно позвал её к себе в кабинет и запер дверь. Она, видимо, поняла меня по-другому. Целовать её в вытянутые ко мне губы, я не стал.

– Дело серьёзное! – предупредил я, – и не перебивай меня, пока

всё не скажу. Выступления твои я отменил, не беспокойся за это!

– Первое, но не главное – я с помощью специального порош-ка подловил тебя на воровстве, это зафиксировано и доказано! А главное – выслушай, пожалуйста, вот это и не дёргайся – дверь в кабинет заперта.

И я, выложив диктофон, включил его.

– Предупреждаю, я всё переписал и раздал друзьям. Так что, можешь не проглатывать диктофон! И не надо эмоций, слу-шай внимательно! Знай при этом, что я отлично понимаю по-грузински, а вот откуда его знаешь ты, я ещё узнаю! И кто этот Гоги, я тоже установлю!

Ника, побледнев и опустив голову, прослушала только начало.

– Выключи, пожалуйста, – спокойно попросила она, – Что ты собираешься делать?

146