Вот в таких намёках и разговорах провели мы с Никой наш подмосковный отдых. А вернулся, по крайней мере, не таким спокойным и умиротворённым каким уезжал. Меня начали тер-зать мысли, что всё-таки что-то делать придётся. Или жениться на Нике и рожать ей детей, а саму её – делать хозяйкой, или рас-ставаться подобру-поздорову. За и против было, как говорят ан-гломаны, «фифти-фифти».

Но затем ситуация начала складываться в пользу второго ре-шения. Дело в том, что у меня начали пропадать из дома мелкие ценные вещи, а из бумажника – мелкая «наличка». Из вещей – это серебряные ложки, старинные хрустальные вазочки, вырезан-ные из цельного хрустального кристалла, золотые украшения Веры из заветной шкатулки, где они хранились вместе с волоска-ми Мурки. Очень ценные вещи –бриллиантовое колье, перстень и серёжки Веры, золотой портсигар и другие дорогие изделия хранились в стенном сейфе, и они были целы.

Я грешил на уборщицу – тётю Нюру, которую я привозил из ресторана убирать в свободные дни у меня дома. За отдельную плату, конечно. Хорошо, вещички-то она ещё физически могла «стибрить», но как с деньгами из бумажника, который я носил в кармане? Не ночью же тётя Нюра приходила в гостевую комнату на втором этаже, чтобы вынуть у меня из пиджака бумажник.

140

Сергей, у которого был друг – милиционер, принёс мне в па-кетике немного порошка, который используют криминалисты в своей работе с кражами. Я посыпал тонким, как пудра, порошоч-ком денежные купюры в моём бумажнике, после чего я «забыл» бумажник на столе в нашей с Никой спальне.

Утром я пересчитал купюры – нескольких крупных купюр не-доставало. А одновременно с порошочком, Сергей принёс мне крошечный фонарик с ультрафиолетовой лампочкой, светящей синим, почти невидимым светом. В ресторане я отвлёк внима-ние Ники каким-то танцевальным номером и, оттянув её пра-вую руку подальше от глаз, осветил кончики её пальцев, моим «невидимым» фонариком. Пальчики Ники заиграли, совсем как «мордочка» собаки Баскервилей, намазанная фосфором. Я убрал фонарик с уже принятым решением о нашей с Никой судьбе. Но этого было мало – я должен был подтвердить или опровергнуть второй тезис Сергея об изменах Ники. Разумеется, про сияющие пальчики Ники мне пришлось рассказать Сергею. Он хмыкнул и вспомнил, что-то про волчьи когти, проткнувшие лайковые пер-чатки. Раньше я поговорки про это не знал.

Попросил я Сергея найти у своих приятелей из милиции диктофон, про который сам же и упомянул. «Заплачу, сколько надо!» – поспешил я заполнить паузу моего друга.

Вскоре Сергей принёс чудо-диктофон, о существовании ко-торых, оказывается, знали даже любители. Это была коробочка, поменьше сигаретной, с крошечным механизмом и батарейками внутри. «Фишка» этого диктофона была в том, что он автоматиче-ски включался при появлении звукового сигнала – голоса, стука, звонка и т.д. При прекращении сигнала диктофон через несколь-ко минут выключался. Осталось только подложить диктофон, как я решил, под кровать в квартире Ники. Но как это сделать?

Как-то Ника сказала мне, что к ней опять приезжает мама, ко-торая жила где-то в дальнем Подмосковье. Эта мама очень ре-гулярно, примерно раз в месяц, приезжала к Нике и жила у неё дня три, включая субботу и воскресенье. В пятницу вечером она приезжала и сама заходила в квартиру Ники, ибо имела ключ от неё. А в понедельник к вечеру, когда Ника должна была идти на

141

работу в ресторан, она уезжала. Ника рассказывала мне о дур-ном характере своей маменьки и боялась, что она узнает о суще-ствовании у неё любовника.

– Мужа бы простила, а любовника – никогда! Она у меня такая набожная, староверка, кажется, или что-то в этом роде! – подели-лась со мной Ника.

Но когда я упомянул Сергею о приезде Никиной мамы, он встрепенулся и заметил: «Нет у неё никакой мамы в Подмоско-вье! Пора ставить диктофон!»

И вот, практически накануне приезда мамы я, весь в наигран-ном ужасе, сообщаю Нике, что во сне мне явилась Вера и преду-предила, что сегодня ночью – в четверг, она зайдёт ко мне домой

проверит, не вожу ли я кого-нибудь из женщин.

– Найду какую-нибудь бабу у тебя в постели – ни тебе, ни ей не жить! – грозно предупредила меня чем-то рассерженная Вера.

– Кто ей мог сообщить о нас туда – не понимаю? – прикиды-ваясь испуганным, говорил я Нике, – и почему именно в четверг, что за день у нас – четверг, может праздник церковный какой. – Я заглянул в церковный календарь. – Боже, да это «Усекновение го-ловы Иоанна Предтечи»! – в совершенном испуге сказал я. В этот день у святого Иоанна, который крестил Христа, голову отрезали! Всё, нам конец, надо бежать куда-нибудь на четверг! – имитиро-вал я страшное беспокойство.

– Почему куда-нибудь, мама только в пятницу вечером приез-жает, а в четверг моя квартира свободна, мы можем туда пойти! – заглотала мою наживку Ника.

– Спасибо Ника, дорогая моя, а я почему-то про твою квар-тиру забыл! Она такая уютная, она видела нашу с тобой первую любовь. Вера никогда не подумает, что мы можем быть там! – раз-ыгрывал я принятый сценарий.

В четверг вечером я был особенно предупредителен и ласков с Никой, мы взяли с собой шампанское, деликатесы. Я взял с со-бой из ресторана сырых креветок, чтобы сварить их уже у Ники дома.

– Это быстро, их варят минут пять-десять, но зато – какой де-ликатес! – убеждал я Нику.

142

Но Ника сама любила варёные креветки и убеждать её было делом излишним. Мы зашли в уже позабытую мной квартиру, я стал сервировать стол в комнате, а Ника пошла варить креветки.

– Всё, я имею минут пять времени! – рассудил я, – и я должен успеть всё сделать!

Я нырнул под кровать и установил включённый диктофон между ножкой кровати и стеной. Ножка деревянной кровати была широкой и полностью скрыла диктофон. Нужно было ото-двинуть большую широкую кровать от стены, чтобы обнаружить диктофон.

К приходу Ники я уже вылез из-под кровати и успел вычистить-ся от пыли. Мы романтично поужинали, выпили за то, чтобы гнев Веры нас минул, и наши головы остались бы целы. Я рассказал Нике про то, каким образом библейская Саломея по совету сво-ей беспутной мамочки Иродиады уговорила своего мужа – царя Ирода приказать отсечь голову Иоанну Предтече. И всё потому, что тот критиковал Ирода и Иродиаду за разврат – Иродиада-то была женой брата Ирода – Филиппа.

– Вот до чего разврат доводит! – дидактически сказал я Нике, и она чистосердечно поддержала меня, закивав головой.

Ночь наша прошла как обычно, я говорил Нике ласковые сло-ва, слова любви, в основном для того чтобы диктофон записал, как я был ласков к Нике перед тем, как та изменила мне со своей «мамочкой». С сексом всё было как обычно, за исключением того, что я провёл вечерний сеанс активно, со стонами и придыхания-ми, а утром не стал повторять его, чтобы не разрядить батарейки диктофона.