На сегодня мои поиски, пожалуй, закончены, сейчас я не смогу с фальшивой улыбкой спокойно отвечать на вопросы. Домой тоже не хотелось. Я уже знал, куда пойду.

Парочка ворон кружила над мусорной кучей, издавая отвратительные звуки. За холмом справа от меня медленно садилось тусклое осеннее солнце, а слева небо уже темнело. В сумерках свалка выглядела весьма постапокалиптично, можно было представить, что на земле была война, где люди уничтожили друг друга, и теперь всюду только мусор и голодные зомби, или что на нас напали инопланетные захватчики и города стоят в руинах, а храбрые партизаны ведут подпольную борьбу. Раньше я любил играть в подобные игры, можно было представить себе что угодно. Сейчас я боялся это делать.

Удобно устроившись на старом столе для пинг-понга или, вернее, на том, что от него осталось, я потягивал пиво. Вороны затеяли драку.

– Любишь уединенные места.

От неожиданности я подскочил. Рядом со мной на столе сидел синеглазый.

– В чем дело, Артур? Нервы шалят?

Это было не так, как я привык. Не дрожал воздух, перспектива не вытворяла странных вещей, все как положено – закат справа, свалка прямо, воронье над головой.

И я точно не сплю.

– Да кто ты такой? – спросил я.

– Ты меня не узнаешь? Это не очень-то вежливо, ведь я спасал тебе жизнь.

– Это не считается, – я допил пиво и швырнул подальше пустую бутылку.

– И почему же?

– Это было во сне.

Синеглазый расхохотался, искренне, от души, сверкая белозубой улыбкой и вытирая слезы в уголках глаз.

– Ну ты даешь!

– Ты следил за мной?

– Нет, зачем? – незнакомец пожал плечами, – достаточно понять тебя, и тогда, – тут он выдержал драматическую паузу, – тогда найти тебя не сложно. Я уже понял, какого типа места ты предпочитаешь.

– Какой понятливый.

– Ты реагируешь спокойно. Впрочем, я другого и не ожидал. Сегодня тяжелый выдался денек, да?

– Чего тебе надо?

– Помочь хочу.

– А взамен потребуешь мою душу, да? Я твоей помощи не просил.

– Ну да, ты же гордый. Будешь молча страдать и заливать свое вселенское горе дешевым пивом. Как нога, кстати?

– Спасибо, хорошо.

Я поднялся, чтобы уйти.

– Я знаю, почему ты так живешь.

Моя нога замерла над землей.

– Так – это как?

– Как отщепенец, как отброс общества. Почему ты ненавидишь себя и свою жизнь?

– Да иди ты в задницу. Что ты можешь знать о моей жизни, галлюцинация хренова!

– Вот почему ты так спокоен? Внушил себе, что меня на самом деле нет? Я вполне реален, можно сказать, я единственная реальность в твоей пустой, трусливой и никчемной жизни.

– Иди к черту! Нормальная у меня жизнь!

– Тогда зачем пытаться закончить ее так поспешно?

– О чем это ты?

– Да брось! Наверно, ты здорово был разочарован, – столько переломов, и все зря!

– Это был несчастный случай.

– Конечно же! Как же еще назвать то, что человек нечаянно-намеренно кидается под колеса грузовика. Почему ты выбрал грузовик, кстати? Думал, надежнее? Просчитался, легковушка тебя бы добила, а у грузовика привод высокий. Ты завалился между колесами – вот незадача!

Я не выдержал и набросился на синеглазого, но кулак прошел сквозь воздух – его больше не было на столе, он стоял за моей спиной.

– Злость – это хорошо, а то ты как неживой.

– Оставь меня в покое!

– Скажи это своему отражению в зеркале! В разбитом зеркале! – тихий смех растворился в темноте. Я был на свалке совершенно один, злющий и растерянный.

Подсознание подсказывало, что не стоит даже пытаться как-то осмыслить происходящее, но мозг упрямо строил теории, выдавая одну версию за другой.

Скорее всего, я просто сумасшедший и закончу свою жизнь в психушке.

Я выбрался со свалки и пошел по улице к остановке. Был час пик, маршрутки чуть не лопались от обилия пассажиров, и дорога домой оказалась неприятной, зато давка отвлекла от невеселых мыслей. Когда тебя пытаются выдавить, словно пасту из тюбика, – думать не получается. Я устал, продрог, проголодался и, открывая дверь, сосредоточился на желании глотнуть чего-то горячего и перекусить.

Через пару минут чайник уютно засвистел, и я заварил себе полуфабрикат лапши, сделал кофе и устроился со всем этим перед компьютером. Нужно было продолжать поиски работы – брать деньги у мамы становилось все неприятнее. Я уже поел, когда звонок в дверь отвлек меня от путешествий по страницам интернета. Странно, ко мне гости приходят редко, а время позднее.

За дверью была только темнота. Я пожал плечами и вернулся на свое место. Возможно, мальчишки балуются. Но спокойствие из комнаты куда-то делось. Тени сгустились, зеркало в коридоре зловеще поблескивало, в кухне слышались тревожные шорохи. Я сопротивлялся наваждению, даже надел наушники, но почти сразу же снял – в них каждый звук казался громче в два раза. Появилось неуютное ощущение, что за спиной кто-то стоит. В конце концов мне это надоело, я вскочил, отшвырнув стул. Конечно, в комнате никого не было. На всякий случай пошел на кухню, убил парочку тараканов и, выходя, не стал выключать свет. Прошел по коридору, мельком глянув в разбитое зеркало, но осознал, что увидел, уже в комнате и ощутил, как медленно каждый волосок на теле становится дыбом. В квартире никого не было, но все же…

«Не смотри в него, – подсказывал внутренний голос. – Лучше спать иди, а утром все будет как всегда».

Каждый шаг давался с трудом.

На деревянных ногах я вернулся в коридор. Прихотливый узор трещин вился по стеклу, как паутина, и на секунду мне показалось, что эта паутина стремительно расползается по стене, полу, прямо к моим ногам. Я заглянул в зеркало. Секунду ничего не было понятно, а потом я отчетливо увидел его прямо за спиной.

Он положил мне руку на плечо, и я закричал, оборачиваясь.

– Нервничаешь? – синеглазый усмехнулся, глядя, как я вжимаюсь спиной в стенку.

Отвечать не хотелось, и я присел на пол под зеркалом, чтобы перевести дыхание. Синеглазый опустился на корточки, критически меня оглядывая.

– Не спросишь, как я попал к тебе?

– Звонок в дверь, – лаконично ответил я. Говорить вообще не хотелось.

– Не все так плохо, молодец!

Я сидел, уставившись в одну точку, и старался ни о чем не думать.

– Это не поможет, – сочувственно сказал синеглазый. – Слушай, а злобно ты зеркало приложил. Наверно, отстойно смотреть в него и видеть не свое лицо.

– Откуда ты знаешь? – поднял я глаза на него.

– Я много знаю о тебе.

Синеглазый устроился напротив меня, тоже прислонясь спиной к стене.

– С чего все началось? – спросил он тихо.

– Иди к черту.

– Так не должно было быть. С тобой не должно было происходить всего этого.

Против воли меня затянуло в омут воспоминаний, темный и глубокий. Всеми силами я старался не допускать туда свою память, боялся, что меня затянет эта черная глубокая вода, так, что никогда уже не смогу выплыть.

Раньше мы были счастливой семьей – мама, Игорь и я. Пока что-то сидящее глубоко во мне не проснулось и не разрушило все. Сначала, лет с десяти, – кошмары. Воспоминания о том, чего быть не могло, странные видения. Мама водила меня к врачам, отчим таскал по спортивным секциям – «в здоровом теле здоровый дух», вот его любимое изречение.

Это было еще терпимо.

Потом как-то утром я посмотрел в зеркало и не узнал себя. Там было чужое лицо. Тогда-то я и разбил свое первое зеркало. Дальше становилось только хуже – галлюцинации, припадки, агрессия. Игорь, который сначала хорошо ко мне относился, теперь не переносил. Каждый день начинался с разговоров о том, что меня нужно лечить, и предложений различных психиатрических лечебниц. Он был готов заплатить любые деньги, только бы избавиться от меня. Мама плакала, я злился, отчим орал. Этот ад продолжался до тех пор, пока я не ушел из дома в пятнадцать лет. Было легче, когда никто не видел моей агонии.