Оливия слабо улыбнулась:

– Я тоже не хочу.

Но она отдавала себе отчет, что страданий, очень даже возможно, не избежать.

Родным и друзьям ее безответная любовь, должно быть, кажется смешной и глупой. Да она и сама сомневается в своем здравомыслии. Но это не мимолетное увлечение. Она чувствует какую-то связь с Джеймсом, понимает его. Ее завораживает движение его губ, когда он глубоко над чем-то задумывается – словно сам с собой обсуждает какую-то сложную задачу, – ей нравится, как загораются его глаза, когда он рассказывает о последних приобретениях Британского музея. Она обожает даже его склонность отвлекаться на какое-нибудь редкое растение, когда ей не терпится похвастаться красивыми новыми туфельками.

Однако же она никогда не пыталась заманить Джеймса в брачную ловушку. Она не хочет обманом вынуждать его жениться на ней.

Чего она хочет, о чем мечтает каждую ночь в течение этих десяти лет – получить его любовь и нежность. Ей хочется просыпаться с ним рядом и вести тихие семейные беседы за завтраком. Хочется полдня кататься с ним верхом, а потом отыскать какое-нибудь тенистое уединенное местечко, где можно было бы подкрепиться жареной курицей, хрустящим хлебом и клубникой. Хочется, чтобы он сорвал полевой цветок, сунул ей за ухо и посмотрел на нее так, словно не верит своему счастью, что нашел ее…

Конечно, на самом деле это она нашла Джеймса. Но Оливия слишком сильно любит его, чтобы придираться к таким мелочам.

Вот потому-то мысль о том, чтобы признаться в своих чувствах к нему, так пугала ее.

После сегодняшнего вечера она уже не сможет обманывать себя банальностями вроде «он даже не догадывается о твоих чувствах» или «он, должно быть, думает, что его внимание тебе совсем не нужно».

Она вынуждена посмотреть в лицо реальности, пусть и пугающей: он может не ответить на ее чувства.

Холодок пробежал по телу, но она приказала себе быть мужественной. Не может быть, чтобы она напрасно десять лет мечтала и два с половиной сезона ждала.

Сегодня начнется их сказочная любовная история.

Оливия просто отказывалась рассматривать какую-то иную возможность.

Джеймсу Эвериллу было простительно, что он явился на бал Истонов слегка навеселе.

У него праздник, черт побери!

Через пару месяцев он будет на корабле, направляющемся к земле археологических чудес.

Потребовалось целых десять лет усилий, но он наконец осуществил свою мечту: скопил достаточно денег, чтобы мать с братом ни в чем не нуждались, нашел партнера, чтобы клиенты не оказались брошенными.

Через каких-то восемь недель он покинет свой кабинет, заваленный кипами скучнейших контрактов и навевающих сон сводов законов, ради приключения всей своей жизни.

За это стоило еще выпить.

Он окинул взглядом уже заполненный гостями шумный зал. Хантфорд и Фоксборн возвышались над большинством гостей, так что их легко было отыскать в толпе.

Джеймс улыбнулся и вежливо кивнул какому-то виконту и нескольким дамам, пробираясь к друзьям. Благодаря превосходно пошитому платью и отточенным манерам он довольно хорошо вливался в этот привилегированный мир. Подобно некоторым разновидностям ящериц в пустыне он умел сливаться с ландшафтом, однако бывали моменты, вот как сейчас, когда остро сознавал, что бальные залы – не его естественная среда обитания.

Он солиситор[1], и этим зарабатывает на жизнь. Хантфорд и Фоксборн ничего не имеют против этого, но, с другой стороны, оба знают, что в деловых вопросах он даст им сто очков вперед.

– Добрый вечер, джентльмены.

Джеймс должен был признать, что женитьба пошла на пользу и герцогу, и графу. У Хантфорда по-прежнему был хмурый вид, но Джеймс подозревал, что это лишь привычная маска. Фоксборн же, напротив, теперь постоянно улыбался.

– Эверилл! – Хантфорд приветственно хлопнул его по спине.

Фоксборн сделал знак проходящему мимо официанту, и Джеймс понял, что желанная выпивка уже на подходе.

Герцог подался к нему своим крупным телом и понизил голос:

– Есть один вопрос, который мне надо с тобой обсудить.

– Деловой? – Джеймс надеялся, что вопрос не слишком сложный, поскольку не очень хорошо соображал.

Хантфорд нахмурился.

– В некотором роде. Мы можем встретиться завтра у тебя в конторе?

Джеймс вскинул бровь.

– Конечно.

– Прекрасно. Стало быть, тогда все и решим. – Герцог ущипнул себя за переносицу, потом тряхнул головой, словно избавляясь от каких-то назойливых мыслей.

Фоксборн лениво постучал тростью по паркету.

– Я так понимаю, тебя можно поздравить, Эверилл.

– Да. Большая часть моих дел в порядке. Я уезжаю в экспедицию в конце лета.

– Египет… – Фоксборн как будто задумался, сделав большой глоток из бокала. – Ты отказываешься от всего этого, – он широко повел тростью, указывая на сверкающий бальный зал, – чтобы ездить на верблюдах?

– И распеленывать мумии, – добавил Хантфорд.

– И спать в палатке. – Фоксборн теперь откровенно потешался. – Смотри не набери песку в подштанники!

От подобной перспективы всех троих передернуло.

– Все неудобства с лихвой окупятся, – уверенно произнес Джеймс, – если я откопаю хотя бы один древний артефакт – ключ к цивилизациям, которые жили до нас.

– И что же это? – спросил Хантфорд с изрядной долей скептицизма. – Осколок разбитой чашки? Что-нибудь, что могло быть наконечником стрелы, но скорее всего просто старый камень?

– Ну, да. – Разумеется, он надеялся обнаружить что-нибудь с рисунком или надписью – какую-то уникальную вещь, доселе невиданную, – но распинаться перед этими невеждами не собирался: зачем зря воздух сотрясать.

– Даже если я найду лишь осколок старой чашки или камни, то буду считать, что поездка удалась.

Хантфорд и Фоксборн воззрились на него так, словно ему самое место в Бедламе.

Джеймс уже собирался послать их обоих к черту, когда подоспел официант с выпивкой. Сделав изрядный глоток, он обнаружил, что настроение почти сразу же улучшилось.

Когда над бальным залом поплыли звуки вальса, герцог и граф вытянули шеи в поисках жен. Сестры герцогиня и графиня хоть внешне совершенно не походили друг на друга, но обе были красивы.

– Идите-ка вы к своим благоверным, – посоветовал Джеймс, – а то с полдюжины щеголей так и вьются вокруг них в надежде пригласить на танец.

Хантфорд зарычал:

– Аннабелл и Дафна вполне способны пресечь беспардонные домогательства! Верно, Фоксборн?

Граф фыркнул.

– Мне жаль тех несчастных остолопов.

У Джеймса не было причин не верить словам друзей, и тем не менее от него не ускользнуло, что оба поспешили через зал к своим женам.

Он про себя улыбнулся и огляделся в поисках какого-нибудь укромного местечка, где можно было бы спокойно допить свой виски и приглядеть парочку миловидных барышень, чтобы позже, возможно, пригласить на танец.

Идея ему понравилась, и вечер обещал быть приятным… до тех пор, пока его не перехватила Оливия Шербурн.

«Перехватила» еще слишком мягко сказано: скорее подстерегла и изловила.

У нее вообще пугающая привычка сваливаться как снег на голову. Только что он стоял себе спокойно и обозревал гостей, выбирая танцевальных партнерш, как вдруг откуда ни возьмись налетел этот большеглазый ураган в прелестном голубом платье и воскликнул:

– Вот ты где! Сейчас же идем со мной.

Ни тебе приветствия, ни любезностей.

Он явно предпочел бы мирно потягивать виски, но Оливия уже направлялась к застекленным дверям в дальней половине зала, полагая, что он потрусит за ней следом как дрессированная собачка. Что ж, она сестра Хантфорда, в конце концов, так что он не может не пойти за ней.

Ад и все дьяволы…

Она на мгновение исчезла за спинами трех матрон, прежде чем выскользнуть в двери. Джеймс последовал за ней, хотя и был решительно настроен как можно скорее вернуть ее в бальный зал.