Отечески потрепав ее по плечу, он вышел. Юджин снова вернулся к своему посту возле ее кровати.

— Похоже, вам отсюда сегодня не сбежать, — сказал он сочувственно.

— Да, похоже на то. — В ее широко раскрытых глазах светилась тихая грусть.

— Действительно, следует воспользоваться этим случаем и отдохнуть.

— Наверное.

— Ну, тогда мне надо оставить вас, чтобы вы могли воспользоваться этой возможностью.

— Юджин?

— Да? — Он смотрел на нее, вспоминая, какой хрупкой и незащищенной была она в его объятиях прошлой ночью.

— Спасибо вам… за то, что вы спасли мне жизнь. Я знаю, вы подвергали себя опасности. Я вам очень благодарна. — На короткое мгновение их взгляды встретились и утонули друг в друге. Его глаза, казалось, читали все секреты ее души.

— Всегда пожалуйста. — Он снова улыбнулся. — Просто я не могу устоять перед хорошенькими женщинами. — Он чувствовал, как его неудержимо влечет к ней. Это же чувство он испытал прошлой ночью.

Потом он вспомнил, почему находится здесь.

— У меня есть для вас кое-что. — Он выловил из кармана джинсов ключи и протянул ей.

— Мои ключи!

— Вы обронили их, когда упали.

— То есть когда вы сбили меня с ног, не так ли? — Она слегка усмехнулась.

Он смутился.

— Извините, что так получилось. Я не собирался действовать столь грубо.

— Вам совершенно не за что извиняться. Вы действовали очень храбро. Если бы не вы, я сейчас не разговаривала бы с вами. Еще несколько дюймов и… — Ее передернуло.

Они изучали друг друга — как двое людей, которых помимо воли влекло друг к другу и которые ничего не могли с этим поделать.

— Отдыхайте, — приказал он не терпящим возражений тоном. — Я приду позже. — Он дошел до двери и обернулся. — Между прочим, Хосе шлет вам свою любовь. — Его глаза смеялись.

— Конечно, так я вам и поверила. — Роберта улыбнулась.

Она проводила его глазами до двери. Почему он не спросил о Конраде? Проявил профессионализм или человеческий такт? Она видела в его глазах озабоченность. Он по-настоящему беспокоился о ней. Она испугалась, осознав, что мечтает о большем. Юджин очень привлекательный мужчина, опасно привлекательный. И очень смелый. Если бы он не шел по следу ее брата… Она заставила себя не думать об этом. Конрад, его безопасность, его будущее — ее главная забота.

Роберта постаралась расслабиться, но это становилось труднее с каждой минутой по мере того, как она пыталась разобраться в своих чувствах.

До сих пор ее жизнь была сосредоточена на работе, а работа не оставляла ей свободного времени. Но сейчас, здесь, у нее оказалось слишком много свободного времени, и она невольно задумалась. А если бы ее убили? Что люди вспомнили бы о ней? Оценили бы ее профессиональные качества и достижения? Возможно. Но вспомнит ли кто-нибудь, что ей нравится йогурт из морозилки, что она любила ласковый весенний дождик?.. Нет, никто не вспомнит, потому что она никого не подпускала к себе так близко. Пустить кого-то в свою жизнь означало бы открыть свое сердце боли. Потеря семьи научила ее этому.

Ее мысли вернулись к Юджину. На мгновение она забыла, что он собирается арестовать ее брата. Он вел себя как старый друг. Казалось, он действительно беспокоится о ней. Теперь их связывает невидимая нить — они вдвоем стояли на грани смерти. Она обязана ему жизнью. Дурочка, подумала она, он пытается умаслить тебя, чтобы через тебя добраться до Конни. Он использует на тебе старый-престарый трюк — сначала завоевывает доверие, а затем добивается своего.

Еще одна мысль беспокоила ее. Кто в нее стрелял? И почему? Ходили слухи, что Болдуин разбогател за счет мафии и что сам он один из мафиози. Если это так, то каким образом здесь замешан ее брат? Кому нужно убивать ее? А может, мишенью был Юджин? Учитывая его профессию, у него наверняка есть враги. В конце концов, ее ранили, когда он сбил ее с ног, — возможно, что целились в него.

Роберта включила телевизор и натянула одеяло до самого носа. Рекламировали шампунь. Она переключила телевизор на другой канал. И замерла.

На экране была фотография Конрада. А спустя мгновение она сменилась ее собственной фотографией, где она была запечатлена рядом с братом. Потом репортер сообщил, что в нее стреляли и что сейчас Роберта находится в госпитале в критическом состоянии. Но каким образом пресса получила информацию о происшедшем инциденте? И для чего репортер сказал, что она в критическом состоянии? Он добавил, что в нее стреляли после ее встречи с братом, которого полиция подозревает в причастности к убийству Говарда Болдуина. Дальше в репортаже говорилось уже только о благотворительных делах покойного господина Болдуина.

Ее пальцы сжались в кулаки. Наверняка здесь постарались этот мексиканец-полицейский и этот… этот… ковбой! Заявление для телевидения — их рук дело. Кроме них некому. Она села, но слишком быстро — ей пришлось сжать зубы, чтобы не закричать от пульсирующей боли в руке.

Роберта все еще кипела от негодования, когда часом позже к ней в палату ворвался Алан Шервуд, ее шеф, — высокий, шести футов, мужчина с крепким телосложением футбольного нападающего и пышной шевелюрой, слегка присыпанной сединой, которая ему очень шла.

Его лицо было хмурым.

— Что, черт возьми, случилось? — начал он с порога.

Пока Роберта рассказывала ему в подробностях, что с ней случилось, он в нетерпении мерил большими шагами палату. Он всегда так вышагивал, если что-то обдумывал. Когда она закончила рассказ, он остановился, посмотрел на нее темными гипнотизирующими глазами и задал ей тот же вопрос, который Рамирес задал Юджину несколько часов назад.

— Думаешь, это был один из ребят?

— Не имею понятия, — ответила она. — Но хотела бы знать, почему лгал тот телерепортер. Если Конни слышал эти новости, он, наверное, теперь с ума сходит от беспокойства. Когда я доберусь до этого репортера, я ему шею сверну.

— Полегче, Бетти, ты разбередишь рану. Расслабься.

— О господи, я этим только и занимаюсь последнее время! Я хочу выбраться отсюда, сейчас.

— Ты не можешь. Успокойся.

— Алан, что тебе известно об убийстве Болдуина?

Он провел ладонью по волосам.

— Мы ждем отчета полицейского управления, но эти черти тянут. В понедельник я пошлю туда одного из наших людей.

— Пошли меня. Я хочу пойти туда, — почти умоляюще попросила Роберта.

Он махнул рукой.

— Ты знаешь, что не можешь это сделать, Бетти. Твой брат — подозреваемый. Все, что касается твоего расследования, могут назвать конфликтом интересов.

Она помрачнела.

— Я должна найти его. Прошлой ночью Конни убежал от калифорнийского рейнджера. Могут подумать, что он виновен.

— Возможно. Но самое лучшее для тебя сейчас — как можно скорее поправиться, а это тебе не удастся, если ты будешь так беспокоиться. Ты хоть ешь что-нибудь?

— Да. — Она не хотела говорить о еде.

— Постарайся отдохнуть, Бетти. Мы обсудим все позже. — Он повернулся к выходу.

— Алан!

Замерев в дверях, он обернулся.

— Мой брат не убивал этого человека.

Он задумчиво посмотрел на нее.

— Надеюсь, что нет, солнышко. Ради тебя надеюсь, что нет.

Когда Юджин вечером вошел в палату, Роберта даже не пыталась скрыть раздражение. Она смотрела на него обвиняюще.

— Похоже, у вас не заняло много времени сообщить новости телерепортерам, не так ли?

Он смерил ее долгим взглядом, в котором не было уже ни сочувствия, ни нежности — только твердость. Сейчас перед ней стоял человек, явившийся сюда с определенной целью.

— Я не давал им никакой информации.

Его слова не убедили Роберту.

— Тогда кто? Мы были там одни! Кто еще мог об этом знать?

Юджин пожал плечами.

— Не представляю. — Он стоял рядом с ее постелью.

Ее щеки заалели.

— Как это не представляете? Это явно кто-то из полиции. Кто-то, кому вы все рассказали.

— Не обязательно, — отмахнулся он. — Когда вас привезли в больницу, я постарался добиться, чтобы врачи сразу занялись вами. В приемной было полно народу. Может, кто-то узнал вас. Возможно даже, это был кто-нибудь из тех, кто видел вас в суде.