Заговор знахари обыкновенно начинают произносить громким голосом и с какими-либо жестами или с серьезным выражением лица и глаз. Если заговор произносится над больным, или над какой-либо болезнью, то его произносят шепотом, а потом дуют и плюют или машут рукой. Заговоры имеют силу и значение только от людей, произносящих их, сильных духом и волей, иначе заговор не имеет никакой силы и влияния на заговаривающего. По преданиям древних «ведунов» и «заговорщиков», из «заговора» ни одно слово не должно быть выкинуто, а также и прибавлено; каждое слово имеет свое значение, и если заговорщик его почему-либо пропустит или скажет лишнее слово, то заговор ле подействует. «Заговор» передается заговорщиком лицу моложе себя, и после третьего лица заговор теряет силу для старбго заговорщика, т. е. каждый заговорщик может передать «заговор», чтобы не потерять силу, только двоим. У заговорщика должно быть крепкое здоровье, нравственная жизнь, воздержание от вина и от других излишеств. Многие «заговоры» произносятся утром, на заре, или перед восходом солнца и обязательно натощак, или перед заходом солнца, и чаще всего в легкие дни, в понедельник заговоров произносить никогда не следует, потому что они в этот день не имеют силы. А также заговор лучше всего произносить в первые дни по новолунии. Заговоры бывают «личные» и «заочные», т. е. можно заговаривать кого-либо лично или в его отсутствие; заговоры произносятся перед водой, хлебом, над прутьями, ветками, на пороге, на дороге, на перекрестке, в бане, в избе, в конюшне, на сеновале, в поле, на огороде, на мельнице, на вечере, на свадьбе, на вечеринках, на ветре, на дожде, на снегу, на льду, на песке, на болоте, в лесу, на дороге, на колосьях ржи, на ячмене, на арбузах, яблоках и других плодах. Заговоры на девичью любовь (говорит мужчина) Лягу я, раб Божий, помолясь, Встану я, благословясь, Умоюсь я росою, утрусь постельной пеленою, Выйду я в чистое поле, во зеленое поморье. Стану я на сырую землю, Погляжу я на восточную стронушку, Как красное солнышко возсияло, Припекает мхи, болота, черныя грязи. Так прибегала бы, присыхала бы раба Божия (такая-то). Очи в очи, сердце сердце, мысли в мысли. Спать бы она не засыпала, Гулять бы не загуляла. Аминь тому слову. Примечание: Если бы заговоры произносились «сами по себе», то они могли бы посчитаться «нечистыми». Однако упоминание имен святых, и тем более слов, часто используемых в христианских молитвах придавало заговорам в глазах заговаривающего некую извинительную чистоту. Одним из таких постоянно приговариваемых обязательных слов в «чистых» заговорах было слово богослужения «Аминь», из древнееврейских колдовских заклятий(по-гречески – «amen»)», означающее, буквально «Истинно, верно», а в современном нашем обществе равносильно подписи-резолюции начальника на бумаге, типа: «Утверждаю». * * * Исполнена есть земля дивности. Как на море на Окиане, на острове на Буяне, Есть бел-горюч камень Алатырь. На том камне устроена огнепалимая баня, А в той бане лежит разжигаемая доска, На той доске – тридцать три тоски. Мечутся тоски, кидаются тоски, и бросаются тоски Из стены в стену, из угла в угол, от пола до потолка, Оттуда через все пути и дороги и перепутья, Воздухом и аером(«аер» – тот же воздух, напр.»аэрация» – Авт.). Мечитесь, тоски, киньтесь, тоски, и бросьтесь, тоски, В буйную ее голову, в тыл, в лик, в ясные очки, В сахарные уста, в ретивое сердце, в ее ум и разум. В волю и хотение, во все ее тело белое, И во всю кровь горячую, и во все ее кости, и во все составы, В 70 составов, полусоставов и подсоставов. И во все ее жилы, В 70 жил, полужил и поджилков, Чтобы она тосковала, горевала, плакала бы и рыдала, По всяк день, по всяк час, по всякое время, Нигде б пробыть не могла, как рыба без воды. Кидалась бы, бросалась бы из окошка в окошко, Из дверей в двери, из ворот в ворота, На все пути и дороги и перепутья, С трепетом, тужением, с плачем и рыданием, Зело спешно шла бы и бежала, И пробыть без (такого-то) ни единой минуты не могла. Думала бы о (таком-то) не задумала, спала б не заспала, Ела бы не заела, пила б не запила, и не боялась бы ничего, Чтоб он ей казался милее свету белого, Милее солнца пресветлого, милее луны прекрасной, Милее всех и даже милее сну своего, по всякое время, На молоду, под поля, на перекрое, и на исходе месяца. Сие слово есть утверждение и укрепление, Им же утверждается, и укрепляется и замыкается. Аще ли кто от человек, кроме меня, Покусится отмыкать страх сей, То буди яко червь в свище ореховом. И ничем, ни аером, ни воздухом, ни бурею, ни водою Дело сие не отмыкается. Примечание: Заговоры-приказы подобного рода, произносимые с верою в достижимое желание, а значит со страстью, автоматически вселяли в заговаривающего уверенность в собственных силах. Он – менялся, он начинал бросать торжествующие «покровительственные» взоры на уже «взятую»(в его глазах) девицу. Он вел себя куда увереннее и наглее. Подобные изменения не проходили незамеченными. Начинались толки, и родители девицы, да и она сама начинали иначе смотреть на этого человека – во всяком случае, куда большим интересом, чем раньше. Окончательно «закрепляя» этот заговор колдун упомянул «аер», а затем – «воздух». Под «аером», понимался сам «воздух», слова «аэрофлот» и, уже устаревшее, «аэроплан» – это, производные именно «аера». Под «отмыканием» с помощью «аера» имелось в виду, видимо, отпаривание сургучной печати с ленты, запечатывающей почтовое письмо или посылку. Заговор, тем самым, уподоблялся «печати». * * * На море, на Окияне есть бел-горюч камень, Алатырь, никем не ведомый. Под тем камнем сокрыта сила могуча, и силы нет конца. Выпускаю я силу могучу на (такую-то) красную девицу. Cажаю я силу могучу во все составы (суставы – АА), Полусоставы, во все кости и полукости, Во все жилы и полужилы. В очи ее ясные, в ее щеки румяные, В белу грудь, в ее ретиво сердце, В утробу, в ее руки и ноги. Будь ты, сила могуча, в (такой-то) красной девице неисходно! А жги ты, сила могуча, ее кровь горючую, Ее сердце кипучее на любовь, К (такому-то) полюбовному молодцу. А была бы красная девица (такая-то) Во всем послушна полюбовному молодцу (такому-то) По всю его жизнь. Ничем бы красная девица не могла отговориться, Ни заговором, ни приговором, И не мог бы ни стар человек, ни млад Отговорить ее своим словом. ^ово мое крепко, как бел-горюч камень Алатырь Кто из моря всю воду выпьет, Кто из поля всю траву выщипит, И тому мой заговор не превозмочь, Силу могучу не увлечь! |
