***

Некоторые цветы расцветают рано и цветут пышно, привлекая взгляд и вызывая желание поскорее насладиться их ароматом. Другие наоборот, раскрываются несмело, поздно, и остаются на первый взгляд невзрачными. Их не разглядишь на бегу, надо специально остановиться, чтобы эти цветы увидеть. И лишь внимательно вглядевшись, мы находим их прекрасными. Так же и девушки.

Маечка Сухова начала превращаться в настоящую девушку только к девятнадцати годам, и превращение это было тихим и незаметным. Просто в один прекрасный день, разглядывая себя в зеркале, она обнаружила, что у нее начали появляться приятные женские округлости, лицо чуть утратило подростковую угловатость, овал смягчился, а глаза приобрели легкий загадочный блеск.

Девушка долго и потрясенно разглядывала свое отражение. Она так привыкла к себе, а сейчас все совершенно ново. Как теперь с этим жить? Потом подумала, подумала, вгляделась в себя еще раз... Это что же, теперь она девушка? И может быть... Конечно же тут же вспомнился Владик. Полезли мысли в голову:

- А он заметит? Должен заметить. А ему понравится?

Ей очень хотелось ему понравиться.

Раньше Майка никогда и не задумывалась на эту тему. Она для Влада была Муська, верный друг и младший брат, чем ужасно гордилась. А теперь ей как-то вдруг расхотелось быть младшим братом. Вот когда Майка поняла, что чувствовали те девчонки, которые страдали по ее Владику. А она-то глупая, над ними смеялась... Девушка совершенно не знала, как ей себя теперь вести, ведь не придешь и повесишься ему на шею не с того, не с сего. Надо, чтобы он ее сам заметил! Да. Только как это сделать, чтобы он сам заметил? Вдруг не заметит...

В общем, в тот день она появилась в Универе в платье. Ребята ее в платье отродясь не видели. Владик мельком глянул не Майю, потом присмотрелся внимательнее и выдал:

- Муська, ты никак голову помыла?

Муська готова была сдохнуть на месте. И для чего эти потуги с платьем? Ничего из ее затеи не выйдет. Но тут Алик заметил:

- Слушай, Майка, а ты чего это в платье? Никак влюбилась?

И они заржали.

Майка ничего не оставалось, как фыркнуть, подкатить глаза и побыстрее попереться в аудиторию, чтобы они не разглядели в ее лице обиду и разочарование. Пока шла, собралась с мыслями, а потом ребята догнали ее и обняли за плечи с двух сторон, заглядывая ей в лицо:

- Муська, ты чего? Я же пошутил!

- Маечка, ангелок ты наш, приносящий удачу, ну прости. Платье красивое. И ты сегодня в нем просто ого-го!

- Ага, клево выглядишь!

Девушка как-то расслабилась, они же друзья, а друзья могут подначивать друг друга и прикалываться. В конце концов, великие перемены не происходят в одночасье, придется запастись терпением. Рассмеялась:

- Дождешься от вас доброго слова! Как же!

Нельзя сказать, что Владик не заметил некоторых приятных перемен в Майкиной внешности. Заметил. Примерно так, как мы замечаем, что наши удобные, растоптанные, но любимые тапочки вдруг стали свежее и привлекательнее выглядеть. Приятно, конечно, даже занятно, но не более того.

В общем, со стороны Владика в их отношениях мало что изменилось, он так же, как и раньше покровительственно хлопал Майку по плечу, называл Муськой, подкалывал и нагружал поручениями. А вот со стороны девушки... Со стороны девушки теперь все было по-другому. Нет, конечно, Майя всегда выполняла мелкие поручения, писала конспекты и курсовые, таскала домашние завтраки, это ей доставляло удовольствие, давало ощущение собственной нужности и незаменимости. Но теперь она совершенно иначе реагировала, когда ЕЕ Владик вдруг начинал засматриваться на каких-то куриц. Это ее начинало слегка бесить, она упорно внушала себе, что не ревнует этого мартовского кота, что ему просто надо перебеситься, что все его увлечения на один день. Но не тут-то было, ревность стала отравлять Майке жизнь. Однако приходилось вести себя так, словно ничего, совершенно ничего не происходит. Просто не обращать внимания, не слушать Владькин треп на эту тему, отгородиться. И уж звонить его курам и решать какие-то их проблемы - увольте!

Прошло еще два семестра.

Майя понемногу хорошела, на нее стали обращать внимание парни с факультета, но девушка никем не интересовалась, у нее был свой предмет тайного воздыхания. Ее Владик ничего необычного в поведении Майки не замечал. Разве что начала одеваться чуть поярче, косметикой пользоваться, да еще, пожалуй, стала задумчивой и иногда сварливой. Не подумайте, что парень был бесчувственный чурбан, нет, просто он так привык считать свою Муську младшим братом, что просто никогда раньше не видел в ней девушку. А когда она стала расцветать, посчитал, что младший брат потихоньку превратился в младшую сестру. Даже слегка озаботился, похоже, девчонка в кого-то влюблена, надо бы с ним встретиться, посмотреть, что за тип. На эти Владькины предположения Майе оставалось только отнекиваться и прятать глаза, не скажет же она правду.

Алик был более внимателен, иногда его странно задумчивый взгляд переходил от Влада к Майе и обратно, он прикладывал палец к подбородку и покачивал головой. Но он молчал, выводы и предположения держа глубоко в себе. У него на этот счет были свои планы.

Собственно он и положил начало переменам.

Был великий студенческий праздник - пропали пары. Народ разбрелся кто куда, а группка ребят засела в пустой аудитории. Если делать нечего - обычно хочется кушать, Майя вытащила свои знаменитые котлетки, все дружно изошли слюнями и выстроились в очередь, чтобы получить хоть кусочек. Как-то незаметно зашел разговор за жизнь, планы на дальнейшее будущее и вообще... Один из парней спросил Алика:

- А ты что собираешься делать после института?

- Я? Собираюсь уехать за кордон.

- Зачем?

- Странный вопрос. Там такие возможности реализоваться, свобода...

- А здесь тебе что мешает?

- Как ты не понимаешь!? Ну чего я здесь могу добиться? Для начала стану МНС-ом, или каким-нибудь инженером в НИИ, потом женюсь и буду тихо ползти по жизни до точки невозвращения.

- Это что же за точка такая?

- Ну как же. Это диван, шлепанцы и, - Алик оглядел кусочек котлеты, которую он жевал, - домашние котлеты. Вот он символ загнивания.

Парень забавно потряс кусочком котлеты, остальные засмеялись, а у Майки застыло сердце, когда Влад сказал:

- Ты прав, Алик! Черт, ты совершенно прав!

Вот она где, трещина.

Майка ведь считала это самое загнивание, как его назвал Алик, счастьем. Для нее сидеть в халате рядом с мужем на диване было пределом мечтаний, да еще если с ними будут дети... Все что угодно может твориться за пределами уютного семейного мирка, карьерные взлеты и падения, неприятности, победы, не важно. Внутри дома человек должен быть защищен от всех опасностей, там убежище, там вкусный борщик, котлетки, диван, в конце концов...

Алик, лукаво прищурившись, взглянул на Майку, она поняла, что говорилось это для нее. Только вот зачем?

Девушка замечала, что он к ней приглядывается, она и сама к нему приглядывалась. Рослый, поджарый, даже слишком, лицо худощавое, умное. Темные густые волосы и карие глаза, капризный и язвительный рот с пухлыми губами. На нижней губе небольшой шрамик. Глаза у Алика могли выражать все что угодно, несусветный ум и полную бестолочь, невинность, лукавство, высокомерие. Инструмент, а не глаза. Не то, что Владька. Его глаза смотрели почти всегда одинаково, весело, озорно, честно, на девчонок - хищно и обольстительно. Влад был тоже темноволосый и темноглазый, рослый, но более плотный, этакий крепкий мужик. Алик был очень элегантный, одежда на нем как на модели, идеально смотрелась. Бывало, придут в одинаковых свитерах и стоят рядом, Алику все комплименты говорят, а Владьку в таком же точно свитере никто не видит. Но все-таки большим успехом у девчонок пользовался Влад, наверное, потому что искренне их любил, девушки это чувствуют.