Хинханкага не мог успокоиться. Он ушёл в горы молиться и поститься. На другой день, к вечеру, он возвращался в лагерь. Вдруг за холмом он увидел Матоску и Махпиа То. Они встретились впервые после поездки за зелёной травой. Эта встреча произошла совершенно случайно, так как сестра Четана глубоко скорбела о своём павшем брате. Юноша воспользовался этой встречей, чтобы повторить своё предложение. Девушка ответила ему, что подумает, – и больше не сказала ни слова.

Однажды ночью трижды прогремел барабан старейшин. Затем раздался боевой клич. Все знали, что это означает решение отомстить Воронам.

Тревожно забилось сердечко Махпиа То при этом внезапном кличе. Впервые в жизни почувствовала она какой-то необъяснимый страх: она любила, но ещё не сознавала этого.

Через несколько дней воины достигли гор Большого Рога. Они послали лазутчиков, которые, вернувшись, рассказали, что Воронов очень много. Сотни лошадей, как стадо бизонов, покрывают долину, – говорили они. Было решено напасть на рассвете. Буйной лавой бросились Лакоты на вражеский лагерь. Одни воины стали угонять лошадей, а основная часть отряда сражалась с врагами.

Враг не был застигнут врасплох, и он знал, как сражаются Лакоты. Загорелась борьба не на жизнь, а на смерть. Палица подымалась на палицу, смертельный свист стрел пронизывал воздух. Лакоты были отбиты, и Вороны яростно преследовали их.

Хинханкага и Матоска были в первых рядах. После поражения Лакотов, они, на удивленье врагам, остались в арьергарде и прикрывали отступление горстки храбрецов. Вдруг один из Воронов замахнулся своим копьём на Матоску – тот хотел защититься выстрелом из лука с лошади, но (о ужас!) тетива лопнула, и Матоска остался безоружным. В тот же миг конь его заржал и пал на землю, увлекая за собой всадника.

Только Хинханкага видел всё это. Он пришпорил коня и стал нагонять отряд, оставив Матоску на поле битвы. Матоска встал и, отбросив в сторону колчан, ожидал нападения ринувшихся на него врагов.

Лакоты заметили лишь как он упал. В одно мгновение он был окружён врагами и пропал из виду.

Преследователи постепенно отстали. Через некоторое время Лакоты могли удержаться на холме, чтобы собрать свои силы, последним пришёл Хинханкага. Всем бросилось в глаза, что он был не такой, как всегда.

– Ну, рассказывай нам, – обратились к нему. – Что сказал напоследок Матоска?

Молча спешился Хинханкага и застрелил коня – своего верного друга. Затем он вонзил себе нож в сердце.

– Он не смог перенести нашего поражения! – воскликнули воины.

В глубоком унынии и подавленные неожиданным концом военного набега, Лакоты вернулись к себе в лагерь. Они потеряли нескольких лучших и отважнейших воинов. Весь лагерь был охвачен глубокой печалью, но самой несчастной была Махпиа То.

Она сидела у себя в палатке, проливая в одиночестве горькие слёзы, – ведь никто не знал, что и она имела право печалиться. Ей почему-то казалось, что с её любимым приключилось только несчастье, но он не погиб.

– Я должна увидеть его, я должна знать, жив он или умер, – сказала она про себя.

На другой день к вечеру, когда в лагере ещё не улеглось вчерашнее возбуждение и царила глубокая печаль, Махпиа То, по обыкновению, поехала на своей любимой лошадке на водопой. Но никто не видел, как она вернулась в лагерь. Она поскакала к укромному месту, где заранее спрятала два мешка со съестными припасами, пару мокасин и принадлежности для шитья. При ней не было никакого другого оружия, кроме ножа и томагавка. Она хорошо знала местность между Чёрными Холмами и Большим Рогом, и знала, что эта область была опасна для воинов, а тем более для женщины! Она решила ехать только ночью, а днём скрываться. Так она надеялась избежать грозивших ей со всех сторон опасностей. А ночью она смело ехала по следам вернувшихся домой воинов.

С ней побежала её собака Уапайна, и девушке было приятно, что её верный друг при ней. Она не позволяла ему лаять на животных, поражавших его незнакомым видом, если только они первые не нападали на него. Когда девушка спала, пёс сторожил и охранял её. И вот они благополучно достигли долины Пыльной Реки в нынешнем штате Монтана. На пути им не раз попадались стада бизонов. Животные словно понимали, что Махпиа То – безоружная женщина, и считали как бы ниже своего достоинства убегать при виде неё. Несколько раз она видела совсем свежие следы всадников, но, к счастью, ни разу не наткнулась на воинов вражеских племён.

Наконец, Махпиа То добралась до водораздела между Языковой Рекой и Рекой Большого Рога. О, как забилось вдруг её сердечко! Она сама испугалась своей решимости! Здесь она была в раннем детстве, и казалось, что эта полоска земли шлёт ей привет из тех далеких счастливых дней.

Время близилось к рассвету. Луна уже зашла, было ещё совсем темно, но глаза девушки привыкли к темноте. Как только совсем рассвело, она спряталась в сухом речном русле, поросшем травой и скрытом деревьями. Она привязала лошадь к дереву и отдыхала до вечера, а затем отправилась к полю битвы и лагерю Воронов.

Вскоре она наткнулась на трупы людей и лошадей. Вот лежит белый боевой конь Матоски со стрелой Лакотов в боку! Это стрела Хинханкаги! Значит здесь было предательство! Но Хинханкага умер, и своей смертью искупил преступление. Трупа Матоски, своего любимого, она не нашла. Неужели этот храбрейший из Лакотов попал в плен к врагам?

«Он не сдался бы, даже если б у него осталась всего одна стрела! Даже если бы у него порвалась тетива, он смело взглянул бы в глаза смерти!» – думала девушка.

Вечерело. Махпиа То была уже у самого лагеря. Она убрала волосы и оделась так же, как женщины Вороньего Племени, а из запасной одежды сделала свёрток, похожий на тщательно укутанного грудного ребёнка. В лагере пели и плясали, всё ещё торжествуя победу над Лакотами. Под покровом темноты, девушка незаметно прокралась в лагерь. Она бродила между палатками, тихо напевая колыбельную песню и отыскивая повсюду своего милого.

Наконец, она добралась до палатки старейшин. Но что такое? Ей показалось, что в полумраке у огня сидит её милый. Да, да, это он в праздничном наряде Воронов сидел в палатке старейшин.

– Как! Он жив, он жив! – волнуясь и радуясь, прошептала девушка. – Но, что же делать дальше? – Она подползла ещё ближе к палатке, но тут один из воинов узнал в ней врага.

–  Уах, уах! Абсарока! Абсарока! – громко пронеслось по лагерю.

В один миг Вороны окружили девушку. Пленницей она стояла среди них. Но взгляд её был твёрд, ведь она знала, что её милый жив.

Привели переводчика – наполовину Лакота, наполовину Абсарока.

– Юная красавица Лакотов, – обратился к ней вождь, – скажи, как ты попала к нам сюда без всякой охраны и зачем?

– Я пришла сюда потому, – ответила Махпиа То, – что твои воины убили моего брата и взяли в плен моего возлюбленного. Ради него я рискнула своей жизнью и честью.

– Хо, хо! Ты храбрейшая из женщин, которых я когда-либо видел! Твой милый попал к нам в плен. Его предал воин Лакотов, который застрелил сзади его коня. Он бесстрашно стоял перед нами. Но не это спасло ему жизнь. Он очень похож на моего сына, недавно павшего в бою, и потому я усыновил его.

Храбрая девушка покорила сердце доброго вождя. Через некоторое время он разрешил ей вернуться на родину вместе с Матоской, и оба они уехали, щедро одаренные. Её имя с благодарностью вспоминают и Лакоты, и Вороны, так как вскоре после её подвига был заключён мирный договор между этими племенами и они жили в мире около тридцати лет.

ВЕРНОСТЬ ДЛИННОУХОГО

Лет сорок тому назад Лакоты из племени Хункпапа устроили в честь пришедшего лета празднества и танцы близ Большого Одинокого Дерева на Пыльной Реке, в нынешнем штате Монтана. Стояла середина лета, и люди чувствовали себя прекрасно. Жёлто-зелёные луга, тянувшиеся по обеим сторонам Пыльной Реки, были усеяны дикими цветами, а деревья были покрыты богатой листвой. Лагерь, легко переезжавший с места на место, был образован широким кольцом белых палаток. На западе, на фоне темно-синего неба вырисовывались горы Большого Рога, а на юго-востоке вдали тянулись Чёрные Холмы.