Пусть говорит, пусть выкладывает все, подумала я. Главное сейчас — не дать ему остановиться. Пока он говорит, у нас еще есть время спастись.

— А что бы вы стали делать, если бы Ева не потеряла рассудок от всего того, что ей пришлось увидеть?

— Как что? Убрал бы ее, конечно. Мне же надо было как-то защитить себя. А как вы думаете?

— Отпустите ее, — попросила я. — Она для вас не опасна. Вы же знаете, она никому не сможет рассказать о том, что произошло тогда.

— Нет, — сказал он, — она должна остаться. Пусть видит, как вы умираете. Вот тогда уж ей ни за что не прийти в норму. А завтра ее увезут в сумасшедший дом, и я буду в полной безопасности!

Вот теперь, наверное, пора бежать, подумала я. Но, как оказалось, слишком поздно. С неожиданной ловкостью и быстротой он вдруг перепрыгнул через открытую могилу и схватил меня. Бедная, бедная беспомощная Ева — ведь это она, можно сказать, отдала меня ему прямо в руки: когда я попыталась высвободить ее руку из своей, оказалось, что ее пальцы будто намертво примерзли к моей руке.

Уллис схватил меня так, что не было никакой возможности вырваться. Ему даже удалось выдернуть Евину руку из моей. Он действительно был похож на сумасшедшего.

— С Камиллой все было проще, — сказал он, тяжело дыша. — Боюсь, что вас мне не удастся уговорить выпить яд. А может, все-таки удастся, а?

И вдруг… Ева подбежала к нам, вцепилась в него руками. И заговорила!

— Оставь Камиллу, — говорила она, — оставь, не трогай ее.

Ева опять жила, но все в том же прошлом. То, что происходило сегодня, для нее было лишь продолжением ужаса, когда-то сведшего ее с ума, как будто с тех пор прошли не месяцы, а считанные секунды. Она опять пыталась спасти Камиллу, уберечь ее от смерти.

Даже Уллис, похоже, остолбенел. Однако не ослабил своей мертвой хватки. Наоборот, ненавистные руки переместились и сжались на моем горле. Это был конец.

Наверное, я потеряла сознание. А когда очнулась… совсем другие руки — нежные, ласковые — сжимали меня в объятиях.

Я открыла глаза. Ник! Он целовал и целовал мое лицо, бормоча какие-то невнятные слова. И вдруг я все вспомнила.

— Уллис… там… он сошел с ума!

— Да, да, мы все знаем, успокойся. Больше он никому не сможет причинить вреда. Им занимается Роланд Тайлер.

— А Ева? — вскричала я. — Где Ева?

— Сьюзан увела ее домой. Все хорошо, все в порядке, дорогая. Мы слышали признания Уллиса.

— Ты слышал… Ева заговорила! Она вернулась туда, в прошлое.

— И это знаю. Для меня это хороший знак. Я намерен заставить ее снова мысленно пережить прошлое, чтобы оно наконец перестало ее пугать и мучить. Но для этого мне понадобится твоя помощь. Ее отец согласен.

— Как?! Мистер ван Дорн тоже был здесь?

— Да, он все знает. Пойдем домой.

Мой взгляд упал на открытую могилу. На краю ее стоял фонарь, отчего вся сцена уже не казалась такой жуткой; скорее это было похоже на инсценировку.

— Мы с Тайлером извлекли тело, — сказал Ник. — Причина смерти уже установлена — это яд. Думаю, его найдут в достаточном количестве в лаборатории Уллиса. Ну, пойдем, родная, все уже кончено.

Я едва держалась на ногах.

— Ох, Ник, ты не представляешь… Когда этот ненормальный схватил меня… Да, но как же это… Он ведь сказал, что отправил вас обоих…

— Он попытался это сделать, но мы, конечно, не поддались на обман. Единственное, в чем мы ошиблись: мы были уверены, что Ева поведет тебя в лабораторию.

— Так ты, значит, заранее знал, что Ева предпримет эту прогулку?

— Да, это была прогулка под гипнозом. Перед этим я загипнотизировал Еву и приказал ей отправиться на то место, где на ее глазах была убита Камилла. Я приказал ей сделать это после того, как в окно бросят камешки.

Мы с Ником сидели в гостиной Евы. Она отдыхала в ожидании предстоящего испытания. Роланд Тайлер не отходил от нее.

Ник рассказал мне все, что он узнал.

— Ты уже знаешь от самого Уллиса, что он сделал с Камиллой; Ева оказалась случайной свидетельницей и в результате впала в тяжелое кататоническое состояние, и не только потому, что Уллис — ее брат, а значит, она не могла его выдать, но в основном потому, что она смертельно боялась его. И он в полной мере использовал ее страх и беспомощность. Ну, ты помнишь, как он пытался приписать ей попытку убить тебя. То же самое он проделал с Джоном Тэйни, которого он тоже ненавидел из-за Камиллы. Мистер Тэйни до сих пор убежден, что это Ева покушалась на его жизнь. Цель была одна — добиться, чтобы ее признали неизлечимой и отправили в клинику, откуда ей было уже не выйти.

— И он уже был у цели.

— Да, пока не приехала ты… а потом и я. Дальше он действовал очень активно и довольно успешно: все больше и больше вводил Еву в состояние смертельного ужаса и неизлечимого безумия, подкидывая ей на глаза агонизирующие отравленные тела… ну ты помнишь — лиса, чайки, кролик. Вчера, однако, удача отвернулась от него. Мы с Тайлером нашли тело. Когда ты рассказала мне о Евином бегстве к пляжу с фотографией Камиллы в руках, я подумал, что тому должна быть какая-то серьезная причина. Ну вот, мы и нашли ее.

— А разве нельзя было сразу арестовать его?

— Доказательств было недостаточно. А кроме того, мне нужно было, чтобы Ева увидела открытую могилу и услышала признания от него самого. Понимаешь, это часть того радикального лечения, о котором я тебе говорил. А теперь пошли к ней.

Мы вошли в спальню. Я усадила Еву в удобное кресло. Роланд Тайлер встал сзади, а Ник сел прямо перед ней и начал что-то говорить тихим, спокойным голосом. Она была опять в том же — кататоническом состоянии, только менее напряжена, чем обычно.

— Посмотри на меня, Ева, — сказал Ник мягко. — Подними голову и посмотри на меня. Сейчас ты заснешь. Помнишь, я усыплял тебя? Это ведь было приятно, правда? Вот и сейчас тебе надо отдохнуть. Ты очень устала, это был длинный, трудный день. Засыпай, дорогая, ничего не бойся, ты в полной безопасности, и Анджела с тобой, ты это знаешь. Закрой глаза… спи… спи…

Удивительно, как быстро она его послушалась. Глаза закрылись, все мышцы расслабились, она мирно спала.

Ник вынул из кармана платок и вытер пот с лица. Потом низко наклонился к Еве и стал говорить мягким, медленным, размеренным голосом:

— Ты помнишь, как умерла Камилла? Это было ужасно. Немыслимо даже вспоминать об этом. Но придется вспомнить.

Все ее тело содрогнулось. Ник пристально следил за ней.

— Ты видела, как брат вырыл могилу и закопал ее. Но сегодня ночью, ты видела, могила была пуста. И там был Уллис. Он хотел убить Анджелу, а ты подумала, что это Камилла, и стала ее защищать. А почему? Потому что ты вдруг вспомнила все, что произошло тогда, много месяцев назад. Ева, теперь об этом можно говорить. Это уже не секрет, не страшная тайна. Скажи, ты помнишь, что произошло тогда?

— Да, помню, — отчетливо произнесла она.

— Очень хорошо. Держи это в памяти, а я расскажу тебе кое-что еще. Уллис убил Камиллу, и ты это видела. Но ты не могла никому рассказать об этом, потому что он твой брат. Ты закрылась от всего мира, чтобы не говорить ничего, чтобы тебя никто ни о чем не мог спросить. Скажи, ты понимаешь, о чем я сейчас говорю?

— Да, — механически произнесла она, — понимаю.

— Хорошо, очень хорошо. А теперь попытайся запомнить самое главное. Сегодня ночью Уллис всем рассказал о том, что он сделал с Камиллой, о том, как он это сделал, и о том, что ты это видела. Теперь все, слышишь, все знают эту тайну. Тебе не нужно ничего скрывать. Понимаешь, Ева, ты теперь свободна, тебе не нужно ничего скрывать.

— Не нужно ничего скрывать, — медленно произнесла она.

Две крупные слезы выкатились из ее закрытых глаз. В следующую минуту она разразилась бурными рыданиями. Я кинулась к ней, но Ник жестом остановил меня. Не произнося ни звука, не делая ни малейшего движения, он почти безучастно наблюдал, как она рыдает, захлебываясь слезами. Смотреть на ее страдания было мучительно, но я тоже боялась двинуться.