© Тамоников А., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Артиллерийский обстрел, самый массированный за всю неделю, начался в пятницу 15 августа. Северные предместья Холмодола накрыла серия мощных взрывов. Земля гудела и тряслась. Добрую половину города затянуло едким дымом.

С дальних позиций за угольным карьером работали гаубицы. Из северного пригорода ухали минометные батареи. Артиллерия украинских войск усердно обрабатывала те места, где не было никаких ополченцев.

Обрушилась стена профессионального лицея номер два. Снаряд пробил крышу детского садика, в котором, по счастью, в это время никого не было. Взрывы гремели на улице Лопухина, застроенной частными домами, кромсали их, выбивали асфальт из проезжей части, валили деревья и заборы. Отдельные снаряды долетали до центра. Один из них взорвался на территории первой городской больницы, повредил будку вахтера и машину «Скорой помощи».

Жуткий грохот продолжался не менее получаса. Артиллеристы изводили боезапас так щедро, словно получили приказ разровнять местность. Ничего удивительного в этом не было. Населенный пункт с названием Холмодол давно стал костью в горле украинских генералов, проводящих так называемую антитеррористическую операцию.

Этот крупный промышленный центр с населением более двухсот тысяч человек располагался в пятидесяти километрах северо-восточнее Луганска, на господствующих высотах и являлся важной стратегической точкой. С него открывалась прямая дорога на Луганск, обеспечивался полный контроль над окрестными поселениями.

К этому дню город был фактически окружен украинскими войсками. Только на востоке, в районе Ильичевки оставался узкий коридор, по которому командование ополченцев осуществляло снабжение частей и вывод мирных жителей. Тяжелые бои продолжались больше месяца, Холмодол жил под непрерывными бомбежками, превращался в город-призрак.

К середине августа большая часть населения его покинула, оставшиеся жители сидели в подвалах. Пополнение практически не поступало, тем не менее город держался, все атаки захлебывались. Въезды в Холмодол превращались в пашню, изрытую воронками, и кладбища искореженной техники. Из Киева один за другим летели истерические приказы: немедленно выбить террористов!

На данный момент в этом районе была сконцентрирована мощная группировка войск. В ее состав входили добровольческий батальон «Дайнар», полностью укомплектованный и подчиняющийся олигарху Грабовскому, два батальона аэромобильной бригады, потрепанная, но боеспособная механизированная бригада, десять установок «Град», два танковых батальона, авиагруппа из шести «Ми-24», четыре минометные батареи «ПМ-120», артиллерийский полк.

Этой армаде численностью в четыре тысячи штыков противостояли семь сотен ополченцев. Ими руководил Дмитрий Владимирович Шамахин, полковник запаса, бывший командир воздушно-десантного полка. Этот человек уже год находился, как говорится, на заслуженном отдыхе.

Артобстрел наконец-то оборвался, и на улице Конармейской объявились танки. Наступление развивалось как-то вяло. Стальные громадины встали у проходной кранового завода, произвели несколько выстрелов. Им ответила зенитка, выставленная на прямую наводку, и в тот же миг мощный джип, соединенный с лафетом стальными тягами, оттащил орудие в переулок. Взорвалась водонапорная колонка, снабжавшая питьевой водой целый квартал.

Над зданием цеха выросла фигура в камуфляже. Боец выпустил из «Шмеля» заряд, начиненный огневой смесью, и покатился по крыше. Башню «Т-64» охватило пламя. Водитель начал рывками сдавать машину назад. Развернулся ствол орудия соседнего танка, рявкнул выстрел. В дыру, образовавшуюся в крыше, посыпались обломки шифера и кровельных конструкций.

Стрелок успел скатиться во внутренний двор, рухнул на груду матрасов и коробок. Его подхватил товарищ, помог подняться и поволок к утопленному проходу в подвал. За их спинами взорвались две мины, но ополченцы уже скатились вниз.

– Офигеть, Серега, по краю ходим! – Стрелок задыхался от нервного смеха и выплевывал цементную крошку. – Даже не знаю, попаду ли в рай.

– Не парься, приятель, – отозвался его товарищ. – После смерти все мы попадем в одно и то же место. Там-то их и добьем!

Танки отошли к началу улицы Конармейской. Там члены экипажа сбили пламя с машины. Башня получила повреждения, но танк оставался на ходу.

Позиции, оставленные правительственными войсками, занимали ополченцы. Они выбирались из подвалов и сараев, перебегали, пригнувшись. Кто-то напевал на мотив советского «Гимна авиаторов»: «Маразм крепчал, и танки наши гнулись». Складывалось ощущение, что в последний рабочий день недели карателям почему-то не хочется идти в атаку.

Командир второго отряда Юрий Коржин, бывший афганец, обладатель позывного «Колдун», озабоченно докладывал в штаб:

– Укропы что-то затеяли! Это явно отвлекающий маневр…

В тот же миг массированному обстрелу подверглась Ильичевка, восточный пригород Холмодола! Замысел врага стал понятен – захватить поселок и полностью перекрыть коридор, связывающий Холмодол с внешним миром.

Карательный батальон «Дайнар» пошел на приступ в полном составе, при поддержке танковой роты, подразделения национальной гвардии, минометного взвода, окопавшегося в Заячьей балке за околицей. Мощные взрывы накрыли поселок, территорию завода углеобогатительного оборудования, единственного крупного предприятия в Ильичевке. В небе барражировали «крокодилы» – ударные вертолеты «Ми-24», вели плотный огонь из пушек и четырехствольных пулеметов.

За несколько минут были подавлены основные огневые точки ополченцев – две самоходные гаубицы «Гвоздика», выведены из строя несколько минометов, грузовик для перевозки личного состава. Ильичевку держали три взвода, около сотни ополченцев под командованием бывшего капитана-десантника Андрея Светлова с позывным «Третий». Обстрел застал его на позиции, в окопе вблизи здания поселковой администрации.

Несколько снарядов разорвались на площади, между заводским забором, зданием администрации и шлакоблочной жилой трехэтажкой. Бойцов засыпало землей. Чертыхаясь, они прыгали в окопы второй линии обороны, разбегались, занимали позиции. Кто-то сетовал посаженным голосом, что эти чертовы нацгады даже покурить не дают.

С водонапорной башни скатился молодой боец с протертыми до дыр коленками и засеменил к окопу, придерживая приклад «АК-74», стучащий по бедру.

– Андрей Иванович, они уже в поселке! – выкрикнул он. – Тьма их! Танки давятся, проехать не могут по Овражной. Кажется, обходят Жигулина с востока – там жуткая пальба стоит. Это «Дайнар», Андрей Иванович, экипированы хорошо, прямо как… – Договорить боец не успел, свалился в окоп, бледный как призрак, зажимая уши.

Снаряд у него за спиной влепился в водонапорную башню и отколол от нее весьма увесистый кусок.

Андрей Светлов, жилистый мужчина с загоревшим на солнце лицом, уже отдавал распоряжения по рации. Первому взводу он приказал занять вторую линию обороны, двум отделениям второго – выдвинуться на восточный фланг, третьему – на западный.

Жигулин, бывший мастер спорта по дзюдо и главный тренер городской юношеской команды, как ни странно, вышел на связь. Он спокойным голосом под грохот разрывов докладывал, что бойцы третьего взвода еще держатся. Но единственный танк «Т-72» подбит, вытащить экипаж нет возможности. Из трех ручных пулеметов Калашникова в рабочем состоянии остался лишь один.

– Я уже потерял больше десятка бойцов. Есть идеи, Андрей Иванович? В принципе, укры тоже несут потери. Их бронетранспортер ювелирно точно наехал на противотанковую мину и теперь весело догорает. Экипаж и десант превращаются в бифштекс средней степени прожарки. Мы можем, конечно, стоять насмерть, был бы приказ, вот только ребят по-человечески жалко.